Ради тебя, Ленинград! (Из летописи «Дороги жизни») - Чечин Олег Иванович "Составитель" (читать книги .TXT) 📗
Бригадный комиссар И. В. Шикин считал, что еще рано закрывать ледовую трассу. Нужно возить по ней грузы до последней возможности. Но меня тревожила мысль, что лед у берегов совсем сопрел. Я прикинул про себя: одновременно на озере сейчас находилось около 1500 машин. В любой момент они могли оказаться отрезанными от берега. Тогда как их снимать со льда? Если мы утопим столько машин, никакие доводы нас не оправдают. Это значит потерять одну треть всего автотранспорта Ленфронта!
Эту мысль я и высказал Шилову.
Начальник Дороги выслушал молча, прикрыв рукой лицо. Нелегко ему было принимать решение. Наконец он сказал:
— Пожалуй, надо закрывать. Если мы недодадим часть грузов, то, конечно, нанесем ущерб Ленинграду. Но хуже будет, если он лишится значительной части своего транспорта!
Иосиф Васильевич Шикин согласился с этим доводом, и вечером 12 апреля 1942 года в Смольный была отправлена телеграмма о закрытии ледовой трассы. Я ушел в свою землянку, обдумывая, как лучше использовать предстоящую передышку в работе политотдела. Нужно было подвести итоги соревнования среди водителей и бойцов рабочих батальонов, занятых на погрузке и разгрузке грузов, посвятить этим итогам специальный номер газеты «Фронтовой дорожник», а главное — представить к наградам лучших.
Спать я лег поздно, а рано утром меня разбудил телефонный звонок. Дежурный по политотделу, волнуясь, сообщил, что, несмотря на запрет, на лед выехал из Коккорева член Военного Совета Ленфронта Н. В. Соловьев. Он занимался всеми вопросами по тылу. Я поскорее выбрался из своей землянки и направился к руководству Дороги. Приезд на восточный берег, в Кобону, Н. В. Соловьева в такой момент мог быть вызван только чрезвычайными обстоятельствами.
Генерал-майор А. М. Шилов и И. В. Шикин были уже оповещены о приезде члена Военного Совета. Его «эмка» вскоре подъехала к управлению Дороги.
Я знал Николая Васильевича Соловьева еще по работе в 42-й армии, защищавшей Пулковские высоты. Он в то время был членом Военного Совета этой армии, а я заместителем начальника политотдела. Затем не раз встречался с ним на Ладоге. В феврале 1942 года Николай Васильевич как член Военного Совета фронта вручал награды воинам, отличившимся на «Дороге жизни». Он всегда был обходителен с людьми. Мне вспомнились теплые поздравления, когда я получал от него орден Красной Звезды.
А тут, едва выйдя из машины, Н. В. Соловьев с ходу стал попрекать:
— Как вы могли закрыть Дорогу! Прекратить подвоз Ленинграду сейчас — это предательство! Немедленно снимите запрет!
Афанасий Михайлович Шилов — бывалый солдат, участвовал еще в первой мировой войне, всю гражданскую прошел. Но и он растерялся. А у Иосифа Васильевича Шикина даже навернулись на глаза слезы. Ну и мне, конечно, было горько от таких слов.
— Как вам удалось проехать по озеру? — осторожно спросил я. — Там же вода по радиатор!
— Вода? — снова взорвался Николай Васильевич. — И вы с ними заодно? А ну пойдите посмотрите, какая там вода!
Мы все четверо вышли из леса и направились к берегу озера. Нас поразило, что до самого горизонта был гладкий, чистый лед. На нем не было ни капли воды. Ледовая трасса, всю зиму кормившая. Ленинград, сияла на солнце необычной, выстраданной голубизной.
Дорожники, которые дежурили у съезда на озеро, объяснили нам, что ночью поднялся сильный северный ветер. Он согнал всю воду со льда в трещины и промоины и пригнал в Шлиссельбургскую губу ледовые поля из центральной части Ладоги. Ни Н. В. Соловьев, ни руководство Дороги не знали об этом. Этот «сюрприз», обескураживший нас вначале, доставил все же огромную радость. «Дорога жизни» продолжала существовать. Тотчас же было возобновлено движение машин. И хотя потепление продолжалось, грузы снова стали поступать в Ленинград. Но вскоре возникла новая беда — разразилась буря со снегопадом. Когда она кончилась, автомобильную колею на льду стала быстро затоплять талая вода.
А на берегу свирепствовала распутица. Тепло разжижало грунт. Подъезды к Ладоге с каждым часом все больше выходили из строя. Железнодорожная станция Жихарево из работы Дороги была выключена полностью. Перевалка грузов производилась только вблизи берега, на станциях Кобона и Коса. Но и здесь нужно было постоянно осушать и выравнивать колею. Эти тяжелые ремонтные работы велись при непрекращавшемся движении грузов. Под колеса буксовавших машин подкладывались ветки, доски, песок. Дорожное полотно росло кверху, как на дрожжах.
Солдаты-дорожники спали по три-четыре часа в сутки. Они без отдыха валили лес по пояс в таявшем снегу, заготовляли бревна и доски, транспортировали их к месту строительных работ. А там без умолку стучали топоры и молотки.
Первым сдал лед на речке Кобонке и на обоих обводных каналах. Он не выдерживал больше ездивших здесь машин. Лед вначале пробовали усилить деревянными щитами, но вскоре через речку и каналы пришлось спешно строить временные мосты.
На озере кромка льда все дальше отходила от берега. Дорожники беспрерывно наращивали мосты для сопряжения ледовой трассы с Большой землей.
Работа водителей стала еще более опасной. От них требовалась исключительная отвага и осторожность. Все политработники в эти дни были на льду или в кабинах полуторок.
Но 23 апреля движение машин по ладожскому льду было вторично закрыто. В тот же день генерал-майору А. М. Шилову позвонил из Смольного А. А. Жданов. Поблагодарив тружеников Дороги за самоотверженное выполнение поставленных задач, он выразил сожаление, что в Ленинград не успели доставить репчатый лук. Несколько вагонов с луком запоздало с прибытием по железной дороге на восточный берег Ладоги. Это был бесценный дар для ленинградцев, страдавших от цинги.
Андрей Александрович по-товарищески попросил: «Постарайтесь принять все меры, чтобы невозможное сделать возможным. Вы понимаете, какой это будет подарок к первомайскому празднику!..»
И снова открытую воду в прибрежной полосе у Кобоны перекрыли деревянные настилы. По ним переправили на лед несколько полуторок и лошадей с санями. С большими предосторожностями они прошли половину пути. Но на 14-м километре мешки с луком пришлось выгружать из машин. Здесь на льду были разводья, которые могли перейти по дощатым щитам только лошади. На санях груз был доставлен до самой кромки льда, проходившей в километре от Вагановского спуска.
Дальше пути не было. Лед у мелководного берега растаял или осел на самое дно. Тут солдаты рабочих батальонов совершили еще один подвиг — понесли мешки на плечах по колено, а то и по пояс в ледяной воде. Они шли без отдыха, сбросить мешки с плеч можно было только на берегу. И ни один мешок не упал в воду. А на берегу, у Вагановского спуска, усталых солдат встречал большой фанерный щит с надписью: «Ледовая дорога закрыта».
Для солдат она была открыта еще четыре дня. В эти последние апрельские дни, когда проезд по льду стал уже невозможен, «Дорогу жизни» прошло в пешем строю пополнение, прибывшее с востока в Ленинград. Это было боевым крещением для новобранцев. Приняв в Ладоге ледяную купель, они уходили сражаться с врагом под Пулковом, на Невском пятачке, у стен Ижорского и Кировского заводов.
8.45. 9 бомбардировщиков и 12 истребителей атакуют пирсы.
8.50 Вторая волна бомбардировщиков. Бомбят складские площадки и эстакады. Над Кобоной воздушный бой.
9.09. Четверка Ю-88 пикирует на пароход «Форель». Один подбит. На судне убитые и раненые.
9.32. Истребители с бреющего полета обстреливают пирсы. Трое убитых.
10.20 Три бомбардировщика атакуют буксир «Морской лев» на рейде.
11.30. Бомбежка парохода номер 82. Прямое попадание. В команде убитые и раненые.
12.02. Налет на караван судов, подходящих к пирсам, 14 бомбардировщиков и 9 истребителей. Сбито два. Потоплена баржа с зерном.
