Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 - фон Зенгер Харро (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
5. Миф о сугубо конфуцианском Китае
Слово «цзи» в выражении «36» звучит не только совершенно нейтрально, но даже имеет оттенок одобрения, тогда как слово «хитрость» в немецком языке вызывает скорее отрицательные образы. Поэтому я предпочел для своей книги нейтральное название «36 стратагем», а не вполне допускаемые названия вроде «36 хитростей» или «36 козней». Однако такой подход порой оспаривается. Так, один немецкоязычный автор настаивает на «36 каверзах (Finten)», хотя не ясно, присутствует ли в слове «каверза» неодобрительный оттенок. Он обосновывает свой выбор следующим образом:
«В отличие от представления фон Зенгера… употребляется не нейтральное выражение «стратагема», а сознательно «ангажированное» понятие «каверза» или «хитрость»; ведь все эти выражения взяты, так сказать, из опыта военных действий, в котором — что редко афишируют — хитрость, обман и опять же хитрость выходят на передний план. Конфуцианство со своими идеалами здесь переворачивается так, что китайский мир сквозь очки «36 каверз» в самом прямом смысле слова предстает во всей своей подноготной. И столь часто возносимая классиками «гармония» отражается здесь, как в кривом зеркале» (China actuell. Hamburg, März, S. 231).
Подобная критика выбранного мною нейтрального слова «стратагема» вызвана идеализированным образом Китая, якобы целиком проникнутого конфуцианством и конфуцианскими идеалами, которые на протяжении веков будто бы неизменно направляли ход повседневной жизни. Нейтральному или одобрительному пониманию хитрости в понимаемом таким образом Китае, естественно, нет места.
Что касается «36 цзи», то по существу они действительно представляют собой перечень военных хитростей. Ведь древнейший трактат о 36 стратагемах имеет подзаголовок Сокровенная книга о военном искусстве. В данном сочинении каждая стратагема поясняется преимущественно примерами из китайской истории. Военные хитрости уже исстари описывались в соответствующих трудах — всего в Древнем Китае было написано более 4 тысяч военных трактатов. Поскольку китайская история полна войн, то неудивительно слышать в Китае голоса тех, кто допускает, что китайская военная культура является определяющей чертой китайской культуры и лежит в основе китайского народного характера (см. Чэн Фанпин. Гуанмин жибао. Пекин, 17.02.1994, с. 3). Применение стратагем, однако, не ограничивается войной, но оказывается всеобщим образцом хитроумного поведения. Это проявляется уже в том, что лишь немногие формулировки 36 стратагем отсылают к военным обстоятельствам. Непосредственно из военного трактата Сунь-цзы берет начало всего одно из 36 наименований стратагем (стратагема 4), и к Лао-Цзы восходит тоже одно выражение (стратагема 7). Многие формулировки стратагем отсылают к историческим или литературным источникам (например, стратагемы 1, 3, 5, 6, 10, 11, 13, 14, 15, 18 и т. д.).
Об использовании стратагем в области политики и внешних сношений упоминают с древнейших времен такие книги, как исторический свод Лю Сяна (77—6 до н. э.) Планы сражающихся царств [Чжань го цэ]. Как показывает описывающий жизненные перипетии большого семейства роман Сон в красном тереме (Хунлоумэн) Цао Сюэциня (умер ок. 1763), применение стратагем не было чуждо и сугубо личным отношениям. Даже Конфуций вовсе не чурался хитрости (см. § 8). Помимо того, в Древнем Китае существовало не только конфуцианство, но наряду с военной мыслью и сочувственно относящимся к хитрости легизмом (см. § 18) жила и народная культура. Присущая китайскому народу высокая оценка хитрости подтверждается содержанием таких популярных в течение столетий романов, как Троецарствие, а также многочисленных поэм и опер, где показаны хитрости, лукавство. Именно за умение пользоваться стратагемами на протяжении веков почитают во многом являющего собой конфуцианца Чжугэ Ляна (см. 1.4, 3.8, 9.1, 13.8, 13.13, 14.6, 14.13, 16.1, 16.2, 16.21 и т. д.). Что же до наблюдаемого в последние годы потока китайских книг о 36 стратагемах, то это явление привносит весьма одобрительное отношение к хитрости, питаясь восходящими к китайской духовной традиции истоками.
В свете всего сказанного перевод выражения «36 цзи» как «36 стратагем» представляется удачным, поскольку немецкое заимствование «стратагема» первоначально обозначало военную хитрость, а в дальнейшем вообще искусный прием, уловку. Тот же выбор сделан также в 4 из 5 других изданий о «36 цзи», появившихся за пределами Китая:
— Giorgio Casacchia: I trentasei stratagemmi: larte cinese di vincere (Neapel, 1990);
— François Kircher: Les 36 stratagèmes: traité secret de stratégie chinoise (Paris, 1991, ТВ-издание, 1995);
— Wang Xuanming: Thirty-six Stratagems: Secret Art of War (Asiapac Comic Series. Singapur, 1992, Neudruck, 1999);
— William Tucci; Gary Cohn: Shi: Senryaku — The Thirty-Six Stratagems (Crusade Comics, New York, 1995).
Исключение составляет название немецкого издания книги Гао Юаня Lure the Tiger Out of the Mountains: The 36 Stratagems of Ancient China (Нью-Йорк, 1991). Оно звучит так: Вымани тигра с гор: 36 мудростей Древнего Китая для современного менеджера (Фрейбург, 1991). В этой книге говорится соответственно о «36 хитростях». Каких-нибудь соображений относительно перевода слова «цзи» Гао Юань не приводит. Опубликованный в Пекине английский труд о «36 цзи» озаглавлен The Wiles of War: 36 Military Strategies from Ancient China (Пекин, 1991). «Wiles of War» приблизительно соответствует немецкому «Kriegslisten» («военные хитрости»), и что касается английского слова «strategy», то оно значит в том числе «хитрость, расчет, интриги» (Отто Шпрингер [изд.].: Langenscheides enzyklopädisches Wörterbuch der englischen und deutschen Sprache, Bd. 2 Berlin, 1978, S. 1393); Такого значения у немецкого слова «Strategie» нет, во всяком случае, согласно специальным немецко-немецким словарям. «Хитрое» значение английского «strategy» подразумевает, вероятно, также Лоренс Дж. Брэм в своей брошюре Negotiating in China: 36 Strategies (2-е изд., Гонконг, 1996).
6. Для Запада — обезьяна, для Китая — кладезь знаний
«Ведь хитрость, — сообщал мне в письме от 2.10.1994 Вольфганг Кульманн (Kullmann), профессор отделения классической филологии [одного из старейших учебных заведений Германии, основанного в 1457 г. эрцгерцогом Альбрехтом VI под названием Альбертина] Фрейбургского университета [в начале XIX в. стал называться Альберт-Людвиге университет (большую поддержку оказал университету великий герцог Людвиг Баденский)], — играет заметную роль в раннем древнегреческом эпосе: деревянный конь; хитроумный Одиссей, чьему коварству дается весьма лестная оценка; обман Прометея с жертвоприношением Зевсу у Гесиода (боги получают лишь худшую часть жертвенного быка); хитрость в любви (обольщение Герой Зевса [с помощью чудесного пояса Афродиты и усыпление его в своих объятьях], чтобы отвлечь его от [Троянской] войны [и тем самым дать возможность победить ахейцам (Илиада, кн. 14, строки 341–352)]). Но и позднее Афродита и любовь часто соседствуют с «хитростью». Поразительно то, что в греческой этике классической поры, похоже, данное явление не затрагивается (у Аристотеля вообще отсутствует слово «хитрость»)».
Некоторые соображения на этот счет высказывают Рената Цёпфель (Zöpffel) и Ута Гудзони (Guzzoni) (см. Harro von Senger [ред. ]: Die List. Frankfurt a. M., 1999, S. 111ff., 386ff.). После того как хитрость не удостоили своим вниманием греческие философы, в Древнем Риме ей пришлось еще хуже. «Совершенно не римским средством» назвал ее крупный римский историк Тит Ливии (59 до н. э. — 17 н. э.) в своей «[Истории Рима] от основания города (Ab Urbe condida)» (кн. l, 53.4). Так что апостол Павел нашел благодатную почву для утверждения: «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред богом» [1 Кор 3:19]. Неудивительно, что на Западе хитрость причисляют к «лжемудрствованию» и даже к «порокам» (см. учебное пособие неотомического толка пастора д-ра Бернхарда Келина (Kälin): Einführung in die Ethik, 2. Aufl. Sarnen, 1954, № 204) и поэтому на 700 страницах Всеобщего катехизиса (Weltkatechismus. Oldenburg, 1993) Католической церкви с его 2865 пунктами, который, «по утверждению папы, являет собой «Христову весть целокупно и без изъятия» (Neue Zürcher Zeitung)*, 1.10.1993, S. 23), она вообще не упоминается (согласно «Предметному указателю», с. 797). Как писал крупнейший немецкий военный теоретик и историк К. Клаузевиц, «малочисленной и совершенно слабой стороне, которой уже не может помочь ни осторожность, ни мудpocть… хитрость еще предлагает свои услуги как единственный якорь спасения» (О войне. Часть третья. О стратегии вообще. Глава 10. Хитрость. М.: Госвоениздат, 1934). Получается, что хитрость не имеет почти ничего общего с мудростью, более того, за нее хватаются, когда недостает мудрости. У предтечи Просвещения Джона Локка хитрость вызывает чуть ли не отвращение: «Хитрость (cunning), это обезьянье подобие мудрости, как нельзя более далека от последней и так же уродлива, как уродлива сама обезьяна ввиду сходства, которое у нее имеется с человеком, и отсутствия того, что действительно создает человека. Хитрость есть только отсутствие разума…» («Мысли о воспитании» (Some Thoughts concerning Education, 1-е изд. 1693; последнее, 5-е изд. вышло уже после смерти философа в 1705), параграф 140: Джон Локк. Сочинения, т. 3. Пер. с англ. Ю. Да-видсона. М.: Мысль, 1988, с. 537).
