Путешествия Христофора Колумба - Магидович Иосиф Петрович (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Есть здесь пальмы шести или восьми видов, и любо глядеть на них: столь многообразна их красота, как, впрочем, и иных деревьев, плодов и трав. На острове есть сосновые чащи на диво, и там имеются обширнейшие поля, годные для посевов, а также мед и множество разных птиц и всевозможные плоды, и в земле немало металлов, и людей там без счету {*}.
Эспаньола – чудо: тут цепи горные, и кручи, и долины, и земли тучные, пригодные для обработки и засева, для разведения скота любого рода, для городских и сельских построек.
Морские гавани здесь такие, что, не видя их, нельзя и поверить, что подобные могут существовать, равным образом как и реки – многочисленные и широкие, с вкусной водой, причем большая часть этих рек несет золото {*}.
Деревья, плоды и травы отличаются от тех, что имеются на острове Хуана. На этом острове много пряностей, а также залежи золота и других металлов.
Жители этого и всех других островов, которые я открыл или о которых получал сведения, все, как мужчины, так и женщины, ходят нагишом, в чем мать родила; впрочем, некоторые женщины прикрывают одно место листом или сеткой из хлопчатника, которую для этой цели они делают. У них нет ни железа, ни стали, ни [железного] оружия, да и не привыкли они пользоваться им, и не потому, что они недостаточно умелы или не обладали бы красивым телом (hermosa еstatura), а потому, что они на удивление робки.
Нет у них иного оружия, кроме сделанного из тростинок, которые срезают в пору созревания семян; к концам тростинок прикрепляют заостренные колышки. Но и этим оружием они не отваживаются пользоваться.
Не раз мне случалось направлять на берег двух или трех человек в какое-нибудь селение, чтобы завязать переговоры с жителями, но как только они замечали, что [мои люди] приближаются, они обращались в бегство так, что даже отцы не дожидались детей своих. А происходило это не потому, что кому-либо причинялось зло; напротив, везде, где я бывал и мог вступить в переговоры, я давал жителям все, что у меня было с собою, как то: платье и другие вещи, ничего не получая взамен. Но по природе своей они таковы, что нет средств побороть их боязливость.
Правда, после того как они успокаивались и страх исчезал, они становились столь доверчивыми и с такой щедростью отдавали все им принадлежащее, что, кто это не видел сам, вряд ли тому поверит.
Если у них попросить какую-нибудь вещь, они никогда не откажутся ее отдать. Напротив, они сами предлагают ее, и притом с таким радушием, что кажется, будто они дарят свои сердца. И будь то ценная или ничтожная вещь, они остаются довольны любой мелочью и любым способом, которым ее им дали.
Я запретил давать им такие бесполезные вещи, как осколки битой посуды или стекла, или [металлические] наконечники от агухет {*}, хотя, если им и удавалось получать эти вещи, они казались им наилучшими драгоценностями на свете.
Так, однажды одному матросу удалось получить за агухету золота на два с половиной кастельяно {*}, а другие за предметы еще менее ценные получали взамен куда больше.
За новую мелкую разменную монетку отдавали они все, что имели, будь то золото весом в два-три кастельяно или одна-две арробы {*} хлопковой пряжи. Даже за обломки лопнувших обручей от винных бочек они, как дикари (como bestias), отдавали все, что у них было.
Так как я считал все это неправильным, я запретил подобный [обмен]. Я дал им тысячи хороших и красивых вещей, которые у меня были, желая добиться их расположения и, более того, чтобы обратить их в христианство и склонить их к любви и к служению их высочествам и всей кастильской нации, дабы они оказывали нам помощь и давали нам все, что сами в изобилии имеют и в чем мы испытываем нужду: ибо они не ведали ни ереси, ни идолопоклонства, а верили, что имеются на небесах силы и благо, и твердо стояли на том, что я и мои корабли и мои люди явились с неба; и они укреплялись в этом убеждении, как только исчезал у них страх перед нами.
Эта вера проистекала у них не от невежества – напротив, у них очень острый ум: они плавают по всем этим морям, и приходится удивляться тому, как отлично они рассказывают обо всем виденном; дело лишь в том, что они никогда еще не видели ни людей, одетых в платье, ни кораблей, подобных нашим.
Как только я прибыл в Индию, на первом же открытом мною острове я взял силой несколько человек, чтобы, обучившись, они могли бы давать сведения о том, что имеется в этих краях.
Так оно и было: вскоре они стали понимать нас, а мы их, и объяснялись мы то словами, то знаками, и польза от этих людей была нам немалая. Я теперь их вожу с собой и постоянно веду с ними беседы, они же уверены, что я явился к ним с неба. Где бы я ни появлялся, эти люди первые провозглашали это, а другие, перебегая из дома в дом и из селения в селение, громко возглашали: «Идите, идите смотреть на небесных людей!»
И так все, как мужчины, так и женщины, после того как в сердцах их укреплялась уверенность в нас, сбегались [к нам], так что на месте не оставался ни стар, ни млад, и они приносили с собой пищу и питье, предлагая нам то и другое с удивительным радушием.
Есть у них на всех островах множество каноэ, сходных с гребными фустами {*}. Некоторые из них велики, иные же поменьше; есть и такие, что размерами превосходят фусту с десятью или восемью скамьями, хоть они и не так широки, потому что изготовлены из одного ствола. Но ни одна фуста не угонится за ними на веслах, ибо ходят каноэ со скоростью просто невероятной.
И на этих каноэ они плавают вдоль всех этих островов, которым нет счету, и ведут торговлю своими товарами. Я видел на одном каноэ от 70 до 80 человек, и каждый имел свое весло.
На всех этих островах я не замечал большого разнообразия ни в облике людей, ни в их обычаях и языке. Напротив того – все они понимают друг друга, что весьма важно, если иметь в виду, как я надеюсь, намерение их высочеств обратить их в нашу святую веру, к чему они очень расположены {*}.
Я уже говорил, что прошел 107 лиг по прямой линии вдоль берега Хуаны с запада на восток, и поэтому я могу сказать, что остров этот больше Англии и Шотландии, вместе взятых {*}, ибо помимо этого пространства на западной стороне острова остались еще две области, в которых я не был; одну из них называют «Аван», и там водятся хвостатые люди. Эти области не могут не иметь в длину меньше чем 50 или 60 лиг, насколько я мог понять из слов индейцев, которые находятся при мне и которым известны эти острова.
Другой остров, Эспаньола, в окружности больше, чем вся Испания, от Коливре по морскому берегу до Фуэнтеррабьи в Бискайе, судя по тому, что я прошел 188 больших лиг по прямой линии с запада на восток вдоль одной только стороны острова {*}.
Край этот поистине желанный, и, раз увидев его, покинуть его невозможно уже никогда. Этот остров, равно как и все [другие], находится во владении их высочеств; и все они богаты еще в большей степени, чем о том я знаю и чем о том я могу сказать. Всеми этими островами я овладел в пользу их высочеств, и они могут распоряжаться ими так же полновластно, как и королевствами Кастилии.
На Эспаньоле в самом выгодном пункте и в наилучшем для добычи золота месте, где всего удобнее вести торговлю как с этой материкивой землей, так и с той, что лежит по ту сторону, землей Великого Хана, сулящей великий торг и наживу, я принял во владение одно большое поселение, которому дал имя Навидад (Рождество). В нем я заложил укрепления и форт, которые ныне должны быть уже закончены постройкой, и того ради оставил в нем достаточно людей {*} с оружием, артиллерией и провиантом на год с лишним, а также и фусту, и корабельного мастера, искусного во всех ремеслах, чтобы строить другие [фусты]. У меня с королем той земли была столь большая дружба, что он считал честью для себя называть меня своим братом и обращаться со мною как со своим братом.
