Рассказы об оружии - Смирнов Герман Владимирович (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Николай Николаевич Поликарпов продолжал совершенствовать свое детище вплоть до самой смерти, последовавшей в 1944 году. В 1943 году на базе По-2 был создан самолет — ночной артиллерийский корректировщик с бесшумным мотором и мощным генератором для питания радиостанции. В 1944 году появилась новая модификация — У-2ГН (голос неба), — оборудованная мощной радиостанцией с громкоговорящим репродуктором. Были созданы также У-2П (поплавковый) для флота и У-2ШС — штабной и связной на пять мест. Таким образом, Поликарпов работал над усовершенствованием По-2 почти всю жизнь.
Самолет пережил своего создателя. После окончания войны По-2 применялся в гражданской авиации и выпускался серийно до 1953 года. Но и после этого самолет еще шесть лет продолжали строить в мастерских и на ремонтных базах Аэрофлота. Лишь в 1963 году По-2 окончательно сошел со сцены.
ПЕРВЫЙ ВЫСТРЕЛ ПО БЕРЛИНУ
В памяти тех, кто помнит войну, навсегда запечатлелась неповторимая весна 1945 года. По мере того, как неумолимо и стремительно смыкалось кольцо русских армий вокруг Берлина, мысли всего человечества сосредоточивались на проклинаемом и ненавистном имени— Адольф Гитлер. Мы ненавидели и других фашистских преступников — Геринга, Гиммлера, Геббельса, но больше всех мы ненавидели Гитлера. После того, что было, думалось тогда, побег или самоубийство Гитлера будет величайшей несправедливостью.
Но когда бои кончились, когда замолчали пушки и неподвижно застыли танки и самолеты, мы с разочарованием узнали: Гитлер мертв. Об этом советскому командованию официально сообщил 1 мая генерал пехоты Кребс — начальник штаба немецких сухопутных войск. Но одновременно поползли слухи то о бегстве Гитлера на подводной лодке, то о его тайной жизни где-то в Южной Америке. Постепенно, однако, бесспорно подтвердилось, что Гитлер покончил с собой и что его труп, закутанный в ковер и вынесенный из бункера во двор имперской канцелярии, был сожжен. А самый двор был буквально перепахан ураганным огнем советской артиллерии.
Ураганный огонь советской артиллерии… Мы знаем, какое удручающее впечатление он производил на фашистский гарнизон, прятавшийся в подвалах Берлина, в том числе и на фюрера, засевшего в своем бункере под имперской канцелярией. Каким жалким стало положение обитателей фюрер-бункера, утративших всякую связь с войсками, узнающих о том, что делается в ста метрах от имперской канцелярии, из радиопередач Москвы, Лондона, Вашингтона!
В последних числах апреля 1945 года по району Берлина били 42 тысячи советских орудий всех калибров. А первый советский артиллерийский снаряд разорвался на территории Берлина точно в день рождения Гитлера — 20 апреля 1945 года…
Ровно за неделю до этого командующий артиллерией 1-го Белорусского фронта маршал артиллерии В. Казаков подписал директиву, в которой содержался призыв развернуть борьбу за честь дать первый выстрел по Берлину. И уже 18 апреля в штаб артиллерии фронта начали поступать донесения: мол, такая-то часть в такое-то время произвела первый выстрел по Берлину. Пришлось срочно разработать процедуру оценки этих сообщений. В штабе артиллерии была подготовлена карта Берлина с четко обозначенными официальными границами города, а армиям было дано указание в донесениях указывать время стрельбы, координаты огневых позиций и обстреливаемого участка. В результате анализа всех донесений и было установлено: величайшую в истории войны канонаду открыла 20 апреля 1945 года в 11 часов 30 минут 30-я гвардейская пушечная артбригада под командованием майора А. Зюкина. Первым снарядом, разорвавшимся в городской черте Берлина, был снаряд 122-мм пушки образца 1931–1937 годов.
Пренебрежение к тяжелой артиллерии было одной из самых крупных ошибок, допущенных противниками Германии в начале первой мировой войны. О том, как далеко заходило это пренебрежение, можно судить всего лишь по одной фразе из официального документа. В нем о 75-мм скорострельной полевой пушке, принятой на вооружение французской армии в 1897 году, говорилось: «Достаточна для решения всех задач, могущих встретиться артиллерии в полевой войне».
Справедливое до тех пор, пока речь шла о борьбе с пехотой, конницей и артиллерией противника, находящихся на открытых пространствах, это мнение оказалось вопиюще неправильным в условиях позиционной войны, когда наступающие войска воюющих держав стали натыкаться на окопы, колючую проволоку, блиндажи, пулеметные гнезда. Скорострельные французские и русские полевые пушки оказались бессильными в борьбе с укрытиями даже самого легкого типа. И каким разительным контрастом выглядел на этом фоне губительный огонь германской тяжелой артиллерии, предусмотрительно выпестованный стараниями фельдмаршала Шлиффена накануне войны. «Благодаря превосходству в дальнобойности германская артиллерия… могла превращать в груды развалин укрепления, не боясь получить на это ответ, — писал французский артиллерист Ф. Кюльман. — Разрушения были достаточно полными для того, чтобы заранее лишить обороняющегося технических средств борьбы на малых дальностях, доступных для его собственного вооружения». Другими словами, дальнобойная полевая артиллерия уничтожала противника задолго до того, как он мог начать отвечать.
Но как ни странно, кровавым опытом империалистической войны французы и англичане снова пренебрегли. После окончания первой мировой войны работы над тяжелыми артиллерийскими системами были практически заброшены. Возможно, отчасти это объяснялось тем, что союзникам достались трофейные германские тяжелые орудия, о которых сам Шлиффен некогда говорил: «Представляется уже бесполезным добиваться дальнейших усовершенствований… Все мыслимое уже достигнуто».
С этим мнением фельдмаршала после войны не согласились только советские артиллеристы. По утвержденной в 1929 году системе артиллерийского вооружения в первой пятилетке должны были быть созданы новые орудия для батальонной, полковой, дивизионной, корпусной, тяжелой и зенитной артиллерии. И одним из первых орудий, разработанных во исполнение этого решения, была 122-мм корпусная пушка, принятая на вооружение Красной Армии в 1931 году.
Это орудие, созданное группой конструкторов Всесоюзного орудийно-арсенального объединения под руководством С. Шувалова, отличалось от пушек времен империалистической войны. Так, для получения высокой начальной скорости снаряда — 800 м/с — пришлось сделать необычайно длинный ствол, что затрудняло вертикальную наводку. Чтобы облегчить работу наводчика, был установлен уравновешивающий механизм. Другая трудность, порожденная большой длиной ствола, — ударные нагрузки на ответственные узлы, возникающие при перевозке орудия. Для защиты от них ствол перед походом отделялся от противооткатных устройств, оттягивался по люльке назад и крепился стопорами к лафету.
Немало новинок было и в конструкции лафета. Впервые на орудиях такого крупного калибра появились раздвижные станины и вращающийся верхний станок, благодаря которым угол горизонтального обстрела был увеличен до 56°. Подрессоривание и металлические колеса с резиновой ошиновкой обода позволяли перевозить орудия по шоссе со скоростью до 20 км/ч.
122-мм пушка не имела себе равных среди зарубежных орудий такого же класса, превосходя их по дальнобойности (20,5 км). На всех фронтах она с успехом выполняла обязанности, предписываемые ей руководством службы: вела борьбу с батареями противника, нарушала управление вражескими войсками, подавляла тылы, препятствовала подходу резервов и подвозу боеприпасов и продовольствия войсками неприятеля. Но, как это нередко случалось в годы войны, боевой опыт видоизменил и уточнил распределение обязанностей между 122-мм пушкой и орудиями других типов. Так, уже в первых сражениях выяснилось: вес и мощность 122-мм снаряда недостаточны для поражения ряда целей; при стрельбе на предельную дальность становились незаметными разрывы снарядов, чем затруднялась корректировка огня. Зато неожиданно обнаружились такие свойства орудия, которые доставили много горьких минут фашистским танкистам и самоходчикам…
