Декабристы - Йосифова Бригита (полные книги .txt) 📗

От снежной белизны ночь светла. Они действуют энергично, с заметной тревогой и волнением.

Копают. Земля словно гранит. Николай Бобрищев-Пушкин совсем задыхается, но споро орудует лопатой. «Русскую правду» надо спасти.

Он говорит брату:

— Только бы никто не видел, что мы здесь делаем ночью. Ведь могут заподозрить, что прячем деньги или золото. Потом придут и все выроют. А найдя лишь бумаги, в остервенении уничтожат и сожгут их.

Копают…

14 декабря

Придворный историк Н. К. Шильдер писал: «25 июня 1796 года великая княгиня Мария Федоровна в Царском Селе родила сына. Туда немедленно прибыла царствующая императрица Екатерина II, чтобы увидеть своего внука».

Как явствует из записок придворной дамы Шарлотты Ливен, августейшая бабушка была поражена богатырским видом и красотой младенца, которого тут же благословила.

Как и подобало члену царской фамилии, о его рождении оповестили орудийными залпами. Зазвонили величественные колокола православных соборов и монастырей, церквей и костелов. В царском дворце был устроен торжественный обед, на котором присутствовали 64 наиболее высокопоставленных лица империи. Трапеза изумила всех: подавались самые изысканные блюда на новом фарфоровом сервизе, специально изготовленном в Мейсене. На нежно-розовой фарфоровой поверхности золотом были изящно выписаны вензеля императрицы.

А в соседних царских покоях стоял крик новорожденного Николая. Капризная Екатерина II любила и баловала своего внука. Как и можно было ожидать от гордой бабушки, она писала в своем дневнике: «Голос его басовитый и звучит удивительно. Ростом один аршин, а его руки немного меньше моих. Впервые в жизни вижу такого рыцаря».

Этот «рыцарь» по стечению обстоятельств опередит брата Константина, вопреки закону о престолонаследии займет царский трон. День его восшествия на престол декабристы избрали днем восстания. Так день 14 декабря 1825 года вошел не только в летопись царствований на русском троне, но и в летопись мировых революций и антиправительственных выступлений и восстаний. Николай I вошел в историю как палач своего народа.

Но возвратимся назад, в то далекое время 1796 года, когда гордой и абсолютной властительницей России была Екатерина П. Сколь тяжелым и, казалось, вечным был твердый кулак этой толстоватой немки! Вокруг нее толпились угодники, льстецы, придворные интриганы, лжецы с заискивающими взглядами и согнутыми спинами, бывшие и преуспевающие фавориты, делившие власть, имущество, обширные земли, несметные богатства и человеческие души. «Просвещенная» Екатерина нежилась в благоухании ласкательных прозвищ и эпитетов. Они щедро связывали ее с одухотворенностью, интеллектуализмом, книгами и прогрессом. Но достаточно чуть глубже заглянуть в ее эпоху, как перед нашим возмущенным взором предстанет мученический образ Радищева. С сомкнутыми устами и скованными руками, он — первая жертва «просвещенной» императрицы…

Но в 1796 году, когда родился третий внук Екатерины II, берется за перо сам великий писатель и поэт русской земли, непревзойденный Гавриил Державин и слагает в его честь большую оду. И спустя 29 лет она, увы, написанная по высочайшему повелению, воспринимается уже как некое пророчество.

Будущий русский император рос и жил довольно скучно. Можно даже сказать, был малозаметным среди обитателей царского дворца. Никто не мог предполагать, что этот вспыльчивый и крикливый царский отпрыск, обожавший военщину, эполеты и парады, впоследствии станет императором.

Увы, этот вздорный и злобный недоросль стал русским императором! Его царствование началось с крови. А с его смертью завершилась 30-летняя полоса тяжелого рабства русского народа.

Стоит бросить беглый взгляд на годы жизни Николая I, предшествовавшие восшествию его на престол. Этот взгляд необходим, чтобы лучше уяснить, как народилась эта жестокая и деспотичная власть. Наконец, понять, откуда шло это его презрение к просвещению, эта ненависть к приобщению, более того, жажде культуры и просвещения.

Придворный летописец Шильдер почти с благоговением писал биографии будущих императоров Александра I и Николая I. Его многочисленные книги испещрены и заполнены сентиментальными царскими письмами и умильными воспоминаниями. В своих многотомных описаниях царей он оставил удивительное собрание дифирамбов в прославление царского двора. Однако и он сообщает некоторые нелестные детали детства Николая I.

Существовавшая тогда система воспитания отличалась своей суровостью, и телесные наказания при этом играли большую роль. Однако и такими мерами напрасно пытались обуздать и исправить склонность к взрывной вспыльчивости и упрямство характера Николая Павловича, пишет Шильдер. Применяемые в детстве педагогические методы принесли и другие печальные результаты: они, без сомнения, повлияли на мировоззрение будущего венценосца, который впоследствии применил те же суровые методы в деле воспитания подрастающего поколения. В общем, император Николай I сам откровенно признавался, что он и его брат получили недостаточное образование.

Николай рос под присмотром целой свиты учителей, воспитателей, гувернеров и князей. Шильдер называл это «воспитательным хаосом». Но все эти люди вели подробнейшие дневники, официальные записи в классной тетради, где каждый день давались отчеты об успехах и поведении царских детей. Удивительно, в тех записях и дневниках отсутствуют какие бы то ни было похвалы. В них лишь объективные оценки царских особ. Воспитатели показывали свои записи императору и императрице, и они по ним могли следить за развитием великих князей.

Вот что, например, можно прочесть там: «Во все свои поступки он вносит весьма много жестокости или все свои игры почти всегда завершает тем, что причиняет боль самому себе или другим».

Наступила аракчеевщина. Солдат, проявивший чудеса храбрости в войне против нашествия Наполеона, был принужден сумасбродством Аракчеева отбивать шаг и выделывать немыслимые экзерсисы. Сошлемся на записки генерала И. Ф. Паскевича о том времени.

«Я насаждал строжайшую дисциплину, — писал он, — но не допускал трюкачества с носками и коленями солдат. Но что могли поделать мы, дивизионные генералы, когда фельдмаршал [10], например, припадал к земле, чтобы проверить, насколько выровнены носки в строю гренадеров?»

Муштру и показные парады в армии резко осуждал и Д. В. Давыдов — знаменитый герой-партизан Отечественной войны 1812 года.

«Для лиц, которые одарены возвышенными взглядами, любовью к просвещению, истинным пониманием, — писал он, — военная профессия состоит лишь в непосильном педантизме, убивающем любую умственную деятельность, в сплошной муштре. Совершенное владение амуницией, правилами действий пальцами… и приемами применения оружия, которыми занимаются все наши фронтовые генералы и офицеры, служит для них источниками глубочайшего поэтического наслаждения. Именно поэтому ряды армии постепенно заполняются лишь грубыми невеждами, которые с радостью посвящают свою жизнь мелкой зубрежке уставов. Ибо только знание их дает полное право командовать различными подразделениями войск. Но, боже милостивый, как много стало генералов и офицеров, у которых начисто убито стремление к образованию!»

В царствование Александра I Николай занимал пост генерал-инспектора инженерных войск. Восемь лет Николай терпел немало унижений, снося насмешливые взгляды блистательных, надменных и хорошо знающих свое дело генералов из самой высокой элиты. Николай чувствовал некое пренебрежение и даже презрение со стороны сановной знати, когда он заседал в Государственном совете, куда по обычаю назначали великих князей.

Александр I не только держал в тени своего младшего брата. Он не делился с Николаем ни одной государственной тайной, не знакомил ни с одним сколь-нибудь важным документом или специальным докладом. О существовании тайных обществ декабристов, например, Александр знал давно. Но он ни разу не поделился об этом ни с одним членом царской семьи.