История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том II - Коплстон Фредерик Чарлз (книги онлайн полные версии .txt) 📗

Является ли Бог Аристотеля личным Богом? Аристотель иногда называл Бога неподвижным Перводвигателем, иногда – Богом, а в «Никомаховой этике» он говорит о богах. Подобно большинству греков, Аристотель, похоже, не слишком беспокоился о том, сколько существует богов, но, если мы хотим сказать, что он был убежденным и бесповоротным монотеистом, тогда мы должны признать, что он персонифицировал Бога. Аристотель, по-видимому, не отождествлял Перводвигатель с личностью, да и само наделение его человеческими чертами совершенно не соответствовало бы тому смыслу, который он вкладывал в понятие «перводвигатель», но поскольку Аристотель называл его разумом или мышлением, то в философском смысле Он является личностью. Бог Аристотеля может не быть личностью secundum nomen, но Он личность secundum rem. Следует добавить, однако, что Аристотель никогда не рассматривал Перводвигатель в качестве предмета поклонения и уж никак не думал, что Ему можно было бы молиться и просить о чем-нибудь. Если и вправду Бог Аристотеля полностью сосредоточен на Самом Себе, а таковым он Его и считал, то было бы совершенно немыслимым, чтобы люди могли вступить с Ним в личные отношения. В «Большой этике» Аристотель весьма эмоционально заявляет, что глубоко ошибаются те, кто думает, будто бы Бог может стать чьим-то другом. Ибо Бог а) не может возвращать нам нашу любовь, и b) ни при каких обстоятельствах нельзя сказать, что мы любим Бога.

14. Другие доводы в защиту существования Бога в рудиментарной форме содержатся в остальных работах Аристотеля. Так, во фрагментах книги «О философии» он описывает человека, который впервые осознает красоту земли и моря и величие небес и приходит к выводу, что они сотворены богами. Это беглый набросок теологического аргумента. В той же самой работе он приводит серию аргументов, которую потом Фома Аквинский разовьет в «четвертый путь» (добавив различные промежуточные аргументы, разумеется). Аристотель утверждает, что среди лучшего всегда есть наилучшее; среди существующих вещей есть одна, которая лучше всех других, и она должна быть божественной. Эти аргументы приводят непосредственно только к относительно наилучшему – чтобы достичь абсолютно наилучшего, или Совершенного, необходимо ввести понятие каузальности, утверждая, что все конечные совершенства происходят из или являются «причастными» к Абсолютному совершенству, которое служит источником всех конечных совершенств. Это объяснение предложил святой Фома, ссылаясь на отрывок в «Метафизике»³⁴ и даже использовав Аристотелев пример с огнем, про который тот говорит так: «огонь наиболее тепл, потому что он и для других вещей причина тепла»³⁵. Что касается Аристотеля, то использование степеней Совершенства для доказательства существования Бога, скорее всего, относится к раннему периоду его деятельности, когда он еще находился под сильным влиянием Платона, в «Метафизике» он уже не использует аргументы подобного рода. В целом следует отметить, что, создавая «Метафизику», Аристотель уже отошел от общераспространенных понятий, которые мы встречаем, например, в книге «О философии». Время от времени он употреблял выражения, которые не соответствовали концепциям, изложенным в Книге Л «Метафизики»; однако в любом случае мы не можем ожидать, чтобы Аристотель совсем не употреблял общепринятых слов, выражений и понятий. Кроме того, в высшей степени вероятно, что он никогда не пытался систематизировать все свои высказывания относительно Бога и создать единую доктрину «божественного» или согласовать выражения, которыми он описывал Божественное провидение и деятельность Бога, с языком «Метафизики».

15. Из вышесказанного становится ясно, что Аристотелево представление о Боге было явно неудовлетворительным. Это верно, что он лучше понимал природу Божественного, чем Платон, однако в Книге Л «Метафизики», по крайней мере, Аристотель ничего не говорит о том, что миром управляет божественный разум, во что так горячо верил Платон, и что является неотъемлемым элементом любой приемлемой рациональной теологии. Бог Аристотеля является действующей причиной только потому, что он служит и конечной причиной. Его Бог не знает этого Мира и не создает его по задуманному Им плану: телеология природы – это всего лишь бессознательная телеология (по крайней мере, только такой вывод можно сделать, изучив описание Бога, данное в «Метафизике»). В этом отношении метафизика Аристотеля безусловно уступает метафизике Платона. С другой стороны, хотя не так уж много доктрин Аристотеля обязаны своим возникновением платонизму, он сумел объяснить, с помощью своей доктрины имманентной телеологии, движение конкретных чувственных объектов к полной реализации заложенных в них возможностей; кроме того, он доказал реальность чувственно воспринимаемого Мира, приведя гораздо более убедительные аргументы, чем его предшественник, и в то же самое время раскрыл истинную роль и значение становления и изменения, даже если в ходе этого ему пришлось отказаться от ряда ценных элементов Платоновой системы.

Глава 30

Философия природы и психологическая теория Аристотеля

1. Природа есть фатальность материальных объектов, подверженных движению (подвижных). Аристотель не дает четкого определения понятия «природа», однако из того, что он пишет в «Физике»¹, становится ясно, что он относил к ней совокупность естественных объектов, то есть объектов, способных порождать изменения и доводить их до конца, иными словами, объектов, несущих в самих себе внутреннюю тенденцию к изменению. Те же объекты, которые созданы искусственно, к примеру ложе, не имеют силы самодвижения. «Простые» тела, из которых состоит ложе, обладают способностью к изменению или движению, но только потому, что они являются естественными объектами, а не в качестве составных частей ложа как такового. Это утверждение получило право на существование благодаря идее о том, что переход искусственно созданных тел от покоя к движению происходит под воздействием внешнего фактора. Но когда, как мы уже видели, этот фактор устраняет препятствие, например проделывает отверстие в днище бочонка, вода отвечает на это своим собственным движением – естественным движением вниз. С первого взгляда может показаться, что Аристотель противоречит самому себе, утверждая в одном месте, что природные объекты содержат в себе начало движения, а в другом – что «все движущееся необходимо приводится в движение чем– нибудь»². Однако Аристотель утверждал, что источник движения у животного, которое, к примеру, ищет пищу, не является абсолютным, поскольку если бы пища не была внешним побуждающим фактором, то никакого движения бы и не было. Аналогичным образом падение воды вниз из отверстия в днище бочонка можно назвать естественным движением элементов, хотя оно было вызвано случайным внешним воздействием, проделавшим это отверстие и устранившим препятствие на пути естественного движения воды. Это естественное движение возникло под действием того, что создало воду и сделало ее тяжелой, то есть первичных противоположностей – тепла и холода. Аристотель поясняет эту мысль следующим примером – неодушевленные тела обладают «началом быть движимым», но не «началом вызывать его»³.

2. Движение в широком смысле этого слова включает в себя, с одной стороны, возникновение и уничтожение и движение в более узком смысле слова – с другой. Последнее делится на три вида – качественное движение, количественное движение и движение в отношении места. Первый вид – это качественное изменение (превращение), второй – количественное изменение и третий – это перемещение в пространстве или движение в привычном смысле этого слова.

3. Предпосылками перемещения и соответственно всякого движения являются Место и Время. То, что место (τόπος) существует, можно доказать а) фактом взаимной перестановки вещей – там, где сейчас находится вода, после ее ухода может оказаться воздух; и b) тем фактом, что четыре элемента имеют свои естественные места. Выделение этих мест не произвольно, они существуют независимо от нас – например, «верх» – это место, куда устремляется огонь, а «низ» – это место, куда движутся землистые тела. Таким образом, место существует и определяется Аристотелем как «первая неподвижная граница объемлющего [тела]»⁴, или Terminus continentis immobilis primus схоластов. Следовательно, топос Аристотеля – это граница, в пределах которой находится тело, рассматриваемое как неподвижное. Если принять это определение за истинное, тогда, вне всякого сомнения, не существует никакой пустоты или каких– либо мест за пределами Вселенной, ибо место – это внутренняя граница содержащегося в нем тела. Однако Аристотель проводил различие между сосудом или вместилищем тела и его местом. В случае с лодкой, которую несет по течению река, река – сама по себе движущаяся – это сосуд, а не место, где находится лодка. Место, таким образом, – это первая неподвижная граница вместилища тела, если смотреть снаружи. В рассматриваемом примере вся река, по мнению Аристотеля, является местом лодки и тех, кто в ней плывет, на том основании, что вся река находится в покое. Таким образом, все вещи в физической Вселенной находятся в определенном месте, кроме самой Вселенной. А поскольку движение происходит за счет перемены места,