Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2 - Гитин Валерий Григорьевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Согласно завещанию Елизаветы, английский трон унаследовал сын Марии Стюарт Иаков VI. Таким образом была осуществлена долгожданная уния между Англией и Шотландией.
Став королем, Иаков приказал перезахоронить мать в Вестминстерском аббатстве, а замок Фотерингей сравнять с землей…
А одиозный Филипп II оставил о себе недобрую память еще и тем, что долго и тщательно топил в крови Нидерланды, благополучную и богатую некогда страну, которую он, превратив в свою колонию, начал разорять, причем совершенно бездумно, как режут курицу, несущую золотые яйца.
Несомненно, Филиппом руководил не здравый смысл, а ненависть к чужому успеху, к чужому превосходству в интеллектуально-деловой сфере, примерно то же, что руководило Иваном Грозным при уничтожении Новгорода.
В результате Северные Нидерланды, прогнав испанцев, образовали государство Голландия. Очень скоро Амстердам, столица Голландии, стал крупнейшим центром мировой торговли, и тут уж Филипп II мог только кусать локти в бессильной ярости…
КСТАТИ:
«Ненависть — активное чувство недовольства; зависть — пассивное. Не надо поэтому удивляться, если зависть быстро переходит в ненависть».
Иоганн Вольфганг Гете
Следующий персонаж того времени считается средоточием и ненависти, и зависти, и жестокости, и коварства, и многих других негативных свойств человеческой натуры, которые сделали имя этого персонажа нарицательным того же плана, что и, к примеру, «Борджиа». Речь идет о Екатерине Медичи (1519—1569 гг.), французской королеве.
Она вошла в историю как последовательная и непреклонная разжигательница религиозных войн между католиками и гугенотами, венцом которых была ужасающая по своим масштабам и жестокости Варфоломеевская ночь (24 августа 1572 года), организованная в строгом соответствии с замыслом властной королевы-матери.
ФАКТЫ:
Толпы вооруженных католиков врываются в дома мирно спящих протестантов. Они стреляют, режут, жгут, вспарывают животы беременным женщинам, выбрасывают из окон прямо на острия пик и алебард маленьких детей. И эти мерзости организованы сразу же после свадьбы короля Наварры Генриха (со временем Генрих IV (1553—1610 гг., король Франции) и Маргариты, родной дочери Екатерины Медичи. Эта женщина, действительно, не имела сердца… А ее сын, король Франции Карл IX (1550—1574 гг.), являющий собой странный коктейль Саддама и пассивного гомосексуализма, во время парижской резни стоял на балконе дворца и ради потехи палил из аркебузы по всем, кто имел неосторожность проходить мимо, неважно, католик это был, или же гугенот.
В ту ночь Генрих Наваррский едва не погиб, несмотря на то, что накануне стал католиком, прагматично рассудив, что «Париж стоит мессы»…
А его супруга Маргарита (у А. Дюма — королева Марго) состояла в кровосмесительной связи со своим братом Карлом IX, как, впрочем, и с другими братьями.
Карл IX о своей сестре: «Для этой женщины нет ничего священного, когда дело идет об удовлетворении ее похоти: она не обращает внимания ни на возраст, ни на положение в свете, ни на происхождение того, кто возбудил ее сладострастное желание; начиная с двенадцатилетнего возраста она еще не отказала в своих ласках ни одному мужчине».
Нравы того времени исключали подобные отказы. Известно, что Екатерина Медичи летом 1577 года устроила банкет в саду замка Шенон, где самые красивые и благородные придворные дамы, полураздетые, с распущенными, как у новобрачных, волосами, должны были прислуживать за столом королю и его приближенным.
Известно также, что Екатерина Медичи располагала так называемым «летучим отрядом королевы», который насчитывал от 200 до 300 дам, обладавших профессиональной сексуальной техникой при полном отсутствии стыдливости и готовых продемонстрировать ее когда и с кем угодно в ходе тонких политических игр своей грозной повелительницы.
А. Борель. У окошка
КСТАТИ:
«Политика — искусство создавать факты, шутя подчинять себе события и людей. Выгода — ее цель, интрига — средство… Повредить ей может только порядочность».
Пьер Огюстен Бомарше
Но политика и порядочность — параллельные прямые, которые, как известно, никогда не пересекутся, так что политики могут спать спокойно.
А в ту эпоху они только и делали, что грели руки на религиозных войнах, играя на эфемерном чувстве групповой солидарности.
Генрих IV, правда, попытался им помешать, установив некое подобие гражданского мира. Но его остановила рука политического убийцы.
Царствование Людовика XIII (1601—1643 гг.) было, по сути, игрой великовозрастного и капризного баловня всех окружающих, прозвавших его Справедливым просто так, чтобы сделать ему приятнее. Действительно. Жалко, что ли?
Это был классический маменькин сынок, которому в детстве было дозволено абсолютно все, чего он желал. В двенадцать лет он беспрепятственно входил в спальню к своей гувернантке и ощупывал ее с ног до головы. По свидетельству придворного лекаря, этот милый мальчик требовал, чтобы все родственники любовались его эрекцией и превозносили мощь полового члена, который «поднимался и опускался подобно замковому мосту».
Его женили в четырнадцатилетнем возрасте. На брачное ложе его укладывала мать, которой он через час продемонстрировал красный от девственной крови член и отчитался о происшедшем во всех подробностях.
Героине этих подробностей было тоже четырнадцать. Дочь испанского короля Филиппа III Габсбурга, сыгравшая свою роль на подмостках Истории под именем Анны Австрийской (1601—1666 гг.).
По свидетельствам современников, это была очень красивая женщина, воспетая всеми поэтами той эпохи.
Думается, обладание такой женщиной никак не могло быть в тягость Людовику XIII, человеку с весьма посредственными физическими данными, да и моральными, пожалуй, тоже. Однако дело обстояло именно так.
Красавице-жене король предпочитал ее фрейлин, мелкопоместных дворянок из провинции и даже случайных пейзанок во время загородных прогулок или охотничьих празднеств.
Согласно расхожей версии, нашедшей развитие в знаменитом романе Александра Дюма, Анна, гордая, недоступная, с хорошо развитым чувством подлинно королевского достоинства, даже увлекшись блистательным английским герцогом Бекингемским, не позволяла поцеловать ее руку выше края перчатки.
В то же время существуют свидетельства совершенно иного порядка, проливающие свет на нравы той эпохи, например: «Между королевой и Бекингемом завязалась переписка при посредстве г-жи де Шеврез, за которой волочился граф Холланд. Когда Бекингем прибыл в Париж для переговоров, царствующая королева Франции была готова принять его весьма благосклонно. Немало было галантных встреч, но более всего наделало шума их свидание в Амьене. Любезник повалил королеву и расцарапал ей ляжки своими расшитыми штанами…» При этом Анна Австрийская гневно отвергла любовные притязания всесильного герцога Армана-Жана дю Плесси де Ришелье (1585—1642 гг.), кардинала Ришелье, фактически правившего Францией вместо ее никчемного супруга. Между прочим, грозный кардинал в ту пору (1625—1627 гг.) выглядел вовсе не тем иссохшим и согбенным старцем, каким мы привыкли видеть его на старинных гравюрах. Это был тогда красивый сорокалетний мужчина, человек непоколебимой воли и храбрый военачальник. И тем не менее…
КСТАТИ:
«Любовь не ищет подлинных совершенств; более того, она их как бы побаивается: ей нужны те совершенства, которые творит и придумывает она сама. В этом она подобна королям: они признают великими только тех, кого сами и возвеличили».
Никола-Себастьен де Шамфор
