Горечь войны. Новый взгляд на Первую мировую - Фергюсон Ниал (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Репарации можно будет выплачивать, только если союзники оставят Германии ее территорию, колонии и торговый флот {2042}. На этих условиях Германия предлагала за период с 1919 по 1926 год выплатить основной долг и проценты по обязательствам на сумму 20 миллиардов золотых марок и только основной долг без процентов по обязательствам на сумму до 80 миллиардов золотых марок — с ежегодными выплатами, “не превышающими фиксированный процент от германских имперских и государственных доходов” {2043}.
Этот документ не только крайне значим для истории германской внешней политики {2044}, но и предвосхищает будущую критику мирного договора Кейнсом. Наверное, это неудивительно. Известно, что Кейнса очень впечатлил отказ германской делегации подписывать договор без поправок {2045}. Фактически Кейнс в дальнейшем повторял мрачные германские пророчества:
Промышленность Германии… будет обречена на стагнацию… Германию ждет экономический крах… и миллионы немцев погибнут в гражданских войнах или будут вынуждены эмигрировать… В результате в сердце Европы появятся “экономические Балканы”, которые будут постоянно порождать нестабильность, способную распространиться на остальной мир {2046}.
Так выглядела германская версия. А вот что писал Кейнс:
Этот мирный договор возмутителен и неприемлем. Он не принесет ничего, кроме беды…Немцы, скорее всего, не смогут придерживаться его условий, что породит повсеместные беспорядки и волнения… Анархия и революция будут далеко не самыми страшными из последствий этого… Предлагаемое устройство Европы разрушит ее экономику и погубит миллионы человек {2047}.
Вдобавок, готовя свои прогнозы к публикации, Кейнс контактировал с немцами. В октябре 1919 года он по приглашению американского брата Варбурга Пола посетил небольшую конференцию экономистов и финансистов в Амстердаме {2048}. Там они с Варбургом вместе составили обращение к Лиге наций, по сути призывавшее к уменьшению репараций, отмене военных долгов и предоставлению Германии займа {2049}. Однако к январю 1920 года, когда была подготовлена окончательная версия этого меморандума, он уже лишился всякого значения. Его полностью заслонил выход “Экономических последствий”, черновую версию которых Кейнс читал в Амстердаме Мельхиору и Варбургу {2050}.
Сказать, что в этой работе Кейнс полностью встал на позиции германских финансистов, было бы преувеличением. Однако сходство было очевидным, что не отрицал и он сам {2051}. Как и они, он возлагал вину за “жестокие” экономические требования договора на французов и объявлял Комиссию по репарациям “инструментом угнетения и грабежа” {2052}. Как и они, он указывал, что Германия “капитулировала не безоговорочно, а на согласованных условиях относительно общего характера мира” (“Четырнадцать пунктов” Вильсона и дальнейшие американские ноты) {2053}. Наконец, как и они, он подчеркивал, что утрата Германией торгового флота, иностранных активов, богатых углем районов и суверенитета в вопросах торговой политики серьезно ограничивала ее способность платить репарации. Союзники требовали компенсации материального ущерба и пенсий пострадавшим от военных действий в объеме примерно 160 миллиардов золотых марок, которую разоренная Германия могла надеяться выплатить только за счет доходов от экспорта. Однако превращение традиционного для Германии пассивного сальдо торгового баланса в активное создало бы трудности для торговли союзников и при этом потребовало бы недопустимым образом ограничить потребление в самой Германии. Даже при сохранении у Германии ее ключевых активов (включая силезские угольные шахты) речь могла идти максимум о 41 миллиарде золотых марок, причем на три четверти — в форме беспроцентных облигаций с периодом погашения в течение 30 лет {2054}. Повторил Кейнс и грозные предостережения Мельхиора, предсказывавшего в Версале мальтузианский кризис в Германии и крах капитализма в Центральной Европе:
Обратить Германию в рабство на десятки лет, разрушить миллионы жизней и лишить счастья целую страну означает… погубить европейскую цивилизацию… “Те, кто подпишут этот договор, подпишут смертный приговор многим миллионам германских мужчин, женщин и детей”. Я не знаю, как на это можно возразить… Если мы собираемся осознанно разорить Центральную Европу, возмездие, могу вас заверить, не замедлит себя ждать. В таком случае ничто не сможет остановить последнюю гражданскую войну между силами реакции и безнадежными судорогами революции, перед которой побледнеют ужасы последней германской войны и которая, кто бы ни вышел из нее победителем, разрушит цивилизацию и все, чего добилось наше поколение {2055}.
Эту катастрофу, по его мнению, способно было предотвратить только “полное сожжение” внешнего долга и запуск программы по экономическому восстановлению Восточной Европы под руководством Германии {2056}.
Окончательная сумма репараций, которая из-за разногласий между союзниками была утверждена уже после Версальской конференции, также вызвала у Кейнса возражения. В апреле 1921 года, после долгих торгов, стороны сошлись на 132 миллиардах золотых марок. В случае отказа платить союзники угрожали оккупировать Рур. Этот Лондонский ультиматум требовал, чтобы начиная с конца мая 1921 года Германия платила проценты и основной долг по так называемым облигациям “A” и “B” — на сумму в общей сложности 50 миллиардов золотых марок — в размере 2 миллиардов золотых марок ежегодно. Он также предусматривал, что с ноября 1921 года должна была выплачиваться сумма, эквивалентная 26 % стоимости германского экспорта. Это означало, что в целом ежегодные выплаты должны были составлять около 3 миллиардов золотых марок. По достижении германским экспортом уровня, достаточного для полной выплаты по облигациям “A” и “B”, должны были быть выпущены беспроцентные облигации “C” номинальной стоимостью в 82 миллиарда золотых марок {2057}.
Анализируя этот график выплат, Кейнс, подсчитал, что бремя репараций составит от четверти до половины национального дохода, что, с его точки зрения, было неподъемно. “Могло ли хоть одно правительство в истории конфисковать у людей в таком положении почти половину их дохода — пусть даже с помощью самых жестких мер”, — вопрошал он читателей Sunday Times {2058}. В декабре 1921 года он писал, что выплачен может быть максимум 21 миллиард золотых марок {2059}. При этом он по-прежнему скептически относился к возможности выплат в твердой валюте до достижения Германией активного сальдо платежного баланса (в дальнейшем это назовут “проблемой трансфертов”). Кейнс сомневался, что Германия получит внешний кредит, который облегчит дело. В апреле 1922 года, освещая в Manchester Guardian Генуэзскую конференцию, он называл германские идеи об иностранном кредите “такой же иллюзией, как репарации” {2060}. Не верил он и в выплаты сырьем, о которых говорил Вальтер Ратенау {2061}. Он полагал, что Германия с учетом ее огромной послевоенной потребности в импорте вряд ли сможет добиться активного сальдо торгового баланса. И в любом случае еще в 1919 году он отмечал:
