Воспоминания - Шпеер Альберт (читать книги без TXT) 📗
А еще на следующий день в ресторане «Берхтесгаденер хоф» я встретился с генерал-квартирмейстером Эдвардом Вагнером, генералом войск связи Эрихом Фельгибелем, генералом при начальнике Генерального штаба Фрицем Линдеманом, а также с начальником Организационного управления при верховном командовании сухопутных войск генерал-майором Штифом. Все они были участниками заговора, и ни одному из них не суждено было прожить еще несколько месяцев. Может быть, именно потому, что столь долго откладывавшееся решение о государственном перевороте было окончательно принято, они все производили беззаботное впечатление, как это нередко бывает, после сожжения за собой всех мостов. Хроника моего министерства зафиксировала безмерное мое удивление от их беззаботно лихих оценок отчаянного положения на фронтах: «По словам генерал-квартирмейстера трудности незначительны… Генералы оценивают неудачи на Восточном фронте всего лишь как досадный пустяк» (6).
Еще не далее, как недели за две до этого генерал Вагнер описывал положение в самых мрачных тонах и выдвигал дополнительные требования по вооружению, если дальнейшее отступление окажется неизбежным, которые были заведомо невыполнимыми и которые, как я сегодня думаю, могли иметь только один смысл — доказать Гитлеру, что поддержание необходимого уровня поставок вооружения вермахту вообще уже невозможно и что, поэтому, мы идем навстречу полной катастрофе. Я при этом не присутствовал, а мой сотрудник Заур отчитал, при поддержке Гитлера, генерал-квартирмейстера, который был по возрасту значительно старше его, как мальчишку. Я его разыскал здесь специально, чтобы засвидетельствовать мою неизменную симпатию к нему, но заметил, что тот неприятный эпизод его теперь уже ничуть не волновал.
Мы, не торопясь, порассуждали о неполадках в управлении войсками, вытекавших из недостатков в верховном командовании. Генерал Фельдгибель рассказал о бессмысленном расточительстве живой силы и материальных ценностей, возникавшем уже только вследствие одного того, что в каждом роде войск вермахта существует своя автономная система связи: ВВС и армия протянули свои кабели чуть ли не до Афин и Лапландии. Их объединение, если даже оставить в стороне вопросы экономии, обеспечило бы бесперебойную связь даже при самых чрезвычайных обстоятельствах. Гитлер же резко отвергал все предложения, шедшие в этом направлении. Я со своей стороны, также привел примеры того, какие преимущества принесло бы каждому из родов войск единое руководство всей политикой вооружения.
Хотя я с заговорщиками и прежде нередко вел весьма откровенные разговоры, я никогда ничего не подозревал об их планах. Лишь один-единственный раз я почувствовал, что что-то затевается — и то не из бесед с ними, а из одного высказывания Гиммлера. Как-то поздней осенью 1943 г. они о чем-то разговаривали с Гитлером на открытом воздухе возле ставки. Я задержался в непосредственной от них близости и стал, таким образом, невольным свидетелем следующего разговора: «Так, значит, мой фюрер, Вы согласны на мой разговор с „серым кардиналом“ и с тем, чтобы при этом я прикинулся бы, что я с ними заодно?» Гитлер утвердительно кивнул: «Существуют какие-то темные планы и, может быть, мне удастся таким образом разузнать о них поподробнее, если я, конечно, сумею войти к нему в доверие. И если до Вас, мой фюрер, что-то дойдет со стороны, то Вы знаете истинные мотивы моих действий». Гитлер жестом выразил свое согласие: «Разумеется, у меня к Вам полное доверие». У одного из адъютантов я потом поинтересовался, кому принадлежит кличка «серый кардинал» и услышал в ответ: «Это прусский министр финансов Попитц!»
Роли распределяет случай. Какое-то время он, казалось, колебался, куда меня направить 20-го июля — в оплот зоговорщиков на Бендлерштрассе или же в центр сопротивления ему, в личные апартаменты Геббельса.
17 июля Фромм через своего начальника штаба Штауфенберга пригласил меня на 20-е число на обед в служебное здание на Бендлерштрассе, с последующим совещанием. Но на первую половину дня у меня должно было состояться уже давно обещанное выступление перед членами Имперского правительства и представителями промышленных кругов о положении с производством вооружений, и я отклонил приглашение. Несмотря на отказ, Фромм поручил своему начальнику штаба в настоятельной форме повторить свое пиглашение: крайне необходимо, чтобы я пришел. Нетрудно было предвидеть, что утреннее мероприятие будет достаточно напряженным, чтобы после него обсуждать те же проблемы еще и с Фроммом, и я снова отказался.
Мой доклад начался примерно в 11 часов в парадном зале, построенном и расписанном еще Шинкелем, здания министерства пропаганды. Это была любезность со стороны Геббельса. Собралось человек двести — все находящиеся в Берлине министры, их статс-секретари и высокопоставленные чиновники, короче говоря — весь политический Берлин. Аудитория выслушала сначала мои призывы к напряжению всех сил родины и народа, которые я повторял из речи в речь и научился произносить их почти что автоматически, затем я, с графиками и таблицами, обрисовал положение дел в производстве вооружений.
Как раз в то самое время, когда я приблизился к концу своего доклада, а Геббельс на правах хозяина дома произнес несколько слов в заключение, в Растенбурге взорвалась бомба Штауфенберга. Будь путчисты половчее, они могли бы одновременно с покушением арестовать в этом зале практически все Имперское правительство вместе со всеми ведущими сотрудниками. И для этого, как гласит присказка, достаточно было бы одного лейтенанта и дюжины солдат. Ничего не подозревавший Геббельс пригласил Функа и меня в свой министерский рабочий кабинет. Мы, что в последнее время случалось часто, обсуждали все ту же проблему упущенных или еще имеющихся шансов мобилизации всех сил отечества, как вдруг заговорил небольшой динамик: «Господина министра срочно требует ставка. У телефона д-р Дитрих». Геббельс включился нажатием кнопки: «Соедините». И только после этого он подошел к письменному столу и взял трубку: «Д-р Дитрих? Да? Вас слушает Геббельс… Что? Покушение на фюрера? Только что?.. Вы говорите, фюрер жив? В шпееровском бараке? Известны ли подробности?.. Фюрер полагает, что это дело рук рабочих и „Организации Тодта“?» Дитрих был краток, разговор закончился. Операция «Валькирия», которую заговорщики как план мобилизации внутренних резервов не один месяц обсуждали совершенно открыто и в том числе с Гитлером, началась.
