Сталин и Мао (Два вождя) - Галенович Юрий Михайлович (книги онлайн полностью TXT) 📗
В то время китайская и корейская стороны еще не различали такие термины, как прекращение огня, перемирие, мирное разрешение вопроса, передышка в ходе военных действий, мирная договоренность. Пока обо всем этом у корейцев и китайцев было смутное представление.
Сталин в этой связи сказал:
«Мы должны четко определить понятия, о которых мы советуемся с вами, то есть нам необходимо уточнить терминологию. В противном случае, если в ходе переговоров вы будете пользоваться разными терминами, может возникнуть неясность. Вам будет удобнее вести переговоры с партнером только тогда, когда вы четко определите термины».
Корейская сторона высказалась так: «Для нас было бы желательно перемирие».
Сталин сказал: «То есть вы имеете в виду прекращение войны на нынешних позициях? Или же вы предпочитаете, чтобы обе стороны после определенного согласования своих позиций (то есть проведя некоторое уточнение линии фронта или уточнения на местности) затем прекратили бы военные действия; нет ли в настоящее время у какой-либо стороны частей, находящихся в окружении?
На этот вопрос никто не смог дать четкий ответ. Карты, которые представили китайская и корейская сторона, оказались устаревшими.
По приказу Сталина из Генштаба Советской армии тут же доставили карту, на которой была показана дислокация войск.
После этого обсуждался вопрос о сроках перемирия.
Когда переговоры были в основном завершены, все перешли в комнату отдыха. И тут Сталин поинтересовался: «А каковы ваши планы после достижения перемирия?» Он также спросил, как предполагалось стабилизировать обстановку в Корее, восстанавливать и развивать экономику.
В ходе переговоров Сталин не забыл высказать слова одобрения в адрес Мао Цзэдуна, КПК и китайских добровольцев, их боевой подготовки, а также того, как они сражались с американцами. При этом Сталин отметил, что в ходе движения за оказание отпора США и помощи Корее КНР стоит на передовой линии борьбы против империализма, сражается очень хорошо; что же касается поставок вооружения и боеприпасов, то «мы (СССР) должны это делать и делать бесплатно».
В этот момент кто-то из участвовавших в разговоре высказал критические замечания в адрес Пэн Дэхуая, сказав, что Пэн Дэхуай в порядке очередности вводит в Корею китайских добровольцев, через определенное время заменяя одни части другими; сначала направляет несколько дивизий, а затем, после ряда боев, заменяет их другими дивизиями, причем новым дивизиям снова требуются поставки советского оружия; таким образом Пэн Дэхуай намеренно увеличивает количество советского оружия, которое приходится поставлять для китайских добровольцев.
Сталин на это сказал: «Это хорошо! Молодец! Пэн Дэхуай — это действительно толковый человек! Благодаря такому методу он поочередно осуществляет закалку войск, улучшает их вооружение, повышает боеспособность войск. Это прекрасно!» [231]
23 июня представитель СССР в ООН Я. А. Малик в выступлении по радио внес предложение о мирном разрешении вопроса о войне в Корее. (Следовательно, таким образом, была подчеркнута роль СССР, роль Сталина, в прекращении военных действий на Корейском полуострове; Сталин, очевидно, желал выступать перед мировым общественным мнением в качестве политика, который способен действовать разумно и готов содействовать мирному решению военного конфликта на Дальнем Востоке.) При этом он сказал, что первым шагом на этом пути должно быть прекращение обеими сторонами огня и отвод обеими сторонами своих войск от 38-й параллели.
25 июня и 3 июля 1951 года в газете «Жэньминь жибао» были опубликованы статьи, в которых поддерживались предложения, выдвинутые А. Я. Маликом. (По сути дела, все это означало, что Сталин выступил посредником и даже своего рода инициатором начала мирного процесса, процесса мирных переговоров на Корейском полуострове, а Мао Цзэдун вслед за Сталиным согласился с прекращением военных действий и с началом переговоров о перемирии. Итак, в войну на Корейском полуострове Мао Цзэдун втащил Сталина, а из войны на Корейском полуострове Сталин вытаскивал Мао Цзэдуна.)
10 июля 1951 года начались переговоры о перемирии. Американцы вслед за тем предприняли несколько попыток наступления, которые закончились для них неудачей.
27 ноября 1951 года американцы согласились с предложением китайско-корейской стороны признать военной разграничительной линией линию фактического соприкосновения.
Соглашение о перемирии в Корее было подписано только 7 июля 1953 года, уже после смерти Сталина. Этому предшествовали столкновения вооруженных сил обеих сторон, то, что получило в КНР название бактериологической войны американцев в Корее, а также бомбардировки территории КНР американской авиацией.
В КНР отношения Мао Цзэдуна и Сталина в связи с корейской войной толковали как смелый шаг Мао Цзэдуна в борьбе за утверждение высокого авторитета КПК и КНР, отстаивания ими права принимать самостоятельные решения, как решительную борьбу с применением оружия против американцев, как помощь братскому корейскому народу; позицию Сталина трактовали как боязливую, Сталина похваливали за то, что он, не понимая первоначально Мао Цзэдуна, безосновательно сомневаясь в его силах и смелости, потом все-таки сумел понять правоту Мао Цзэдуна и стал помогать ему в его политике в связи с войной на Корейском полуострове.
Центральная мысль такого рода рассуждений состояла в том, что Мао Цзэдун оказывался выше Сталина как политик, как военный стратег.
Факты, приведенные выше, никак не дают возможности согласиться с этими утверждениями.
Мао Цзэдун действительно самостоятельно (верно, конечно, что без Ким Ир Сена этой войны могло бы и не быть, но и Мао Цзэдун не просто пошел за Ким Ир Сеном, но активная позиция Мао Цзэдуна сыграла важнейшую роль и оказала на Ким Ир Сена решающее воздействие, подстегнув его на начало военных действий на Корейском полуострове, так что и без Мао Цзэдуна войны в Корее могло и не быть) влез в эту войну, влез, с одной стороны, как бы и охотно, ибо такого рода действия отвечали его натуре, его представлениям о мировой политике, но и, с другой стороны, после мучительных колебаний; при этом он не смог бы воевать в Корее, если бы не имел за собой поддержки Сталина. В целом Сталин, с одной стороны, допустил начало этой войны и несет ответственность за это, но, с другой стороны, он проявлял в связи с этой войной большую дальновидность и осторожность, чем Мао Цзэдун (во всяком случае, Сталин не допустил, чтобы СССР выглядел ни как инициатор этой войны, ни как ее активный участник), хотя оба они, и Сталин, и Мао Цзэдун, совершили непростительные ошибки и даже преступления, ибо в результате их политики погибли люди, много людей.
Осмысление всего случившегося в связи с появлением самой идеи о корейской войне, ходом ее подготовки и ее осуществлением приводит к мысли о том, что мышление Сталина и Мао Цзэдуна было однотипным, в главном они были подобны один другому, находили взаимопонимание. Можно отметить, что высказывания Сталина дали толчок развитию целого ряда политических установок Мао Цзэдуна. Но можно сказать и так: сама внутренняя природа мышления Сталина и Мао Цзэдуна была во многом, причем в главном, одинакова, поэтому их мысли перекликались, как птицы из одной стаи.
И сам советско-китайский договор 1950 года, или пакт о взаимной помощи, как характеризовал его Сталин, в этом смысле, при всех его особенностях, связанных с межгосударственными отношениями, отражал общее направление мыслей и того, и другого. Оба полагали, что должны, прежде всего, крепко держать власть в своих руках каждый в своем государстве и в то же время реально продвигать на остальную часть земного шара границы своего «лагеря».
Война при этом представлялась и Сталину, и Мао Цзэдуну делом допустимым и даже одним из орудий осуществления ими своих замыслов. Поэтому они с первых же встреч искали общий язык именно по вопросу о месте войны в современном им мире и, что неудивительно, нашли такой общий язык. (В данном случае мы сосредоточиваемся на позициях Сталина и Мао Цзэдуна, не затрагивая позиции руководителей враждебного для них лагеря, хотя в принципе в любом межгосударственном вопросе всегда существуют, по крайней мере, две стороны и сам вопрос возникает и решается только при учете позиций обеих сторон; здесь прекраснодушие одной стороны оказывается недостаточным для решения вопроса.)
