Ракеты и люди. Лунная гонка - Черток Борис Евсеевич (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Вслед за Келдышем все, кроме Мозжорина, выступили за прекращение работ по H1, даже Дементьев и Афанасьев. Эти два министра должны были испугаться перспективы прекращения работ, в которых заняты десятки тысяч людей. Им, министрам, предстоит найти для них работу.
Сербин, всегда благоволивший и покровительствовавший Челомею, получил по крайней мере моральное удовлетворение. В свое время проект Челомея – сверхтяжелая ракета-носитель УР-700 – был закрыт по той причине, что работы по H1 уже далеко продвинулись. Смирнов и его заместитель Комиссаров угадывали желание Устинова. Сейчас проще и лично для каждого из них безопаснее закрыть H1, чем рисковать продолжением работ с непредсказуемыми последствиями. Единственным противником прекращения работ оказался Мозжорин. Он выступал за продолжение программы отработки ракеты-носителя. Мозжорин пытался доказать необходимость пуска H1 №8, сославшись на то, что на ней установлены новые многоразовые двигатели.
– Мы получим возможность испытать не только первую, но вторую и третью ступени. После прекращения американцами работ по «Сатурну-5» H1 будет единственным в мире сверхтяжелым носителем подобного класса. Такую возможность ни в коем случае нельзя упускать.
– А ты гарантируешь, что пятый пуск будет успешным? – спросил Устинов.
– Полные гарантии, как известно, дает только страховой полис, – напомнил Мозжорин любимый афоризм Воскресенского. Это почему-то сильно разозлило Комиссарова.
– Вы только посмотрите, как он нас всех не уважает. Развалился в кресле и выговаривает нам, как мальчишкам. Я считаю, что он как руководитель головного института не оправдал наших надежд.
Устинов остановил Комиссарова:
– Борис Алексеевич, не переходи на личности, давай говорить по технике.
Подводя итог совещанию, Устинов сказал, что все, кроме Мозжорина, высказались за прекращение работ. Надо готовить хорошо обоснованное постановление ЦК КПСС и Совета Министров.
– На следующей день утром, – продолжал рассказ Мозжорин, – я еще не успел погрузиться в текущие дела, как позвонил министр Афанасьев.
– Ты что делаешь?
– Сижу и думаю, когда меня снимут с работы за вчерашнее выступление.
Реакция Афанасьева была неожиданной:
– А ты молодец! Правильно выступил, – похвалил Афанасьев.
Когда-нибудь далекие потомки, «наших дней разбирая обломки», создадут историко-художественную серию фильмов, рассказывающих историю трех сверхтяжелых ракет-носителей: «Сатурна-5», H1 и «Энергии». Показ подобных теневых совещаний для понимания нашей непростой истории столь же необходим, как эффектные кадры стартующих ракет.
Настало время выпустить пар, обсудить проблему «куда мы идем?» Если не Н1, то что вместо?
28 июня 1974 года министр утвердил структурную схему НПО «Энергия», в которой уже не было должности главного конструктора H1.
По предложению Глушко были введены должности главных конструкторов по направлениям, подчинявшимся ему непосредственно. Яков Коляко стал главным конструктором по многоцелевым тяжелым ракетам-носителям, Игорь Садовский – по многоразовым транспортным космическим системам, Юрий Семенов – по орбитальным станциям всех назначений, Иван Прудников – по лунному комплексу. Константин Бушуев был назначен директором и главным конструктором программы «Союз» – «Аполлон».
Кроме главных конструкторов непосредственно Глушко по структуре подчинялись: первый заместитель директора и генерального конструктора Юрий Труфанов, первый заместитель директора – директор Завода экспериментального машиностроения Виктор Ключарев, первый заместитель директора по реконструкции, строительству и общим вопросам Георгий Совков, первый заместитель генерального конструктора – начальник и главный конструктор КБ «Энергомаш» Виталий Радовский, первый заместитель директора и начальник КБ «Энергомаш» – директор Опытного завода энергетического машиностроения Богдановский, заместитель генерального конструктора по координации и контролю Михаил Хомяков, заместитель директора по безопасности Анатолий Калыгин, заместитель директора по кадрам Георгий Пауков, заместитель директора по обеспечению летных испытаний Михаил Самохин.
Таким образом, Глушко взвалил на себя огромный груз административно-хозяйственной деятельности, к которой он никогда не питал любви и в которой не проявлял таланта. Переселяясь в кабинет Королева в Подлипках, Глушко перевел из Химок и своего помощника Михаила Яремича. Это был кадровый сотрудник органов безопасности, опекавший Глушко еще в казанской «шараге» – особой тюрьме НКВД. Он относился к Глушко с неким трепетным уважением. «Я пытаюсь разгрузить Валентина Петровича и оберегаю его от мелких житейских и административных забот. Он не любит и не умеет этим заниматься», – признавался Яремич.
Только через три года Глуппсо освободился от должности директора НПО «Энергия», оставив за собой должность генерального конструктора НПО «Энергия». Директором НПО «Энергия» в 1977 году был назначен Вахтанг Вачнадзе.
Основная научно-конструкторская деятельность НПО была сосредоточена в тематических комплексах. Все руководители комплексов, в том числе получившие звания заместителей генерального конструктора, по структурной схеме были подчинены первому заместителю генерального конструктора и директора НПО «Энергия» Юрию Труфанову, который был до этого главным инженером 3-го главного управления нашего министерства. Мне непосредственно подчинялись Виктор Легостаев – руководитель проектно-исследовательского комплекса № 3 по системам управления и Виктор Калашников – руководитель проектно-конструкторского комплекса № 4.
Другими руководителями комплексов были: Георгий Дегтяренко -расчетно-теоретического, Виктор Овчинников – бортовых систем, Анатолий Абрамов – заместитель генерального конструктора по технической стартовой позиции и экспериментальным установкам, Михаил Мельников – по бортовой энергетике, Анатолий Северов – по материаловедению, Анатолий Ржанов – по наземной экспериментальной отработке, Евгений Шабаров – по подготовке и проведению летных испытаний, Алексей Елисеев – по подготовке экипажей и управлению полетами.
Дмитрий Козлов добился не только фактического, но и формального полного отделения от метрополии. На базе Куйбышевского филиала ЦКБЭМ было создано самостоятельное Центральное специализированное конструкторское бюро, главным конструктором и начальником которого был назначен Дмитрий Козлов. Там же при заводе «Прогресс» для ведения нашей тематики из большого филиала, которым руководил Козлов, был выделен маленький, который возглавил Борис Пензин.
Чтобы ознакомить своих товарищей с новой структурой, я собрал «треугольники» комплексов и отделов и произнес такую речь:
– Королев был организатором ОКБ-1, которое уже навечно вошло в историю. Мишин преобразовал ОКБ-1 в ЦКБЭМ. И Сергей Павлович, и Василий Павлович именовались главными конструкторами. Новым постановлением правительства во главе нашей организации поставлен генеральный конструктор Валентин Петрович Глушко и мы преобразованы в Научно-производственное объединение «Энергия». С чем я вас всех поздравляю и докладываю самые предварительные данные об изменениях в нашей тематике и перспективах.
На первом месте останется тяжелый носитель или носители. Это новые разработки вместо H1. Что будет на самом деле с H1, не знаю. Смею только высказать свою личную точку зрения. Мы зашли так далеко, что продолжить и довести работу до реальных результатов дешевле, чем ее прекратить. Мы с вами выпустили проект Н1-Л3М. В конце этого года есть реальная возможность пуска H1 № 8. Я уверен: через один-два пуска ракета начнет летать. Тогда еще за три, максимум за четыре, года мы способны решить две задачи: осуществить лунную экспедицию и лунную базу. Тем самым обойдем американцев. Они прекратили свою лунную программу. Мы технически, идеологически и политически можем доказать, что способны на гораздо большее.
В структуре даже есть главный конструктор Прудников, который отвечает за проекты лунных кораблей и проект лунной базы. Для нас с вами на этом поприще не осталось каких-либо принципиально непонятных задач. Мы отлично понимаем, что и как надо делать. Задачи инженерные, конструкторские и технологические могут быть за два-три года решены. Если бы H1 начала летать, то в двух– или трехпусковом варианте через три года мы могли бы высадить не менее трех советских космонавтов на Луну, а через пять лет – иметь там постоянную базу и, чем черт не шутит, пригласить в гости одного американца. Если эту задачу мы попытаемся решать на новых носителях, то прибавьте к сегодняшнему 1974 году как минимум лет восемь. Получим год 1982, потребуется еще, как минимум, пять-шесть миллиардов рублей сверх расходов для варианта с H1.
