Жизнь древнего Рима - Сергеенко Мария Ефимовна (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Эта деревенская усадьба представляет собой прямоугольник, окруженный со всех сторон постройками, которые тесно примыкают одна к другой, образуя вокруг двора сплошную стену, прерванную только там, где был вход и въезд. Это место, естественно, должно находиться под особым и постоянным надзором: на него прямо и смотрит жилье, где всегда есть кто-либо из хозяев, чаще всего, конечно, занятая хлопотами по дому хозяйка.
В каждом хозяйстве есть вещи, которые хорошо иметь под руками, которые не стоят того, чтобы их держать под замком, но за которыми все же надо приглядывать хозяйским глазом. В старом дворе украинского крестьянина местом для таких вещей был трехстенный, с четвертой стороны совершенно открытый, сарай – поветь. У италийского хозяина таких поветей было две и устраивал он их рядом с собственной горницей, чтобы не повадно было брать что не следует и кому не следует. Над всеми строениями – над жильем, над хлевами и сараями – шел, по обычаю южных стран, навес, опиравшийся на столбы: этот примитивный портик защищал и людей, и животных, и самые стены от непосредственного воздействия дождя и солнца.
Сельский житель, переселившись в город, принес туда и привычную планировку жилья, но город предъявил ему и свои требования. Он прежде всего был скуп на место; лепясь обычно на какой-нибудь возвышенности, сжатый тесным поясом стен, город берег каждый клочок земли. Новому горожанину приходилось считаться с этой скупостью: если он хотел сохранить в своем новом обиталище хотя бы маленькое пространство под цветник – италийцу трудно было жить без цветов и зелени, – он должен был экономить на жилой площади, и тут весьма кстати оказалось то обстоятельство, что большой двор в городе вовсе не нужен; превратить его в жилое помещение было и разумно, и практично. Над двором навели крышу, в которой оставили большой проем: вновь созданная комната (атрий) должна была оставаться для остального жилья тем же, чем был для сельской усадьбы двор – световым колодцем. Старая хозяйская горница оказалась как бы своего рода глубокой нишей, смотревшей на атрий: тут остались хозяйское ложе – lectus adversus («ложе против дверей»), названное так по месту, где оно стояло, и ткацкий станок, который вскоре, однако, по недостатку света в этой комнате, передвинули подальше в самый атрий. Рядом с обеих сторон остались открытые помещения – прежние повети, получившие, а может быть, сохранившие старое название «крыльев» (alae), а за ними, по остальным трем сторонам атрия, расположились, как было и раньше, комнаты разного назначения [48].
Знакомство с Грецией и ее культурой имело глубочайшее влияние на всю жизнь римлян. Оказалось, что быть безупречным слугой государства и превосходным хозяином, умно и заботливо приумножающим свои средства, мало: надо еще читать философов, интересоваться вопросами науки и литературы и обсуждать их в кругу семьи и друзей в часы досуга. Достаточно взглянуть на старый италийский дом, чтобы увидеть, как мало он приспособлен для этой личной и домашней жизни: он весь, если можно так выразиться, на людях. Если его хозяин занимает видное место, если он магистрат или просто деловой человек, то он будет целый день на виду и в людской сутолоке. Ни ему, ни его домашним негде скрыться в своем доме, некуда спрятаться от гула голосов и шарканья подошв. И когда в сознании владельца этого дома прочно укореняется убеждение в том, что он имеет право на жизнь для себя, он сразу же берется за переделку своего жилища.
Слово «переделка», правда, в данном случае не совсем подходит; старый дом остается в полной неприкосновенности, к нему только прибавляется новая половина, заимствованная у эллинистического дома: комнаты этой половины выходят в портики, которые с двух или с трех сторон окружают садик, обязательно с фонтаном и со множеством цветов. Здесь средоточие домашней, семейной жизни; здесь обычно проводят время женщины; сюда допускаются только самые близкие друзья, и хозяин, покончив со всеми официальными обязанностями и делами, предается здесь тому деятельному досугу (otium), которым так дорожили римляне и который они так умели ценить.
Остановимся немного на истории отдельных комнат.
В деревенском дворе должна быть обязательно вода: источник, колодезь, цистерна с дождевой водой; поить скот, мыться, готовить пищу – для всех первостепенных надобностей, житейских и хозяйских, ее нужно иметь тут же под рукой. В теплое время года (оно продолжается в Италии долго) пищу готовили во дворе, где поблизости от воды складывали очаг или ставили переносную жаровню. Около очага сколачивали стол, на котором лежали продукты, стояла посуда и за которым, по всей вероятности, и обедали.
Атрий, прямой наследник двора, в течение долгого времени сохранял все это оборудование. Под проемом в крыше (он назывался комплювием) устроен был неглубокий водоем (имплювий), куда с четырех обращенных внутрь скатов проема сбегала дождевая вода. Ею очень дорожили: вспомним, что водопроводов еще не было, копать колодцы было делом трудным, ходить к реке или источнику не всегда было легко и удобно. Дождевая вода сама давалась в руки, следовало только собрать и сберечь эту драгоценную влагу [49]. Из имплювия вода по трубам поступала в цистерну, устроенную под полом; ее черпали оттуда через отверстие, которое обделывали в виде невысокого круглого колодца. Имелся еще сток: через него спускали на улицу грязную и застоявшуюся воду. За имплювием, несколько поодаль, складывали очаг с таким расчетом, чтобы огонь не заливало дождевой водой, а дым вытягивало наружу. И стол, который мы уже видели во дворе, остался и в атрии.
Атрий – тоже по наследству старого двора – неизменно удерживал прежний большой размер. В «италийской» половине дома это самая большая комната, которая в течение долгого времени оставалась местом, куда сходилась вся семья обедать, заниматься домашней работой, посидеть на досуге; здесь приносили жертву Ларам, здесь держали ящик с деньгами. Ткацкий станок стоял в атрии в старозаветных семьях до конца республики [50]. Если дом был вообще царством хозяйки, то атрий стал тем местом, откуда она им правила, за всем следя, ничего не упуская из виду, собирая вокруг всю семью. Здесь она работала вместе со своими дочерьми и служанками, занимаясь пряжей, тканьем и прочим женским рукоделием, Здесь застали за веретеном Лукрецию ее муж и его друзья, неожиданно прискакавшие в Рим из-под осажденной Ардеи, чтоб проверить, чем в их отсутствие занимаются их жены. Образ хозяйки, которая у очага вместе со своими помощницами «занята шерстью», навсегда остался в сердце италийца как символ домашнего мира, довольства и уюта.
Время шло, менялись нравы, изменился весь облик дома и назначение его отдельных частей. Ни одной комнаты эти изменения не коснулись так сильно, как атрия. Когда к дому пристроили перистиль, а по сторонам его возник ряд комнат, жизнь семьи сосредоточилась в этой половине. Для приготовления пищи отвели особое место – кухню, туда перенесли очаг, и часто там же устраивали нишу для Ларов. Ткацкий станок совсем убрали: «занятие шерстью» перестало быть обязательным для хозяйки. Атрий уже в I в. до н.э. превратился в самую парадную и официальную комнату. Размеры атрия иногда увеличивают настолько, что для поддержки крыши ставят колонны, или четыре, по одной в каждом углу комплювия (atrium tetrastylum – «четырехколонный атрий»), или даже больше: в доме Эпидия Руфа в Помпеях стояло 16 колонн. Такие многоколонные атрии назывались почему-то «коринфскими». Атрии, в которых размеры комплювия очень сокращали, превращая его иногда в узкую щель и делая крышу так, чтобы дождевая вода стекала с нее наружу, назывались atria displuviata.
В атрии принимают тех посетителей, которых не хотят ввести в круг своей семьи; тут ведут деловые разговоры и беседуют по обязанности. Здесь собираются клиенты, которым положено каждое утро являться к патрону, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Эпитеты «гордый», «надменный» становятся теперь обычными для атрия. От обстановки старого атрия остался только денежный ящик, и еще долгое время здесь стоял стол, именовавшийся картибулом, – Варрон в детстве помнил его во многих римских домах.
48
Происхождение италийского особняка и его планировка были предметом живейшего обсуждения; гипотезы по этому поводу были разные. Их можно разбить на две группы: одни рассматривают особняк (domus) как нечто органически единое, другие – как механическое соединение разнородных и отдельных частей. Каррингтон высказал предположение, что италийский особняк типа «дома с атрием» образовался из отдельных хижин, группировавшихся вокруг одного двора, который потом и превратился в атрий (antiquity. № 1933. 7. С. 152 сл.). Фихтер в двух своих статьях (Fichter. 1) Das italische Atriumhaus. Festgabe Hugo Blumner. Berlin, 1912. С 210 сл.; 2) R?misches Haus. P. – W. – K. Zw. Reihe, I, HB, 1914. Ст. 961 – 995) объяснял, что domus представляет собой соединение этрусского дома, состоявшего из трех частей – таблина и двух боковых комнат, и умбро-италийского деревенского жилища того вида, какой имеют погребальные «урны-хижины» VII-VI вв. до н.э. Это жилище и есть атрий, который никоим образом нельзя рассматривать как двор: предположение, что двор, первоначально открытый, окажется затем под крышей, совершенно неубедительно. Италийская хижина была покрыта четырехскатной крышей со скатами наружу; вверху в крыше имелось отверстие, через которое выходил дым, – иными словами, это была постройка типа atrium displuviatum. Когда этрусский дом и эта хижина соединились (произошло это в городе), то по причине узости улиц и малого места крышу переделали, обратив ее скаты внутрь (крыша с комплювием). Гьерстад (E. G. Gjerstad. The palace at Vouni. Corolla archeologica acta Instituti Romani Regni Sueciae. V. II. Lund, 1932. C. 145 сл.) возражал, что этрусский атрий и atrium displuviatum представляют собой совершенно разные архитектурные типы и что объяснить коренную переделку крыши и превращение комнаты с очагом в комнату с имплювием теснотой улиц невозможно. Непонятно и другое. Почему этрусский дом и хижина италийского крестьянина соединились вместе? Почему каждое из этих жилищ не развивалось по своему плану? Почему этрусский дом не развивался в том направлении, в каком развивался «дом с ливаном» (ливан – арабское слово, обозначающее комнату с тремя стенами и открытую с четвертой стороны), точной копией которого является в передней своей части этрусское жилище? Почему обитатели италийской хижины не пристроили к ней еще одну такую же? И каким образом из этого чисто механического соединения возникло такое органическое целое, как италийский особняк в том виде, в каком мы видим его, например, в Доме Хирурга? Этот вопрос поставлен был Агнесой Лэк, которой образование италийского особняка представляется в следующем виде (A. Lacke. The Origin of the Roman House. Amer. Journ. Archeol., 1937. № 4. C. 586 сл.). К задней стене италийской хижины пристраивают другую хижину, а затем, по мере надобности, пристраивают другие с обеих сторон и перпендикулярно к этому основному ядру. Хижины, непосредственно примыкавшие к главной, делали поменьше, чтобы оставить проходы между ней и пристройками. Это будущие alae – «крылья». Над двором навели крышу, когда позднее, в условиях городской жизни, потребовалось еще добавочное помещение. Основная хижина входит, таким образом, в этот новый атрий; пристроенная сзади превращается в таблин. Гьерстад выдвинул другую теорию (Указ соч. С. 162): этруски, пришедшие из Малой Азии, принесли с собой и привычный им тип трехкомнатного жилья. План его хорошо известен и по этрусским храмам, и по этрусским гробницам: средняя открытая комната и две боковых. Это обычный анатолийский дом с ливаном. Дома с ливаном позднейшего времени, с боковыми комнатами иногда с боковыми ливанами, почти полностью сходны с италийским особняком. Гьерстад оговаривается, что, может быть, этрусский дом в том виде, в каком он появился в Италии, состоял только из трех комнат, перед которыми находился портик, открывавшийся во двор, и что двор этот был застроен по сторонам позже. Необходимо ли, однако, объяснять план италийского особняка какими бы то ни было заимствованиями?
Что касается происхождения инсулы, то ее родословную А. Боециус очень убедительно ведет от таберны (A. Bo?thius. I) Remarks on the development of domestic architecture. Rom. Amer. Journ. Arch., 1934. № 38. C. 158—170; 2) Roman architecture. G?teborgs H?gskolas Arsskrift, 1941. T. 47. № 8; 3) Roman and Greek town architecture, G?teborgs H?gskolas Arsskrift, 1948. T. 54. № 3), решительно не соглашаясь с Каррингтоном, который считает хижину – Дом Хирурга – дом с перистилем и мезонином – инсулу звеньями единой цепи, тянущейся от доисторических времен и до наших дней. Италийский особняк (domus) не мог со своим атрием и перистилем превратиться в многоэтажный дом: высокая надстройка над атрием лишала света и самый атрий, и прилежащие к нему комнаты, оставляя в то же время неиспользованной большую площадь, находящуюся над атрием.
Особняки с верхними этажами «представляют собой не звено, соединяющее особняк с инсулой, а некое гибридное соединение двух типов» (A. Bo?thius. The Neronian «nova urbs». Corolla archeologica acta Institua Romani Regni Sueciae. Lund, 1932. V. II. C. 84-97).
49
В Одессе до проведения водопровода из Днестра дождевая вода была единственной пресной водой. В каждом дворе ее собирали в цистерны.
50
Асканий к cic. pro mil. 5: «Двери были разбиты, сбросили изображения предков, разломали ложе жены его Корнелии, чистые нравы которой служили примером, и разорвали ткани, которые по древнему обычаю ткали в атрии».
