Полный курс лекций по русской истории - Платонов Сергей Федорович (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Не любя ни мужа, ни Елизаветы, Екатерина тем не менее держала себя в отношении их очень хорошо. Она старалась исправлять и покрывать все выходки мужа и не жаловалась на него никому. К Елизавете же она относилась почтительно и как бы искала ее одобрения. В придворной среде она искала популярности, находя для каждого ласковое слово, стараясь примениться к нравам двора, стараясь казаться чисто русской набожной женщиной. В то время, когда ее муж оставался голштинцем и презирал русских, Екатерина желала перестать быть немкой и отказалась после смерти родителей от всяких прав на свой Ангальт-Цербст. Ее ум и практическая осмотрительность заставляли окружающих видеть в ней большую силу, предугадывать за ней большое придворное влияние. И действительно, с годами Екатерина заняла при дворе видное положение; ее знали с хорошей стороны даже в народной массе. Для всех она стала виднее и симпатичнее своего мужа.
Но личная жизнь Екатерины была незавидна. Поставленная далеко от дел и оставляемая на целые дни мужем, Екатерина не знала, что делать, потому что совсем не имела общества: она не могла сближаться с придворными дамами, потому что «смела видеть перед собою только горничных», по ее собственным словам; она не могла сближаться с кругом придворных мужчин, потому что это было неудобно. Оставалось читать, и «чтение» Екатерины продолжалось восемь первых лет ее супружеской жизни. Сперва она читала романы: случайный разговор с знакомым ей еще в Германии шведским графом Гилленборгом направил ее внимание на серьезные книги. Она перечитала много исторических сочинений, путешествий, классиков и, наконец, замечательных писателей французской философии и публицистической литературы XVIII в. В эта годы она и получила ту массу сведений, которой удивляла современников, тот философский либеральный образ мыслей, который принесла с собой на престол. Она считала себя ученицей Вольтера, поклонялась Монтескье, изучала Энциклопедию и благодаря постоянному напряжению мысли стала исключительным человеком в русском обществе своего времени. Степень ее теоретического развития и образования напоминает нам силу практического развития Петра Великого. И оба они были самоучками.
Во второй половине царствования Елизаветы великая княгиня Екатерина уже была вполне сложившимся и очень заметным человеком при дворе. На нее обращено было большое внимание дипломатов, потому что, как они находят, «ни у кого нет столько твердости и решительности» – качеств, которые ей дают много возможностей в будущем. Екатерина независимее держится, явно не в ладах со своим мужем, навлекает на себя недовольство Елизаветы. Но самые видные «припадочные» люди Елизаветы, Бестужев, Шувалов, Разумовский, теперь не обходят великой княгини вниманием, а стараются, напротив, установить с нею добрые, но осторожные отношения. Сама Екатерина входит в сношения с дипломатами и русскими государственными людьми, следит за ходом дел и даже желает на них влиять. Причиной этого была болезненность Елизаветы: можно было ждать скорой перемены на престоле. Все понимали, что Петр не может быть нормальным правителем и что его жена должна играть при нем большую роль. Понимала это и Елизавета: опасаясь со стороны Екатерины какого-либо шага в свою пользу против Петра, она стала к ней относиться дурно и даже прямо враждебно; с течением времени так же относится к жене сам Петр. Окруженная подозрительностью и враждой и побуждаемая честолюбием, Екатерина понимала опасность своего положения и возможность громадного политического успеха. Об этой возможности говорили ей и другие: один из посланников (прусский) ручался ей, что она будет императрицей; Шуваловы и Разумовские считали Екатерину претенденткой на престол; Бестужев вместе с ней строил планы о перемене престолонаследия. Екатерина сама должна была готовиться действовать и для своей личной защиты, и для достижения власти после смерти Елизаветы. Она знала, что муж привязан к другой женщине (Елиз. Ром. Воронцовой) и желал заменить ею свою жену, в которой видел опасного для себя человека. И вот, чтобы смерть Елизаветы не застала ее врасплох, не отдала в руки Петра беззащитной, Екатерина стремится приобрести себе политических друзей, образовать свою партию. Она тайно вмешивается в политические и придворные дела, ведет переписку с очень многими видными лицами. Дело Бестужева и Апраксина (1757-1758 гг.) показало Елизавете, как велико было при дворе значение великой княгини Екатерины. Бестужева обвиняли в излишнем почтении перед Екатериной. Апраксин был постоянно под влиянием ее писем. Падение Бестужева было обусловлено его близостью к Екатерине, и самое Екатерину постигла в ту минуту опала императрицы. Она боялась, что ее вышлют из России, и с замечательной ловкостью достигла примирения с Елизаветой. Она стала просить у Елизаветы аудиенции, чтобы выяснить ей дело. И Екатерине была дана эта аудиенция ночью. Во время беседы Екатерины с Елизаветой за ширмами в той же комнате тайно были муж Екатерины Петр и Иван Ив. Шувалов, и Екатерина догадалась об этом. Беседа имела для нее решающее значение. При Елизавете Екатерина стала утверждать, что она ни в чем не виновата, и, чтобы доказать, что ничего не хочет, просила императрицу, чтобы ее отпустили в Германию. Она просила об этом, будучи уверена, что поступят как раз наоборот. Результатом аудиенции было то, что Екатерина осталась в России, хотя была окружена надзором. Теперь ей приходилось вести игру уже без союзников и помощников, но она продолжала ее вести еще с большей энергией. Если бы Елизавета не умерла так неожиданно скоро, то, вероятно, Петру III не пришлось бы вступить на престол, ибо заговор уже существовал и за Екатериной стояла уже очень сильная партия. С мужем Екатерина примириться не могла, она не могла его выносить; он же видел в ней злую, слишком независимую и враждебную ему женщину. «Нужно раздавить змею», – говорили окружавшие Петра голштинцы, передавая этим выражением мысли его о жене. Во время болезни Екатерины он даже прямо мечтал о ее смерти.
Так, в последние годы Елизаветы обнаружилась полная неспособность ее наследника и большое значение и ум его жены. Вопрос о судьбе престола очень занимал Елизавету; по словам Екатерины, государыня «с трепетом смотрела на смертный час и на то, что после ея происходить может». Но она не решалась отстранить племянника прямо. Придворная среда также понимала, что Петр не может быть правителем государства. Многие задумывались, как устранить Петра, и приходили к различным комбинациям. Устранить было можно, передав права малолетнему Павлу Петровичу, причем мать его Екатерина получила бы большую роль. Можно было бы поставить у власти и прямо Екатерину. Без нее же вопрос не мог быть решен ни в каком случае (о бывшем императоре Иоанне тогда никто и не думал). Поэтому Екатерина и помимо своих личных качеств и стремлений получила большое значение и являлась центром политических комбинаций и знаменем движения против Петра. Можно сказать, что еще до смерти Елизаветы Екатерина стала соперницей своему мужу и между ними начался спор о русской короне.
Болезнь и смерть Елизаветы хотя не была неожиданной случайностью, тем не менее застала придворный круг неприготовленным: против Петра не раздалось ни одного голоса, и он воцарился спокойно при общем горе и унынии двора и народа, потерявших любимую царицу. Екатерина сама в своих записках описывает эти первые дни царствования Петра. По ее словам, Петр III был недоволен, что его тетка умерла на святках и своей смертью помешала ему веселиться. Ужин во дворце уже был накрыт, когда наступил час смерти императрицы, и Петр приказал не снимать ужина, и ели через комнату от того покоя, где лежала Елизавета. Тогда же без церемоний и стеснений обнаружилась его пассия к Воронцовой, на которой он хотел жениться. Положение сразу сделалось зазорным и неприличным. Однако при дворе не переменилось ничего в первые минуты царствования: оставались Шуваловы и Воронцовы; старший Разумовский вышел в отставку, но не был опальным; младший остался у дел. Опал вообще не было, но явились мало-помалу новые люди в качестве любимцев. Из Германии прибыли два дяди Петра, голштинские принцы; из них принц Георгий (или «Жорж») стал сразу русским генерал-фельдмаршалом и временщиком; второй принц Петр был только фельдмаршалом, но не временщиком. Оба они были членами Совета, учрежденного Петром вместо елизаветинской Конференции и состоявшего из девяти человек. В этот Совет попал возвращенный из ссылки старый Миних, попали и люди времени Елизаветы, Н. Ю. Трубецкой и М. И. Воронцов. Все это были влиятельные персоны нового правления. Появились и придворные любимцы, вроде генерала Гудовича, шталмейстера Нарышкина и многих голштинцев.
