Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4) - Спенсер-Черчилль Уинстон (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Ответ не оставлял никаких сомнений.
Генерал Окинлек — премьер-министру
16 июня 1942 года
«Интерпретация военного кабинета правильна. Генерал Ритчи направляет в Тобрук столько войск, сколько он считает достаточным, чтобы удерживать его даже в том случае, если он будет временно изолирован врагом. Основу гарнизона составляют четыре усиленные бригады с достаточными запасами боеприпасов продовольствия, горючего и воды. Основа действий 8-й армии в ближайшем будущем — это удерживать укрепленный район Эль-Адем в качестве центра маневра и использовать все имеющиеся подвижные войска, чтобы не позволить врагу закрепиться к востоку от Эль-Адема или Тобрука.
Положение очень сильно отличается от прошлогоднего, поскольку не враг, а мы занимаем теперь укрепленные позиции на границе и наши истребители могут действовать над Тобруком».
В результате мы обрели уверенность, основанную на опыте прошлого года. Кроме того, наши позиции, как на это указывал генерал Окинлек, выглядели на бумаге гораздо лучше, чем в 1941 году. Наша армия была развернута на укрепленном фронте в непосредственной близости от Тобрука, причем ее поддерживала вновь построенная прямая ширококолейная железная дорога. Мы уже больше не занимали фланговых позиций с коммуникациями, зависящими в значительной мере от моря, а в соответствии с ортодоксальными принципами войны наши коммуникации шли под прямым углом назад от центра нашего фронта к нашей основной базе.
Однако мы не были знакомы с условиями, существовавшими в Тобруке. Мы полагали, что главнокомандующий полностью разделяет наше намерение, которое заключалось в том, чтобы Тобрук опять удерживался как изолированная крепость, если основная битва окажется неблагоприятной для нас, и что 8-я армия должна отойти вдоль своей основной линии коммуникаций к позициям в Мерса-Матрухе. Это создало бы для Роммеля такое положение, при котором Тобрук все еще находился бы на его фланге, и ему пришлось бы осадить Тобрук или выставить против него заслон в то время, когда его собственные коммуникации все более растягивались бы и становились все более напряженными. Поскольку мощные подкрепления приближались, я не считал, что продолжение ожесточенных боев с использованием максимальных сил с обеих сторон в конечном счете будет для нас невыгодно. Поэтому я не отказался от своих планов совершить вторую поездку в Вашингтон, где надо было разрешить вопросы, имеющие величайшее значение для общей стратегии войны.
Глава двадцать вторая
Моя вторая поездка в Вашингтон
Основной целью моей поездки было принятие окончательного решения по поводу операций в 1942/43 году. Американские власти вообще, а Стимсон и генерал Маршалл в частности, хотели, чтобы немедленно было принято решение по поводу какого-либо плана, который дал бы возможность Соединенным Штатам вступить в бой крупными силами с немцами на суше и в воздухе в 1942 году. Если бы такое решение не было принято, то существовала бы опасность, что американские начальники штабов будут серьезно считаться с возможностью радикального пересмотра стратегии, согласно которой «на первом месте стоит Германия». Меня сильно беспокоил также другой вопрос.
Это был вопрос о «Тьюб-Эллойс», что было нашим условным названием того, что впоследствии стало атомной бомбой. Наши научно-исследовательские работы и эксперименты достигли сейчас такой стадии, когда надо было заключить определенное соглашение с Соединенными Штатами. Полагали, что это может быть достигнуто только путем личного обсуждения между президентом и мною. Тот факт, что военный кабинет решил, что я вместе с начальником имперского генерального штаба и генералом Исмеем должен покинуть страну и Лондон в разгар битвы в Пустыне, показывает, какое значение мы придавали разрешению важных стратегических проблем, стоявших перед нами.
Ввиду срочности и критического состояния наших дел в эти очень трудные дни я решил направиться в США самолетом, а не морем. Это означало, что мы будем отрезаны от всего потока информации всего лишь 24 часа. Были приняты эффективные меры для немедленной передачи сообщений из Египта и для быстрой доставки и расшифровки всех сообщений. Поэтому не ожидалось нежелательных задержек в принятии решений, и фактически их не было.
Мы благополучно совершили посадку на реке Потомак после перелета, который продолжался 28 часов. Нас приветствовали лорд Галифакс, генерал Маршалл и некоторые высшие представители Соединенных Штатов.
Рано утром 19 июня я вылетел в Гайд-парк. Президент находился на местном аэродроме и видел, как мы совершили одну из самых неудачных посадок, которую мне когда-либо пришлось пережить. Он приветствовал меня с величайшей сердечностью и, управляя машиной лично, повез меня к величественным обрывам над рекой Гудзон, где находится его фамильное поместье Гайд-парк. Президент возил меня по всему поместью, показывая мне открывающиеся там прекрасные виды. Во время этой поездки я пережил несколько напряженных минут. Из-за своего физического недостатка Рузвельт не мог с помощью ног управлять тормозами, коробкой скоростей или акселератором. Хитроумное приспособление позволяло ему делать все это с помощью рук, которые были поразительно сильными и мускулистыми. Он предложил мне попробовать его бицепсы и сказал, что знаменитый призовой борец завидовал им. Это было успокоительно, однако я признаюсь, что когда машина несколько раз приближалась по травянистым откосам к пропасти у реки Гудзон и затем пятилась назад, я возлагал все надежды на то, что механические приспособления и тормоза окажутся исправными. Мы все время говорили о делах, и, хотя я старался не отвлекать его внимания от управления машиной, мы достигли большего, чем могли бы достигнуть на официальном совещании.
Я сообщил Гарри Гопкинсу о различных вопросах, разрешения которых я хотел. Он обсудил их с президентом Рузвельтом, так что почва была подготовлена и ум президента был вооружен по каждому отдельному вопросу. Среди них вопрос о «Тьюб-Эллойс» был одним из самых сложных, и, как оказалось, он был, безусловно, самым важным.
Я лучше всего могу охарактеризовать положение в тот момент, приведя выдержку из заявления, которое я опубликовал 6 августа 1945 года, после того как Хиросима одним ударом была превращена в развалины:
«К 1939 году учеными многих стран было признано, что освобождение энергии путем расщепления атома осуществимо. Однако проблемы, которые оставалось разрешить для того, чтобы осуществить на практике эту возможность, были громадными и многообразными, и лишь немногие ученые в то время рискнули бы предсказать, что атомная бомба может быть готова к использованию к 1945 году. Тем не менее потенциальные возможности этого проекта были настолько велики, что правительство его величества сочло правильным проведение научно-исследовательских работ, несмотря на то что к нашим кадрам научных работников предъявлялись многочисленные другие требования. На этом этапе научно-исследовательские работы проводились в основном в наших университетах, главным образом в Оксфорде, Кембридже, Лондоне (Имперский колледж), Ливерпуле и Бирмингеме. Во время формирования коалиционного правительства ответственность за координацию работы и ее продвижение лежала на министерстве авиационного производства, которое консультировал комитет видных ученых под председательством сэра Джорджа Томсона.
В то же время в соответствии с существовавшими тогда общими соглашениями об объединении научной информации происходил полный обмен мнениями между учеными, занимавшимися этой работой в Соединенном Королевстве и в Соединенных Штатах.
Был достигнут такой прогресс, что к лету 1941 года комитет сэра Джорджа Томсона имел возможность сообщить, что, по его мнению, имеется основание предполагать, что атомная бомба может быть изготовлена до окончания войны. В конце августа 1941 года лорд Черуэлл, на которого была возложена обязанность информировать меня обо всех этих и других технических усовершенствованиях, сообщил о достижении существенного прогресса. Общую ответственность за научно-исследовательские работы, выполняемые под руководством различных технических комитетов, нес сэр Джон Андерсон, занимавший тогда пост лорда — председателя Совета».
