Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй - Свечин Александр Андреевич
Вследствие невозможности расходовать порох свыше 2000–2500 пудов в сутки, русские не могли использовать превосходства в числе орудий. Пришлось установить голодные нормы огня — по 10–15 выстрелов в день на орудие; самые действительные, крупные калибры — 36-фунт. пушка и 2-пуд. мортира — терпели недостаток в снарядах. Количество тяжелых орудий (до 10-дюймового калибра включительно) на сухопутном фронте Севастополя к концу осады было доведено до 586. Мастерские Севастополя исправили 1210 лафетов и изготовили 179 лафетов. К концу осады число тяжелых орудий союзников было доведено до 638 и превосходило Севастопольскую артиллерию и по числу. В дни затишья мы поддерживали энергичный огонь по осадным работам, но в боевые дни союзники давали в 2–3 раза большее число выстрелов. Всего за осаду на 1 356 000 орудийных выстрелов союзников русские успели ответить 1 107 000 выстрелов; в ружейном огне еще большее преимущество находилось у союзников, хотя мы сильно увеличили количество штуцеров [23]; на 28,5 миллионов расстрелянных союзниками патронов приходится 16,5 миллионов израсходованных русскими патронов. Орудий у обороны было подбито 900, у осады — 609.
Сообщения. В этом соревновании техники и материальных средств решающее слово принадлежало превосходству морского транспорта союзников над гужевым — русской армии. Одних артиллерийских грузов французы доставили к Севастополю 3 700 000 пудов и инженерных — 860 000 пуд. Всего союзники доставили 8–9 миллионов пудов артиллерийских и инженерных грузов, не считая огромных запасов продовольствия. И эта доставка, за несколько тысяч верст по морю, была для англичан несравненно проще и удобнее, чем доставка на последние 12 километров от Балаклавы на позиции; англичане задержались с постройкой железной дороги узкой колеи на этом протяжении. Постройка, с укладкой рельс всего на 24 км потребовала 7 месяцев, и была готова только к конечной части осады, лишь после вмешательства парламента и передачи постройки подрядчику. Это была первая постройка железной дороги во время войны; пустяшная по современному масштабу постройка маленькой узкоколейки оказалась в середине XIX века не по плечу английскому военному ведомству. Вплоть до лета 1855 года у англичан за отсутствием обоза было много хлопот по доставке на этом коротком протяжении тяжелых осадных грузов.
У русских сообщения от Севастополя шли на Симферополь и далее расходились: 1) через Перекоп к Каховке [24] — пункту на Днепре, где последний ближе всего приближается к Перекопу; 2) на Чонгарский полуостров; 3) к Азовскому морю — к Арабату — пункту у основания Арабатской стрелки, или по последней до Геническа, или к Керчи. На сообщениях работало свыше 130 тыс. подвод. Грунтовые дороги в распутицу портились так, что скорость движения транспортов катастрофически падала — до 5 км в сутки. Фуража не хватало, в особенности пока не догадались удалить из Крыма массу бесполезной конницы и лишних запряжек. Значительную помощь оказывал морской транспорт по Азовскому морю, позволявший использовать богатые ресурсы его берегов и Дона.
Тыловая служба в столь недостаточной степени была охвачена и упорядочена штабами и интендантством, что приходилось беспрестанно направлять в тыл толкачей, чтобы продвинуть недостающее снабжение. В случае срочной потребности, снабжение сдавалось посылками, адресованными в Севастополь, в гражданские почтовые учреждения. По почте направлялось госпитальное имущество, в котором чувствовалась острая необходимость; с приближением холодов по почте интендантство выслало для гарнизона Севастополя 30 тысяч полушубков. Почта была мало приспособлена к переброске таких массовых грузов, но до Каховки она успешно проталкивала снабженческие посылки. От Каховки до Севастополя оставалось еще 290 километров; здесь транспортные средства почтового ведомства были совершенно перегружены; получался затор. Первые полушубки прибыли в Севастополь в конце ноября, последние — к концу зимы. Войска, вместо теплой одежды, получили разрешение не сдавать рогож от сухарных кулей; защитники Севастополя кутались в рогожи.
Впрочем, с зимней одеждой у англичан дело обстояло еще хуже. Англичане высадились в Крыму в летнем снаряжении. 14 ноября в Черном море разразилась ужасная буря, от которой пострадало 55 судов союзников. В том числе ураган потопил в Балаклавском порту 11 английских транспортов и повредил 7. На потопленных судах находилась теплая одежда для английской армии и фураж для обозных животных. На замену погибших английская армия получила шерстяные и меховые вещи только в конце февраля. В связи с плохим продовольствием, отсутствие теплой одежды произвело опустошение в рядах английской армии, которая за зиму 1854–55 гг. положительно вымерла. Один английский батальон мог выйти на смотр лишь в составе 8 человек. Только в начале 1855 г. в английском парламенте была разоблачена катастрофа со снабжением, вытекавшая из неспособности военной администрации. Были отпущены громадные средства; английские солдаты, привыкшие жить на всем готовом, были выведены из жалкого беспомощного положения; была доставлена рабочая сила, построены роскошные бараки и конюшни, организована впервые пересылка солдатам большего числа подарков, собранных общественными организациями на родине. Качество пайка было сильно повышено; в него были включены, например, апельсины в значительном количестве, как противоцинготное средство. От ужасной зимы английская армия, однако, оправиться уже не успела.
Трудности русской армии вытекали из условий гужевого транспорта. Выхода из них следовало бы искать в замощении или шоссировании важнейших путей, или в прокладке участка железной дороги; но на такие капитальные меры не пошли. Мы, впрочем, проложили 4-ю грунтовую дорогу, насыпав огромную гать через Сиваш по середине между Перекопом и Чонгарским полуостровом. Вследствие топливных затруднений и слабой распорядительности, хлебопечение в Крыму организовать не удалось. Вместо муки подвозились ржаные сухари, плесневевшие в течение длительной перевозки. «Тюря» из вскипяченных в котлах сухарей составляла основное довольствие защитников Севастополя. Удалось организовать выдачу большого количества хрена, который спасал солдат от цинги.
Необходимость проталкивать большие грузы к Севастополю привела к повышению стоимости гужевого транспорта. Лошади и волы падали от бескормицы. Цена перевозки дошла до 1–2 коп. с пуда-версты; таким образом, транспорт, расходы на который представляют одну из важнейших слагаемых стоимости войны, обходился нам в 50 раз дороже, чем он стоил бы при наличии железной дороги.
Постепенная атака. Отказавшись от немедленного штурма и ожидая подкреплений для начала кампании весной 1855 года, союзники, чтобы сохранить за собой наступательную позицию, перешли к постепенной атаке. Французы очень скоро пододвинулась на 200 шагов к 4-му бастиону. Здесь они остановились; грунт представлял чрезвычайные удобства для минной войны, образуя прослойку глины между двумя каменистыми пластами; в этой прослойке можно было вести галереи без укрепления их деревянными рамами. Французы затеяли минную борьбу, как дилетанты, и позволили опытным русским саперам (сам Тотлебен был артист-минер) одержать целый ряд успехов, преимущественно спортивного характера. Одновременно добровольцы обеих сторон вели между позициями по ночам ожесточенную малую войну.
Для более успешного ведения работ французы сформировали рабочие батальоны (всего до 5 тыс. человек), что представлялось несомненно более правильным, чем выписка англичанами гражданских рабочих.
Приближение французов к 4-му бастиону не давало оснований для перехода к решительным действиям; англичане вперед не продвигались, так как английская армия, несмотря на присылаемые пополнения, частью вымерла и эвакуировалась, частью дезертировала; в строю оставалось всего 8 тыс., на которых ложилась непосильная работа.
