Маршал Язов (роковой август 91-го) - Ивашов Леонид Григорьевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
1991 год был тяжелым для страны. Очень тяжело переживал его и министр обороны. Из-под ног уходила привычная опора, деформировались самые святые для его поколения понятия — социализм, держава, компартия. Страшно быстрыми, пугающими самого Язова темпами нарастало его разочарование Президентом страны. Разве к тому, что имели теперь, стремились в начале перестройки?
Язов пытается сохранить хоть что-то. Оценивая, например, базисную для отечественной экономики роль оборонных отраслей, их значение для безопасности страны, он вместе с семью коллегами из оборонных министерств обращается к Горбачеву со специальной запиской. Они буквально заклинают Президента предусмотреть в новой структуре государственного управления централизованное регулирование и управление оборонными предприятиями. При переходе к рынку, заявляют министры, только государственная централизация может обеспечить выпуск необходимой стране сложной военной техники.
Услышал ли их Президент?
В апреле Язов готовит в Кабинет Министров обширный документ, реализация которого могла бы способствовать улучшению комплектования Вооруженных Сил срочнослужащими и их обеспечения в условиях рынка. Сокращение базы комплектования, массовое дезертирство вследствие актов, принятых в союзных республиках, ставили под угрозу обороноспособность страны.
Министр обороны предлагал приостановить предоставление отсрочек студентам; до принятия Союзного договора установить мораторий на акты, касающиеся военной службы, в союзных республиках; обязать республики обеспечивать потребности войск, дислоцированных на их территории, материальными ресурсами; и, наконец, не допускать создания и деятельности общественных организаций и неформальных группировок, имеющих целью подрыв обороноспособности и безопасности СССР. Маршал имел все основания полагать, что деятельность подобных деструктивных организаций не потерпело бы ни одно цивилизованное государство.
Наконец, Язов пытался убедить Горбачева не столь уж безоглядно доверяться миролюбивым заверениям Запада, так как страны НАТО своими интересами поступаться не намерены. Более того, США пытаются воздействовать на обстановку в СССР, подбрасывать хворост в костер дезинтеграции.
Дальнейшие события показали, что этот, как и многие другие сигналы, подаваемые Язовым, Горбачев не воспринял.
Кому-то, возможно, покажется слишком простым вывод, что именно бездеятельность Горбачева, а не какая-то особая консервативность Язова толкнула его к участию в августовских событиях. Но не зря ведь говорится: посеявший ветер пожнет бурю…
Собственно говоря, в нетвердости и непоследовательности упрекал М. С. Горбачева и премьер-министр СССР Н. И. Рыжков. Да и на съездах народных депутатов и заседаниях Верховного Совета СССР все резче становилась критика Президента СССР. Постепенно увеличивалось число парламентариев, требующих отставки Горбачева с высшего государственного поста. И трудно сказать, как разделилось бы число голосов на IV Съезде народных депутатов, поставь А. И. Лукьянов на голосование вопрос о доверии Президенту.
Среди депутатского корпуса стали распространяться слухи о якобы имевшей место вербовке спецслужбами США некоторых советских руководителей.
Подобные инсинуации достигали ушей Д. Т. Язова. Вполне естественно, что многие из них он считал полнейшим абсурдом. Дипломатия перестройки постепенно разрушала неестественное положение СССР в мировом сообществе, снимала искусственно сооруженные барьеры на пути общения граждан различных государств и развития межгосударственных отношений и, главное, отодвигала и уменьшала опасность возникновения третьей мировой войны. Дмитрий Язов эту линию во внешней политике СССР поддерживал всячески. Беспокоило министра обороны лишь то обстоятельство, что улучшение отношений с Западом развивалось в ущерб традиционным взаимосвязям со странами социалистического лагеря и сопровождалось постоянными односторонними уступками советской стороны.
В то же время нельзя было не видеть, что искушенные в политических играх западные партнеры умело использовали стремление советских лидеров быть признанными в международном сообществе. Средства массовой информации стали наперебой кричать о восходящей звезде Михаила Горбачева. Теша его самолюбие, Рональд Рейган неизменно подчеркивал выдающиеся способности своего партнера по советско-американским переговорам, встречами один на один утверждал особый характер отношений с Горбачевым. Но несмотря на это американцы каких-либо серьезных политических уступок Советскому Союзу не делали. Наоборот, весь переговорный процесс характеризовался односторонними и постоянными уступками со стороны СССР. За Горбачевым же все более прочно закреплялся статус миротворца, создателя нового политического климата в Европе, да и во всем мире. А это обязывало в свою очередь любой ценой поддерживать искусственно созданный политический имидж, а значит, и делать новые и новые уступки не только во внешней, но и во внутренней политике. Эти уступки оплачивались щедрой политической ценой. Экономическая же помощь со стороны США являлась скорее символической, но широко рекламируемой как в СССР, так и за рубежом.
Но Горбачев и его ближайшие сподвижники именно надеялись, что прежде всего благодаря западной помощи удастся разрешить внутренние проблемы. Верили ли они в бескорыстность помощи или же за этим стояло нечто другое? Сказать трудно. Уместнее, думается, привести высказывание Великого князя Владимира Кирилловича, прожившего всю свою жизнь на Западе и, вероятно, знавшего тонкости тамошней политической кухни. Вот что он высказал незадолго до своей кончины в обращении к российскому крестьянству: «Благоденствие и процветание не придут вслед за подачками — пусть даже щедрыми, но никогда не бескорыстными — с Запада».
Как скорее всего не бескорыстной была и дружба М. С. Горбачева с Президентом США и другими лидерами западных государств. Не хочется говорить о подкупе, взятках в прямом нашем понимании, хотя до сих пор неизвестно, за что Президент Южной Кореи Ро Де У вручил М. С. Горбачеву 100 тыс. долларов в апреле 1991 г., которые хранились в сейфе у В. Болдина. Но если проанализировать семь полученных М. С. Горбачевым премий — американских и международных, то все они вручались за определенные уступки со стороны СССР. Да и только ли Ро Де У передавал напрямую советскому Президенту кругленькие суммы?
В Комитет государственной безопасности СССР весной 1991 года поступили сведения, достоверность которых не вызывала сомнений, о том, что руководитель пресс-службы Президента Игнатенко берет взятки (десятки тысяч долларов США) за организацию каждого интервью иностранных корреспондентов с М. С. Горбачевым. В. А. Крючков об этом доложил последнему. Реакция Президента была несколько нервной. Он посчитал информацию сомнительной, однако дал указание В. И. Болдину переместить Игнатенко на другую работу, что в последующем и было реализовано. Опять же вопрос: что это — предательство руководителя пресс-службы или же он выполнял чью-то установку?
Советский Союз, как государственное образование, стремительно катился к своему трагическому концу, а Президент СССР объявлялся человеком года в США, ФРГ, на Британских островах. В стране усиливалась кампания за отставку Горбачева с поста главы государства, на Западе ему присуждается Нобелевская премия. Случайны ли такие перекосы в судьбе этого человека, приведшего страну, к августу 1991 года? Ответ за историей, однако его вклад в нормализацию отношений с Западом остается весомым.
Росла оппозиция Генеральному секретарю и в рядах Центрального Комитета КПСС. Опять же все сильнее звучали требования его отставки, теперь уже с высшего партийного поста.
Радикальная пресса первым актом подготовки военного переворота в СССР определяет события в Вильнюсе в январе 1991 года. Знал ли Горбачев и его ближайшее окружение, в том числе министр обороны, о назревавших событиях в Литве? Ответ сегодня можно дать точный: знали. Но Горбачев, как всегда, вел себя таким образом, что при любом развитии событий оказывался как бы посередине, ближе к нейтральной полосе. Именно эта полоса спасла его престиж после трагедии в Тбилиси — вроде что-то слышал, но не знал. А тем более указаний никаких не отдавал.
