История гестапо - Деларю Жак (книги бесплатно без .txt) 📗
Не менее странная история произошла с доктором Оберфохреном, председателем группы немецких националистов в рейхстаге, который был весьма подробно осведомлен. Он также знал странные детали произошедшего дела, имел неосторожность написать записку о том, что ему было известно о подготовке поджога, и разослать ее своим знакомым. Один из ее экземпляров попал за границу и был опубликован во французских, английских, швейцарских газетах. 3 мая доктора Оберфохрена находят мертвым в своей квартире. Полицейский рапорт о его смерти квалифицировал это как самоубийство, чему противоречило заявление семьи покойного о том, что все личные бумаги покойного исчезли.
Позднее (после кровавой «чистки людей Рема»), 30 июня 1934 года, Крузе, шофер Рема, скрывшийся за границу, напишет маршалу Гинденбургу письмо, в котором сообщит, что поджог рейхстага был совершен одной из групп СА – доверенными людьми Рема, действовавшими при содействии Геринга и Геббельса.
Но все эти слухи не являются такими убедительными, как некоторые детали дела. Как можно было проникнуть в рейхстаг? Обычно использовались два входа: 2-й подъезд со стороны Симсонштрассе, открывавшийся только в дни заседаний, и 5-й подъезд со стороны набережной. 27 февраля функционировал только он. Через эту дверь можно было попасть в вестибюль, перекрытый ограждением с находящимся за ним портье. Каждый посетитель должен был заполнить бланк, в котором он указывал фамилию нужного депутата, свое имя и причину визита. Курьер относил этот бланк депутату, и только с его согласия посетитель мог пройти в здание в сопровождении курьера, который провожал его к этому депутату. Кроме того, всех посетителей регистрировали в ежедневном списке посещений.
Каким образом семь – десять человек пронесли в здание объемную тару с воспламеняющимися веществами (следствием было установлено, что они должны были воспользоваться лестницей), миновав строгий контроль?
Однако из подвала рейхстага, где располагалась котельная, вела маленькая лестница, приводившая в подземный коридор. Он проходил под колоннадой, пересекал Фридрих-Эберт-штрассе и заканчивался в здании президентского дворца, который находился по другую сторону Фридрих-Эберт-штрассе. От подвала с котельной этот коридор отделялся дверью. Он был довольно широк; там были проложены рельсы, по которым на вагонетках доставлялся уголь из котельной рейхстага в президентский дворец. Преимуществом этой системы было то, что дворец председателя рейхстага имел бесплатное отопление. А этим председателем был не кто иной, как Геринг. Поэтому ему легко было провести даже целый взвод в помещение рейхстага.
Ходили слухи о том, что одним из поджигателей был начальник СА Эрнст вместе с Гейнсом, и граф Гелльдорф также участвовал в экспедиции или по меньшей мере в разработке плана операции. Впрочем, Эрнст, однажды немало выпив, сам хвалился своим участием в деле. Проговаривались и другие. Некий Ралль, уголовник-рецидивист, арестованный через несколько недель после пожара за очередное нарушение уголовного кодекса, посчитал, что сможет выпутаться из своего положения, рассказав некоторые детали по поводу пожара рейхстага. Он попросил, чтобы следователь заслушал его как свидетеля «по другому делу».
«В феврале, – рассказывал он, – я принадлежал к личной охране Карла Эрнста и участвовал в поджоге рейхстага». И он продолжил свой рассказ, цитируя Геббельса и Геринга, называя фамилии участников и выдавая подробности операции, в то время как ошеломленный судебный чиновник записывал все данные в протокол допроса. Однажды вечером в феврале Эрнст вызвал десятерых штурмовиков из своей охраны, которым поручал самые деликатные поручения. Ралль был в их числе. Он передал им план внутренних помещений рейхстага. Целью операции был поджог рейхстага, о чем их сразу уведомили. Вечером дня, когда произошел пожар, около десяти часов, десять человек прибыли на машине к президентскому дворцу. Они спустились в подвал. Там они находились два или три часа, ожидая, когда Карл Эрнст даст им сигнал. Каждый из них получил квадратную коробку с зажигательной смесью и уже знал, что ему надлежит делать, поскольку они уже несколько раз отрепетировали все свои действия.
Во время этого долгого ожидания должна была осуществиться «какая-то другая операция», о которой им не было известно.
К девяти часам вечера наконец появился Эрнст и подал им ожидаемый сигнал. Десять человек прошли по подземному коридору, проникли в рейхстаг и рассыпались по пустому в этот час зданию, размещая зажигательные коробки. Через десять минут их операция была окончена, тем же путем они вернулись в президентский дворец.
Параллельная операция, завершения которой ожидали поджигатели, чтобы начать свою, не могла быть ничем иным, кроме «запуска» ван дер Люббе, предварительно психологически обработанного «своими друзьями». В тот момент, когда несчастный (вероятно, накачанный наркотиками) появился перед зданием рейхстага с карманами, набитыми спичками, взобрался на фасад парламента и разбил окно, штурмовики уже бежали по залам, разбрасывая свои коробки в условленных местах, чтобы потом укрыться в доме Геринга. Вне всякого сомнения, Геринг был уже введен в курс Геббельсом по поводу этой операции, нашел эту затею гениальной и дал на нее свое согласие.
Гизевиус, приводивший в своем рассказе детали, которые мог знать только человек на стратегической позиции, которую он занимал во время происходивших событий, сообщил, что, как только план операции был разработан, Геринг поручил Дильсу помешать следствию и устранить все непредвиденные осложнения.
Ралль и стал одним из непредвиденных осложнений.
Судебный чиновник Рейнекинг, который записал показания Ралля, был нацистом и убежденным сторонником режима. Он увидел возможность выслужиться перед высшими нацистскими чинами. Он считал, что Ралль рассказал правду – слишком много в его рассказе было правдоподобных подробностей, возможных обстоятельств, особенно тот – проверенный! – факт, что Ралль действительно в конце февраля принадлежал к охране Карла Эрнста. Рейнекинг по своему опыту умел хорошо разбираться в показаниях и свидетелях.
Он доложил о произошедшем своему начальнику. Оценив высокую важность дела, они решили обратиться в штаб-квартиру СА, откуда их направили в гестапо.
Гестаповцы забрали Ралля из тюрьмы Нойруппин под предлогом того, что им необходимы его свидетельские показания. Они переправили его в Берлин, в штаб-квартиру гестапо, где подвергли двадцатичетырехчасовому допросу.
Недолго медля во все концы понеслись гестаповские эмиссары. В Лейпциг они отправились перехватывать письмо, адресованное следователям Верховного суда, которое было написано следователем тюрьмы Нойруппин и посланное вместе с копией протокольной записи показаний Ралля.
Рейнекингу, моментально получившему в Нойруппине чин командира взвода, было поручено уничтожить оригинал протокола. Кроме того, гестапо провело обыск на дому у Ралля, у его любовницы и повсюду, где он мог оставить письмо или какие-то заметки.
Надежды Ралля оправдались – он обрел свободу. Полную свободу. Его труп обнаружили несколько дней спустя на поле, вывернутый крестьянским плугом при пахоте. Труп был зарыт всего на двадцать сантиметров глубины. Ралль был задушен.
Из этой информации можно сделать один вывод: роль гестапо здесь очевидна. Не составляет ни малейшего сомнения, что поджог рейхстага был осуществлен штурмовиками по инициативе гестапо, автором плана был Геббельс, а Геринг выступил сообщником.
А что же делал здесь ван дер Люббе? Несчастный был гомосексуалистом, что было установлено в ходе судебного процесса. Он нередко посещал ночные приюты, сомнительные берлинские ресторанчики и знал многих представителей этого специфического сообщества, вращавшихся там.
Штурмовики наполовину состояли из гомосексуалистов: среди них процветала «мужская дружба». А подавал им пример глава генерального штаба СА – Рем. Берлинско-бранденбургское подразделение штурмовиков, к которому принадлежали поджигатели, было также заражено этим «вирусом». Окружение Эрнста, а может быть, и он сам, Гейнс и многие другие были частью этого «братства», среди них набирали личных охранников, шоферов и доверенных лиц. Благодаря своим тайным связям в этой среде голландец попал в круг внимания во время разработки планов поджога. Они сразу придумали, как его использовать. Этого дурачка, несомненно, морально обработали, разожгли его анархистские наклонности, убедили сокрушить символ общественной системы, которую он ненавидел. Подобно Герострату, Люббе швырнул в рейхстаг свой пылающий факел. Во время процесса он бормотал о том, что «там были и другие». От него не смогли добиться больше ничего; он впал в отупение, в котором врачи усматривали симптомы действия скополамина.
