Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич (онлайн книга без .txt) 📗
Толпы людей с цветами затопили весь Центральный остров, где должно было происходить торжество. От широких стеклянных дверей перестроенного и отремонтированного здания нового музея асфальтовая дорога вела к центру острова, где возвышалась большая трибуна с полукруглыми крыльями, а перед ней, закрытый пока полотном, поднимался камень будущего памятника героям обороны. Слева от музея, на обочине дороги, тянущейся по берегу Мухавца и вдоль остатков кольцевого здания казарм, стояли в парадном строю войска Брестского гарнизона и пограничники. По этой дороге, опоясывающей восточную часть Центрального острова, предстояло пройти круг славы защитникам крепости. А по обе её стороны, разливаясь по всему острову, густо, плечом к плечу, стояли десятки тысяч людей с цветами в руках.
Взошли на трибуну руководители области и города, почётные гости. Зашевелились музыканты сводного военного оркестра, приготовились кинооператоры и фоторепортёры.
Но праздник начался необычно. Слева от трибуны, в сотне метров, высилось полуразрушенное здание казарм, где когда-то располагался 84-й полк. И вот наверху, на изломанном гребне темно-красной кирпичной стены, появился человек с трубой в руках. Медленно поднёс он её к губам, и оттуда, с вершины славных руин, над крепостью прозвучал сигнал «Слушайте все!».
Этим трубачом был Пётр Клыпа, сейчас токарь брянского завода, а в прошлом мальчик-трубач Брестской крепости, воспитанник музыкантского взвода 333-го полка, маленький герой обороны, «советский Гаврош», как его теперь называют. Ему была доверена честь трубным сигналом возвестить начало торжества.
Едва в сразу наступившей тишине смолк голос его трубы, как трубачи сводного оркестра трижды мощно повторили этот сигнал.
И тотчас же распахнулись стеклянные двери музея, и оттуда вынесли знамя. Знамя тоже было необычным: укреплённое на древке полотнище облегал прозрачный целлофановый чехол, защищая его от пыли и дождя. То было боевое знамя Брестской крепости, прошедшее сквозь огонь в одном из главных бастионов обороны — в Восточном форту, пролежавшее пятнадцать лет в земле, — знамя 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. И нёс его сейчас человек, в дни боев хранивший это знамя на своём теле, спасший от врага, а потом нашедший его для потомков, — кузнецкий металлург Родион Семенюк. А по обе его стороны почётным эскортом шли ассистенты знаменосца — Герои Советского Союза Пётр Гаврилов и Михаил Мясников, прославленные герои крепости Самвел Матевосян и Раиса Абакумова.
За знаменем из дверей музея выливалась на крепостной двор толпа людей с алыми значками на груди — участники обороны и жены погибших героев.
Оркестр грянул «Священную войну», и под звуки песни-гимна первых дней Великой Отечественной войны герои крепости прошли через толпу к трибуне. Они встали перед ней широким полукругом, а в центре знаменосец Семенюк и его ассистенты поднялись на небольшой постамент.
Начался митинг. Приветствовали героев труженики Бреста, представители делегаций, выступал П. М. Гаврилов, говорила о бедствиях войны жена погибшего командира обороны Александра Андреевна Зубачева. А потом первый секретарь обкома партии А. А. Смирнов, председатель горсовета А. А. Петров вместе с Гавриловым и Зубачевой под музыку Государственного гимна сняли полотно с серого гранитного камня, на котором высечена надпись: «Здесь будет сооружён монумент в честь героической обороны Брестской крепости в июне — июле 1941 года».
Рядом с трибуной чернела груда свеженакопанной земли. То была земля, взятая отсюда же, из Брестской крепости, из тех мест, где шли особенно жестокие бои, земля, политая кровью героев. Длинной чередой в строгом молчании участники обороны подходили сюда, брали горсть этой земли и клали её к подножию будущего памятника. А из толпы одна за другой выходили группы жителей Бреста с большими венками и букетами цветов и укладывали их вокруг камня. Это было целое море зелени и цветов.
Снова пронёсся над крепостью сигнал трубачей «Слушайте все!». Спустился с постамента Семенюк со знаменем, и, выстраиваясь за ним колонной, герои крепости под звуки марша двинулись в свой круг славы по Центральному острову.
Кричала и аплодировала толпа, сквозь которую они проходили, перекатами «ура!» приветствовал их торжественно застывший строй воинской части, и на всём протяжении этого круга славы пёстрый ливень цветов сыпался на них со всех сторон. Цветы падали перед ними, густо устилая дорогу, и герои шагали по этому живому красочному цветочному ковру.
Они шли, взволнованные до глубины сердца, со слезами на глазах, многие открыто плакали. В самом деле, что должны были чувствовать в эти минуты они, люди, прошедшие суровый, тернистый путь войны, плена, горя и бедствий и теперь идущие по дороге славы, по пути, усыпанному цветами, среди восторженных криков приветствующего их народа?!
Помню, я забеспокоился, когда увидел в шеренгах героев Владимира Ивановича Фурсова. Он шёл, вытирая заплаканные глаза и тяжело припадая на свою искусственную ногу. Я знал, что каждый шаг мучителен для него, а он отправился почти в двухкилометровый путь.
Час спустя, когда мы увиделись в залах музея, я упрекнул его:
— Как же вы пошли, Владимир Иванович?
Он устало и серьёзно взглянул на меня:
— Я бы три раза прошёл этот путь, если бы было можно, — ответил он, и я понял его чувства.
Завершив круг славы, колонна героев вернулась к трибуне. И теперь мимо них парадом прошли войска гарнизона и пограничники. Мне приходилось не раз видеть парады на Красной площади в Москве — этот оставлял не меньшее впечатление. Молодые солдаты 1961 года, их офицеры, словно желая выразить все своё восхищение подвигом героев 1941 года, печатали гулкий, сотрясающий землю шаг, в безупречном равнении шеренга за шеренгой проходя перед защитниками крепости и их боевым знаменем.
Потом было открытие музея. П. М. Гаврилов перерезал ленточку у входа, и первыми осмотрели его новые экспозиции участники обороны. А за ними светлые просторные залы, которые сделали бы честь и столичному музею, затопила многотысячная толпа посетителей.
