Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (мир книг txt) 📗
Сталин понимал, что любая децентрализация, усиление роли государственных органов, повышение значимости общественных организаций, с неизбежностью приведет рано или поздно к идейному и политическому кризису саму концепцию культового вождизма. Для Сталина было просто необходимым держать общественное сознание в обруче примитивного догматизма, питая его главным образом своими работами. Культуре, важнейшим элементом которой является общественное сознание, огромный ущерб принесли мифы и штампы, культивировавшиеся в то время. Главный из этих мифов - "непогрешимость, мудрость и прозорливость всепобеждающего вождя", как его именовали официальные издания. Люди верили, когда читали такие, например, строки: "На Мавзолее Ленина, окруженный своими ближайшими соратниками - Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Калининым, Орджоникидзе, стоял Сталин в серой солдатской шинели. Спокойные его глаза смотрели в раздумье на сотни тысяч пролетариев, проходящих мимо ленинского саркофага, уверенной поступью лобового отряда будущих победителей капиталистического мира... К сжатой, спокойной, как утес, фигуре нашего вождя шли волны любви и доверия, шли волны уверенности, что там, на Мавзолее Ленина, собрался штаб будущей победоносной мировой революции"400. Эти строки, написанные в 1934 году, принадлежат К. Радеку.
Да, народ верил таким словам. Люди с надеждой вчитывались в уже нечастые статьи и речи Сталина, привычно скользили глазами по бесчисленным портретам. Со школьных лет знали: "Сталин думает о нас". Это не просто воспитывало молодых. Непрерывный психологический "массаж" сознания вел к перерождению кадров. Отныне ценились лишь те работники, которые готовы были соглашаться с самыми абсурдными постулатами, выводами, решениями, если они были освящены именем Сталина. Едва ли верил А.И. Микоян в 1937 году собственным словам из доклада, посвященного 20-летию ВЧК-ОГПУ-НКВД: "Учитесь у товарища Ежова сталинскому стилю работы, как он учился и учится у товарища Сталина!"401 Но так должны были говорить все, кто занимал хотя бы маломальский пост. Да и не обязательно занимал его. В эти заклинания верило большинство. Кто не верил, все равно произносил их. Тот трудный, едва уловимый в то время шанс совести, выражающийся в принципиальном несогласии с культовым вождизмом, цезаризмом, пытались использовать очень немногие. Страна жила, строилась, развивалась, хотя народу внушали, что все это - благодаря "великому вождю". Как писал Е. Евтушенко в стихотворении "Страх":
Потихоньку людей приручали
и на все налагали печать:
где молчать бы - кричать приучали,
и молчать: где бы надо кричать.
Писать портреты ушедших людей трудно. Силуэт личности - словно тень на экране истории. Документы, письма, фотографии, воспоминания стариков, знавших Сталина лично. Всем им сегодня далеко за восемьдесят. Слушая их негромкие голоса, словно смотришь в бинокль, но с обратной стороны... Все видится не просто уменьшенным, а удаленным растущей временной исторической дистанцией. Каждый такой рассказ о "великом вожде" непременно сопровождается попутным описанием и тех, кто как бы скрывался в его тени. При жизни о них знали мало. Не только потому, что некоторые соратники лишь мелькнули в тени Сталина и исчезли - Г.Я. Сокольников, Н.А. Угланов, С.И. Сырцов, В.Я. Чубарь, К.Я. Бауман, Р.И. Эйхе и многие другие, но и потому, что "вождь" любил тайну. Никогда еще в нашей стране так не берегли "секреты", как во времена единовластия. Кроме десятка-полутора скупых слов в энциклопедиях о людях из ближайшего окружения Сталина, народу знать было не положено.
В тени "вождя"_________________________________________
После XVII съезда ВКП(б) из тех, кто составлял ядро руководства партии десять лет назад на XIII партсъезде, в составе Политбюро остался лишь Сталин. Остальных смели с политической арены бури междоусобиц. С ними Сталину было тесно и неуютно. Ведь они знали Сталина всяким - твердым и колеблющимся, напористым и растерянным, привлекательным и жалким. Они знали, что в революции был только один вождь - Ленин, что Сталин в лучшем случае был на третьих-четвертых ролях. Знали они, что почти во всем, кроме воли, Сталин уступал многим. Ему было тесно на капитанском мостике с Троцким, считавшим его "посредственностью"; Бухариным, назвавшим генсека "восточным деспотом"; Рыковым, никогда и никого, кроме Ленина, не почитавшим; Зиновьевым, полагавшим, что он должен быть естественным преемником Ленина; Каменевым, думавшим почти так же, как и его ближайший друг. Сталину они быстро оказались не нужны не только потому, что, как принято считать, то и дело шарахались от одной "оппозиции" к другому "уклону", но и потому, что они не могли, да и не хотели "рассмотреть" в нем вождя. Читая избранные произведения Бонапарта, Сталин однажды задержался глазами на строках: после взятия Тулона в 1794 году начальник Наполеона Дю-гоммье представил храброго офицера к чину бригадного генерала, отметив в представлении Комитету общественного спасения: "Наградите и выдвиньте этого молодого человека, потому что, если вы этого не сделаете, он выдвинется сам собой"402. Сталин "выдвинуться сам собой" мог только в ином по составу окружении. Ему нужны были другие соратники.
После XVII съезда партии на трибуне Мавзолея, в президиумах собраний, за столом Политбюро вместе со Сталиным были новые лица: А.А. Андреев, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, М.И. Калинин, С.М. Киров, С.В. Косиор, В.В. Куйбышев, В.М. Молотов, Г.К. Орджоникидзе, а также А.И. Микоян, Г.И. Петровский, П.П. Постышев, Я.Э. Рудзутак, В.Я. Чубарь, позже - А.А. Жданов, Р.И. Эйхе. Среди этих людей он быстро выделил "ядро" - Молотова, Кагановича, Ворошилова. Скоро, однако, среди членов и кандидатов в члены Политбюро появились зияющие бреши: от руки убийцы пал Киров, очень быстро скончался Куйбышев, покончил с собой Орджоникидзе, были выведены из состава Политбюро и репрессированы Косиор, Постышев, Рудзутак, Чубарь, Эйхе... На глазах шести членов Политбюро и одного кандидата в 1937 - 1939 годах была разыграна едва ли не самая жуткая сцена в нашей истории. Эти люди были не просто очевидцами и свидетелями. Все они, особенно Сталин в окружении ближайшей "тройки", были прямо причастны к трагедии. Ни у кого из них не хватило мужества прочесть, нет - прокричать "вождю" слова из гетевского "Фауста":
