Сталинградцы (Рассказы жителей о героической обороне) - Герасимов Евгений Николаевич (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Нас сменили сибиряки. Мы увидели их на рассвете. Они поднимались на бугор из оврага Мечетки, тащили на себе пулемёты, миномёты. По чёрным от пыли лицам видно было, что они, спеша к нам на смену, проделали большой путь. Вылезая из оврага, они тут же устанавливали свое тяжёлое оружие, занимали оборону. Нам приказано было сползти к Мечетке и идти в Нижний посёлок.
В цехе сборки танков
П. А. Смирнов
Когда у нас на Тракторном стало известно, что фашисты прорвались к Латашинскому саду на Волге, что в 2–3 километрах от нашего завода, экстренное партийное собрание вынесло постановление: считать всех коммунистов и комсомольцев мобилизованными, из цеха не уходить, удесятерить свои силы и при любых условиях продолжать сборку танков.
Многие из нас, семи тысяч комсомольцев, прибывших со всех концов нашей великой Родины в конце 1929 и начале 1930 годов по путёвкам ЦК ВЛКСМ в Сталинград для строительства первенца сталинских пятилеток, вспомнили в этот тревожный вечер свою жизнь. Мы вспомнили и первую суровую зиму, когда мы, строя завод, одновременно учились на профтехкурсах ФЗУ, и день великой радости всего нашего народа — 17 июня 1930 года, когда со сталинградского конвейера сошел первый трактор, и тот напряжённый период, когда комсомольцы не знали, что такое день и что такое ночь, жили одной целью — за шесть минут сдавать трактор. Эта цель давно уже осталась позади; мы шли вперёд и вперёд, осваивая производство новых марок машин и моторов, стремясь к таким, которых нет ни в одной стране мира. Комсомольцы становились коммунистами, рабочие — техниками и инженерами. Уже приехавшие со мной комсомольцы, такие, как Анатолий Яковлев, Александр Лебедев, Иосиф Берлинер, были начальниками цехов, а Георгий Веков — заместителем главного инженера СТЗ. Казалось, с каждым годом солнце всё ярче и теплее освещало и согревало нашу жизнь, отраднее становился наш труд. Счастье победы наполняло грудь при виде того, каким стал наш завод с его благоустроенными посёлками, театрами, клубами, школами и вузами. И вот чёрная туча фашистских извергов нависла над нашим городом. Город в огне, и враг подходит к воротам завода, где расцвела наша жизнь.
В этот вечер были организованы рабочие отряды. Они ушли на линию обороны во главе с мастерами-коммунистами: Дороговцевым, Клепиковым, Климоновым и беспартийным бригадиром Михайловым. Несмотря на ожесточённый обстрел и бомбёжку, вторая смена явилась почти в полном составе и приступила к работе совместно с оставшимися бригадами первой смены.
Бои шли у стен завода, а цеха работали.
За ночь было собрано танков в два с лишним раза больше, чем собиралось обычно, и, кроме того, доукомплектовано 78 танков, которые прямо из цеха вместе с рабочими, составившими их экипажи, ушли на рубежи обороны.
На следующий день коммунисты цеха, собравшиеся в партбюро, чтобы получить задание, увидели из окна эскадрилью вражеских самолётов, которая шла на наш цех. Мы не успели выйти из помещения, как раздался взрыв огромной силы, стены и потолок обрушились. Отделавшись ушибами и небольшими ранениями, мы с трудом выбирались из-под обломков и, наскоро перевязанные медсестрой Менской, бросились тушить пожар.
Цех горел во многих местах. Пожарные шланги не действовали, воду приходилось подавать вёдрами. До позднего вечера шла борьба с огнём. В эти страшные часы, когда пламя, вырываясь огромными факелами, готово было охватить весь гигантский цех, особенно героически вели себя крановщики мостовых кранов молодые девушки Шура Ларина и Таня Шпакова, работавшие под руководством энергетика цеха коммуниста Марукова. Вокруг них взрывались авиабомбы и полыхал огонь, но они не покинули своих рабочих мест в кабинках, сохранили спокойствие. Благодаря их отваге и стойкости все танки при помощи мостовых кранов были перенесены в безопасное место, за что цех получил благодарность от генерала танковых войск.
В этот день бойцы рабочего батальона, не успевшие смыть с рук машинное масло, вели бой с немцами на берегу Мокрой Мечетки, в 700–800 метрах от завода. Многие из них впервые были в бою, но за их спиной величаво стоял, жил, дышал объятый пламенем любимец страны — Тракторный — и со двора его в бой шли танки, экипажи которых составляли рабочие, сделавшие эти танки. Многие в эти дни погибли. На поле боя смертью храбрых пали товарищи Фомин, Иванов, Володин, Симонов, а на своем рабочем месте при взрыве авиабомбы погиб коммунист — орденоносец Редькин. Но не дрогнули тракторозаводцы в бою, не дрогнули они и в цехе, защищая от огня свои рабочие места.
Так проходили дни. Коллектив цеха редел — многие уходили на позиции. Оставшиеся работали за пятерых, семерых. Уже нельзя было сказать, кто рабочий, а кто боец. Особенно ярко вспоминается сейчас рабочий Макаров. Он вместе с Истоминым осматривал пришедший с поля боя искалеченный танк, заваривал пробоины, заменял дизеля, до вечера не отходил от машины, а вечером садился на место водителя и вёл танк в бой.
Коммунисты Васин, Козлов, Осипов работали на забронировке. Козлов и Осипов удивлялись, говорили:
— Откуда у вас, товарищ Васин, берётся сила?
Они работали не меньше его. Васин смеялся:
— А у вас откуда берётся сила?
Самое замечательное было то, что люди, работая день и ночь, даже тогда, когда в цехе рвались снаряды и бомбы, не теряли жизнерадостности. Глубокое уважение в эти дни у всего нашего коллектива цеха заслужил наш энергетик Тимофей Максимович Маруков. Мостовые краны, электроосвещение, связь то и дело выходили из строя, но Маруков сейчас же находил повреждения и исправлял их. Взрывная волна нанесла ему тяжёлый ушиб; в другое время после такого ушиба человек неделю бы пролежал в больнице, а Тимофей Максимович поднялся и сейчас же стал продолжать прерванную взрывом работу. Он работал круглые сутки. Военные товарищи, когда бы они ни заходили в наш цех, всегда заставали здесь Марукова.
— Тимофей Максимович, когда же вы спите? — спрашивали они.
— А я сплю, когда хожу, чтобы времени зря не терять, — смеялся он.
И, кажется, это была правда. Иногда он на ходу натыкался на стены и потом встревоженно оглядывался.
Со всех направлений Сталинграда съезжались к нам командиры танковых подразделений, и каждый просил отремонтировать его танк как можно скорее. Мы старались одинаково для всех, но так, чтобы каждый думал, что ему оказывается предпочтение. Я помню командира из одной гвардейской дивизии, пришедшего к нам поздно ночью и до глубины души обидевшегося, что какой-то другой командир уже получал свой танк, а его танк ещё не был готов. Не хотелось, чтобы он ушёл от нас с чувством обиды, и усилиями всего коллектива его танк был сейчас же отремонтирован.
Мы жили в блиндаже, как солдаты на фронте. Неподалеку от блиндажа приспособили котёл для варки пищи. Поваром был товарищ Васин. Однажды, когда он готовил обед, бомба вдребезги разнесла всё вокруг его кухни. Мы решили, что наш повар погиб. Бомбы падали на нас одна за другой, так что разыскивать тело Васина среди развалин не было никакой возможности. И как велика была наша радость, когда он поздно вечером явился в блиндаж и, словно извиняясь, сказал:
— Вот, черт, чуть-чуть фашисты не угробили.
Товарищи стали спрашивать, не ранен ли он.
— Бок немного поцарапало, — сказал Васин.
Посмотрели мы на эту царапину и увидели глубокую рваную рану с запекшейся кровью.
Комсомольцы Тракторного
Л. Пластикова
Ночью 23 августа, когда уже стало известно, что немцы прорываются к Тракторному заводу, всю ночь в райком группами и в одиночку шли комсомольцы. Они приходили и требовали, чтобы их послали на фронт. Каждый хотел, чтобы вопрос о нём был решен немедленно. Если же вопрос решался не так быстро, комсомольцы волновались.
