История Востока. Том 2 - Васильев Леонид Сергеевич (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Словом, страны немарксистского национал-социализма сильны вовсе не своей игрой в социализм, но национализмом и питающими его нефтедолларами, что хорошо видно на примере рискованных экспериментов в богатой нефтедолларами Ливии, покупающей продовольствие. В этом смысле они сущностно близки Ирану, с социализмом не заигрывающему. И даже более того, как бы расчищают дорогу исламскому фундаментализму. Вспомним и об Алжире, который можно, наподобие Бирмы, классификационно приравнять и ко второму, и к третьему типам социалистических стран Востока. И далеко не случайно здесь поворот от социализма полумарксистскойполуисламской ориентации к фундаментализму готов был совершиться в 1991—1992 гг.
И наконец, несколько слов о социализме четвертого типа, о немарксистком социализме социал-демократического, как в Сенегале, или дестуровского, как в Тунисе, характера. Немарксистский социализм четвертого типа распространен на Востоке слабо, и этому есть немало причин. Прежде всего, такой социализм сущностно почти ничем не отличается от капитализма, точно так же, как шведский или австрийский социализм в Европе есть интегральная часть еврокапитализма, его модификация. Но, сближаясь с мягкими формами исламского (например, в индонезийском его варианте) или «африканского» социализма (в разных его модификациях), этот социализм тоже играет свою роль, образуя своего рода левую фракцию в мощном потоке идей, апеллирующих к национальным, национальнорелигиозным, национально-цивилизационным ценностям. Идеи, о которых идет речь, далеко не всегда и не везде становились официальным знаменем, как в Тунисе или Сенегале. Но они тем не менее весомо влияют на политику и общественное мнение стран Востока.
Прежде всего имеются в виду националистические идеи. В отличие от националистических идей в Европе, обычно несших в себе заряд буржуазно-демократических преобразований, национализм на современном Востоке характеризуется иным социально-политическим вектором. При всей пестроте составляющих его направлений и фракций это движение отражает реалии современного Востока с его сложными взаимоотношениями между традицией и модернизацией по европейскому стандарту, собственными и заимствованными ценностями. Именно национализм с его апелляцией к интересам не подготовленной к трансформации по еврокапиталистическому образцу крестьянской массы обретает заметные черты и признаки популизма как доктрины, ставящей своей целью увязать интересы народа в самом широком смысле этого слова с объективной необходимостью перемен во имя этих самых интересов. Имея в виду эту особенность популизма как идейного течения, обстоятельно охарактеризованного, в частности, В. Г. Хоросом, необходимо подчеркнуть, что национализм на современном Востоке не буржуазный или, во всяком случае, не вполне буржуазный. Можно сказать, настолько же не буржуазный, насколько страна, где взяты на вооружение его лозунги, не демонстрирует заметных успехов в развитии по капиталистическому пути. И именно это отличие призван подчеркнуть сам термин «популизм».
Национализм в его популистской форме – это отчаянный крик души народа, поставленного на перепутье, перед необходимостью сделать выбор, который он в большинстве случаев не хочет делать, ибо не готов к этому. Но жизнь требует выбора, а иногда и нового выбора взамен неудачного. Неудивительно, что вокруг сложившейся ситуации идет борьба, накаляются страсти, появляются идеологи, пытающиеся дать свое понимание происходящего и предложить свой ответ на неумолимый вызов эпохи.
К чему же сводятся ответы в наши дни, когда выбор в большинстве случаев уже сделан, иногда и по второму разу, а результаты его все же остаются неутешительными? В самом общем виде – к противопоставлению себя, своей страны, своего народа, его культуры, религии, цивилизации, ценностей, даже вообще Востока с традиционным для него приоритетом духовных ценностей всему западному, чужому, с характерными для него преимущественно материальными ценностями, погоней за прибылью, за улучшением качества жизни. Генеральная установка на противопоставление своего чужому и духовного материальному тесно переплетается с подчеркиванием высокого морального стандарта цивилизационной традиции, противопоставленного аморальности капитализма, которая проявляется в отчуждении человека от средств производства, в безразличии общества к индивиду, в многочисленных иных пороках современного развитого мира.
Смысл сопоставления очевиден. Да, мы не можем угнаться за развитыми странами с их динамичной экономикой и высокоразвитой техникой и технологией, с их бросающимся в глаза процветанием. Но мы в то же время хорошо видим неурядицы и моральные потери, являющиеся платой за прогресс. Нужен ли нам такой прогресс? Стоит ли за ним гнаться? Может быть, правильнее выбрать иной путь развития, в центре которого стояли бы собственные традиции и критерием которого были бы веками накопленные ценности? Словом, мы желаем остаться самими собой, т. е. тем, кем всегда были.
Конечно, в такого рода позиции немало лукавства. Едва ли какая-нибудь из стран Востока отказалась бы, например, стать такой, как Япония. Но выше головы не прыгнешь. Не у всех есть потенции для достижения таких успехов. Следует считаться с реальностью. Реальность же такова, что народ не готов к радикальным изменениям – именно народ, причем даже тогда, когда объективные предпосылки (например, нефтедоллары Ливии или Ирана, где означенные мотивы популизма звучат наиболее громко) вроде бы позволяют достичь многого из еврокапиталистических стандартов. Неудивительно поэтому, что требования национально-культурной и национальнорелигиозной идентификации как бы пропускаются сквозь призму народного восприятия и обретают тот самый популистский характер, о котором идет речь. Национализм именно поэтому оказывается не буржуазным, а популистским.
Диапазон конкретных модификаций его широк, а мощь потока в наши дни явно возрастает. В современном популизме представлены социалистические и близкие к ним течения, народно-религиозные с некоей социалистической или псевдосоциалистической окраской (доктрина М. Каддафи). Встречаются серьезные теории революционно-демократического характера (Ф. Фанон и его учение), культурно-цивилизационные доктрины типа негритюда (Л. Сенгор), а также порой достаточно наивные коллективистские конструкции (идеи А. Секу Type или Д. Ньерере). Все эти доктрины в конечном счете объединяются воедино генеральной идеей: Восток – это не Запад, нужно искать собственный путь развития. Но так как поиск идет по классическому методу проб и ошибок, то неудивительно, что он дает чаще всего негативный результат. Практически это означает, что Популистские идеи мало помогают решению сложных проблем развития. Проблемы остаются, порой обостряются. В идейном плане это ведет к определенной радикализации, что, в частности, нашло свое выражение за последние годы в рассматривавшемся уже феномене фундаментализма.
Дело в том, что ставка на национальную самодостаточность – это вынужденная реакция традиционного социального организма на неудачи в процессе развития. И чем больше эти неудачи, чем драматичнее разрыв между желаемым и возможным, между различными политическими силами, стремящимися к разным целям (особенно заметно это в странах ислама, где защитный панцирь традиции и стоящие на страже его силы прошлого наиболее сильны), тем мощнее оказывалась реакция сопротивления структуры, порой переходящая в реакцию отторжения всего нового и чужого. Собственно, именно эта реакция – точнее, ее идеологическое оформление – и есть фундаментализм, т. е. возвращение к истокам, к фундаменту. Смысл этого феномена – в резком разрыве со всякими попытками угнаться за чужими стандартами и вообще ориентироваться на них. В лучшем случае это замещается призывом к некоему иному развитию, в остальных – апелляцией к высшим изначальным религиозноцивилизационным ценностям. В том, что фундаментализм наиболее отчетливо и с наивысшей силой проявил себя в странах ислама, а из исламских стран – в шиитском Иране, нет ничего удивительного. Более того, в свете всего сказанного именно этого и следовало ожидать, так как ислам – наиболее жесткая и сильная из религий Востока, а шиизм – наиболее радикальное из мусульманских идейных течений, наиболее фанатичное из них.
