Очерки по истории русской церковной смуты - Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович (читаем бесплатно книги полностью TXT, FB2) 📗
Наиболее колоритен ответ управляющего Вятской епархией Яранского епископа-фанатика Нектария. В ответ на предложение о переговорах епископ обратился к епархии со следующим воззванием:
«Богомерзкого обновленческого движения отрицаюсь и анафемствую оное. Богомерзкий разбойничий, так называемый, Собор 1923 года в Москве со всеми его постановлениями анафемствую; со всеми примкнувшими к сему обновленческому соблазну обещаюсь не имети церковного общения. Православные вятичи! Волк в овечьей шкуре, обновленец архиепископ Иосиф обратился к верующим… Бдите, православные, како опасно ходите. Дние лукавы суть».
Далее епископ Нектарий, выражая крайний «тихоновский» взгляд на обновленчество, экзальтированно объявил, что обновленческая церковь — еретическая, что синодальное священство — безблагодатно, что таинства, совершаемые обновленческими священниками, недействительны, молитвы не имеют силы, евхаристия — простые хлеб и вино, исповедь не разрешает грехов, и призывает не ходить в Собор, как еретический.
Аналогичное заявление сделал омский епископ Виктор, утверждавший, что «синодально-обновленческая и еретическая церковь отрицает божество Христа Спасителя и выбрасывает иконы» (?).
В Красноярске, в ответ на предложение синодального архиепископа Александра, епископы Амфилохий и Димитрий заявили: «Наше соединение с вами возможно лишь тогда только, когда вы отречетесь от своих заблуждений и принесете всенародное покаяние».
В Семипалатинске отказались от переговоров на том основании, что «противоречия между староцерковниками и обновленцами может разрешить лишь Вселенский Собор».
Ответ епископа Иркутского Кирилла гласит следующее:
«Ваша иерархия… представляется в нашем сознании самозванною, Узурпирующей и лжеправославною. Поэтому все ваши призывы нас к какому-то миру и единению с вами нами отвергаются и отвергаются даже с негодованием.
Поэтому благоволите в будущем не утруждать себя какими-то ни Ыло посланиями к нам, разве только, если пожелаете единения на началах существующего и известного вам для сего случая чина».
В Баку епископ Арсений отклонил переговоры, заявив, что без санкции Москвы он не имеет права их вести.
В Туркестане епископ Сергий (Лавров), через два года сам присоединившийся к обновленчеству, выпустил «Смиренное Послание к пастырям и чадам Православной Церкви Семиреченской и Туркестанской епархии, уклонившихся в обновленческий раскол». В послании заявлялось, что обновленческие священники и епископы лишены благодати священства и не имеют власти передавать другим благодать.
Несколько по-иному повел себя Владимирский епископ Афанасий, который самолично явился на обновленческий епархиальный съезд. Вот как описывает его появление на съезде 25 сентября 1925 года один из обновленческих руководителей Владимира в своем донесении Синоду:
«Епископ Афанасий, не помолившись во время пения молитвы и не благословив собрания, сделав только общий поклсн, заявил, что ему на этом собрании быть не следует, что он пришел на него лишь после усиленных просьб прибывших к нему мирян, что ему можно только быть на таком собрании, которое получит благословение от митрополита Петра. После усиленных просьб епископ Афанасий согласился побыть на собрании несколько времени, оговорившись, что за это свое присутствие на съезде он должен просить прощение у митрополита Петра. Затем, выслушав доклад архиепископа Герасима о предстоящем Соборе, епископ Афанасий стал говорить о том, что все обновленцы должны покаяться перед патриархом или его преемником, что Синодальное церковное управление неканонично и безблагодатно, что новорукоположенные синодальные архиереи — не архиереи. Совершаемые ими хиротонии недействительны, и посвящаемые должны быть перерукополагаемы, что он, епископ Афанасий, и делает.
На Собор 1 октября они (староцерковники) не пойдут. Для них авторитетен только Собор, созванный митрополитом Петром.
В случае искреннего покаяния, пожалуй, можно будет принять обновленцев и в сущем сане.
Изрекши эти «истины» и выслушав гостеприимно пропетое ему «ис-полла», епископ Афанасий удалился из собрания».
Очень характерны также переговоры, которые велись между обновленцами и староцерковниками в Курске.
В это время Курской епархией (староцерковной) управлял митрополит Назарий. Обновленцев здесь возглавлял монашествующий архиерей Константин Спасский. Вот как передает протоиерей Мусатов содержание беседы, происходившей между митрополитом и обновленческой делегацией:
«При встрече — стереотипные фразы: «Грядущего ко Мне не изжену вон. Чем могу служить?..» Я объяснил, что мы явились не по личной инициативе, а по поручению епархиального Управления и с обращением от него, и начал читать текст обращения. Митрополит Назарий с первых же слов своими репликами стал, как говорится, обрывать чтение…
«… Священный Синод…» — начинается чтение. «А разве такой существует? — прерывает митрополит Назарий. — Я этого не знаю».
«Курское епархиальное управление», — читал я. «А разве такое есть?» возражает он…
«Под председательством архиепископа Константина». — «Я, — прерывает митрополит Назарий, — такого не знаю, я знаю только Константина Константиновича…»
Мною была приведена справка о хиротонии архиепископа Константина и об епископах, его поставлявших. Далее я попросил митрополита Назария выслушать до конца обращение, а потом дать ответ. Митрополит Назарий до конца чтения сохранял молчание. Но затем, при видимом спокойствии, заговорил довольно резким тоном о событиях и лицах недавнего прошлого, рисуя близких своему сердцу в одних красках, чуждое — в других, а в заключение сказал: «Передайте преосвященному епископу Константину, если он хочет соединиться с нами, пусть приходит в нашу Ильинскую церковь, откажется от всего, что связано с Собором 23 года — это будет зафиксировано особым известным официальным актом, который и будет препровожден к митрополиту Петру Крутицкому».
Единственная епархия, в которой удалось уговорить староцерковников послать делегатов на Собор, была Тамбовская епархия, от которой было послано в составе делегации четыре мирянина (два от староцерковников и два от обновленцев).
Тверской и Кашинский митрополит Серафим (Александров) остался верен себе. Он любезно принял обновленческого архиепископа Игнатия, дал понять, что он всей душой сочувствует примирению с обновленцами, а затем издал следующий приказ по епархии: «Ввиду того, что обновленческие самозванные архиереи рассылают повсюду приглашения к миру и объединению и к подготовке к их Собору, настоящим объявляю, чтобы духовенство не имело никакого решительно общения с обновленцами, так как они схизматики. Они должны придти к нам и придти с покаянием, причем прием каждого из них быть имеет рассматриваем особо, в зависимости от вины кающегося, ему будет назначено то или иное покаяние».
В Астрахани смиренный и кроткий архиепископ Фаддей вежливо ответил: «Имею честь сообщить, что на принятие участия в организационной работе по созыву III Всероссийского Поместного Собора я не имею канонически законного полномочия».
Несколько своеобразную позицию занял староцерковный Томский архиепископ Димитрий (Беликов) — независимый, смелый архипастырь — в прошлом крупный деятель Святейшего Синода (последний председатель Учебного комитета. В его непосредственном подчинении был в то время П.Ф.Полянский — митрополит Петр).
Архиепископ Димитрий… «прибыл, по приглашению, на заседание Расширенного Пленума Томского епархиального совета 27 июля 1925 года, Но вел себя уклончиво. На вопрос, примут ли староцерковники участие в
организационной предсоборной работе, архиепископ Димитрий заявил, что об этом надо спросить сначала народ; затем стал ссылаться на то, что не имеет права управления, не может созывать приходские собрания и проч. Спутники архиепископа Димитрия вели себя вызывающе, не стеснялись оскорблениями по адресу обновленцев, шумели и т. д. На устроенный затем Епархиальным советом публичный доклад архиепископ Димитрий прибыл с массой староцерковников, которые вели себя так, что собрание пришлось закрыть.
