Диалектический материализм - Энгельс Фридрих (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Значение трех великих открытий для проникновения диалектики в естествознание
...До конца последнего столетия естествознание было преимущественно собирающей наукой, наукой о законченных предметах, в нашем же веке (XIX) оно стало наукой, упорядочивающей, наукой об явлениях природы, наукой о происхождении и развитии предметов и о связи, соединяющей явления в одно великое целое. Физиология, которая исследует явления, имеющие место в растительном и животном организме; эмбриология, наблюдающая развитие отдельного организма из зародышевого состояния до зрелости; геология, изучающая постепенное образование земной коры, — все эти науки суть дети нынешнего (XIX) столетия.
Познание взаимной связи процессов, совершающихся в природе, развивается гигантскими шагами особенно благодаря трем великим открытиям.
Во-первых, благодаря открытию клеточек, этих единиц, из размножения и дифференциации которых развиваются растительные и животные организмы. Это открытие не только убедило нас, что развитие и рост всех высших организмов подчиняются одному общему закону, но, показав способность клеточек к изменению, оно обозначило также путь, ведущий к видовым изменениям организмов, изменениям, вследствие которых организмы развиваются не только как отдельные особи.
Во-вторых, благодаря открытию превращения энергии, показавшему, что все так называемые силы, действующие прежде всего в неорганической природе: механическая сила и ее дополнение, так называемая потенциальная энергия, теплота, лучистость (свет и лучистая теплота), электричество, магнетизм, химическая энергия, — представляют собою различные формы проявлений всемирного движения, — формы, которые переходят одна в другую в известных количественных отношениях, так что, когда исчезнет известное количество одной, на ее место является определенное количество другой, и все движение в природе сводится к непрерывному процессу превращения одной формы в другую.
Наконец, в-третьих, благодаря впервые представленному Дарвином связному доказательству того, что окружающие нас теперь организмы, не исключая и человека, явились в результате длинного процесса развития из немногих, первоначально одноклеточных, зародышей, а эти зародыши, в свою очередь, образовались из возникшей химическим путем протоплазмы или белка.
Благодаря этим трем великим открытиям и прочим успехам естествознания мы можем теперь обнаружить не только ту связь, которая существует между явлениями природы в отдельных ее областях, но, говоря вообще, также и ту, которая объединяет эти отдельные области. Таким образом, данные, добытые эмпирическим естествознанием, позволяют нам составить довольно систематическое изображение природы как одного связного целого. Подобные изображения составлялись прежде так называемой натурфилософией (философией природы), которая заменяла еще неизвестную тогда действительную связь явлений идеальной, фантастической связью и замещала недостающие факты вымыслами, пополняя действительные пробелы лишь в воображении. При этом ею были высказаны многие гениальные мысли и предугаданы многие позднейшие открытия, но не мало также было наговорено и вздора. Иначе тогда и быть не могло. Теперь же, когда нам достаточно взглянуть на результаты изучения природы диалектически, т. е. с точки зрения их собственной взаимной связи, чтобы составить удовлетворительную для нашего времени «систему природы», и когда сознание диалектического характера этой связи насильно проникает даже в метафизические головы естествоиспытателей, — теперь натурфилософия погребена навеки. Всякая попытка откопать ее не только была бы излишней, но означала бы шаг назад. (Энгельс, Людвиг Фейербах, стр. 65 — 66, Соцэкгиз, 1931 г.)
ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ
Манчестер, 14 июля 1858 г.
Пришли же мне обещанную «Философию природы» Гегеля. Я сейчас занимаюсь немного физиологией, и к ней присоединю еще занятия сравнительной анатомией. В этих науках имеются в высшей степени умозрительные вещи, совсем недавно открытые. Мне очень хотелось бы узнать, не предчувствовал ли старик [Гегель] чего-нибудь подобного. Несомненно одно: если бы ему пришлось писать философию природы теперь, то факты сами полетели бы к нему со всех сторон. Вообще говоря, совсем почти никто не знает об успехах естественных наук за последние 30 лет. Для физиологии особенно важны были, во-первых, огромные успехи, сделанные органической химией, а во-вторых, микроскоп, который правильно был использован за последние 20 лет. Это последнее привело к результатам еще более важным, чем химия. Главное, благодаря чему произошел переворот в физиологии и благодаря чему стала возможна сравнительная физиология, — это открытие клетки, открытие, которое в растении сделал Шлейден, а в животном организме — Шванн (приблизительно в 1836 г.). Все есть клетка. Клетка есть гегелевское в себе бытие. Она в своем развитии как раз именно и проходит гегелевский процесс, пока, наконец, из нее не развивается «идея», т. е. законченный организм.
Другой результат, которому бы очень порадовался старик Гегель, — это соотношение сил в физике, или закон, что при определенных условиях механическое движение, т. е. механическая сила (например, через трение), превращается в теплоту, теплота — в свет, свет — в химическое сродство, химическое сродство (например, в вольтовом столбе) — в электричество, это последнее — в магнетизм. Эти переходы могут также происходить иначе: вперед и назад. В настоящее время один англичанин, имя которого я не припомню, доказал, что силы эти переходят друг в друга в совершенно точно определенных количественных пропорциях, так что известное количество одной силы, например электричества, соответствует определенному количеству всякой другой — например, магнетизма, света, теплоты, химического сродства (положительного или отрицательного — соединяющего или разлагающего) и движения. Бессмысленная теория скрытой теплоты, таким образом, устранена. Не является ли это прекрасным материальным примером того, как рефлектирующие понятия (Reflexionsbestimmungen) переходят одно в другое. Как бы то ни было, изучая сравнительную физиологию, начинаешь от всей души презирать идеалистическое возвеличение человека над всем прочим зверьем. На каждом шагу носом натыкаешься на полнейшее совпадение строения человека со строением остальных млекопитающих, в основных же чертах совпадение есть у всех позвоночных и даже — несколько менее резко — у насекомых, ракообразных, червей и т. д. Гегелевская история с качественным прыжком в количественном ряде здесь тоже очень подходит. В конце концов, доходя до самых примитивных инфузорий, приходишь к первобытному типу — простой самостоятельно живущей клетке. Эта клетка опять-таки ничем осязательно резко не отличается от низших растений (грибков, состоящих из одной клетки) и от зародышей более высших ступеней развития, вплоть до человеческого яйца и семенных телец, и по внешности является совершенно такой же, как независимые клетки в живом организме (кровяные тельца, эпителиальные клетки, клетки, выделяемые железами, почками и т. д.). (Маркс и Энгельс, Письма, стр. 108 — 110, Партиздат, 1932 г.)
Критика Энгельсом Дарвина
Борьба за существование. Прежде всего необходимо строго ограничить ее борьбой, происходящей от перенаселения в мире растений и животных, — борьбой, действительно происходящей на известной ступени развития растительного царства и на низшей ступени развития животного царства. Но необходимо строго отличать от этого те случаи, где виды изменяются, старые из них вымирают, а их место занимают новые, более развитые, без наличия такого перенаселения: например, при переселении растений и животных в новые места, где новые климатические, почвенные и т. д. условия вызывают изменение. Если здесь приспособляющиеся индивиды выживают и образуют новый вид благодаря постоянно изменяющемуся приспособлению, между тем как другие, более устойчивые индивиды погибают и под конец вымирают, а с ними вымирают несовершенные промежуточные элементы, то это может происходить — и происходит фактически — без всякого мальтузианства, а если последнее и принимает здесь участие, то оно ничего не изменяет в процессе, в лучшем случае только ускоряет его. То же самое можно сказать о постепенном изменении географических, климатических и т. д. условий какой-нибудь данной местности (высыхание Центральной Азии, например); не важно, давит ли здесь друг на друга или нет животное или растительное население; вызванный изменением географических и т. д. условий процесс развития организмов происходит сам собой. — То же самое относится к половому подбору, где мальтузианство не играет совершенно никакой роли.
