Картины доисторической жизни человека (В дали времен. Том Х) - Елисеев Александр Владимирович (книги полностью txt) 📗

^{Доисторическое искусство.}

Таков был первобытный человек накануне того периода культуры, который принято называть бронзовым веком, потому что в эту эпоху бронзовые орудия начинают понемногу вытеснять каменные, так много послужившие первобытному дикарю. Как и когда совершилось это великое событие, — первое знакомство первобытного человека с металлом, обновившем его культуру и обусловившем все ее дальнейшее развитие, — мы не знаем, да и никто пока этого наверное не может сказать. Не нужно только предполагать, что первое знакомство с металлом было сделано в каком-нибудь одном месте и что лишь одна группа человечества, первоначально научившись добывать из почвы драгоценный материал для своих орудий, уже потом, в свою очередь, постепенно научила этому и все остальное человечество земли. Хотя многие антропологи и склонны думать подобным образом, приписывая великое открытие металлов одному народу, пронесшему затем его во все уголки земли, но, по всей вероятности, оно было сделано в разных местах, хотя и не одновременно, и таким образом знакомство с металлами имеет не одну, а несколько исходных точек своего распространения.

Несложные альтруистические взгляды, выработавшиеся у первобытного человека по отношению его к родителям и его собственной семье и едва ли заходившие далее чисто животной привязанности и любви, должны были развиться далее, едва человек вступил в более или менее тесно связанную между собой общину. Уже из одного тесного общения естественным путем должно было выработаться то представление, что эта община есть своего рода семья, отдельные члены которой связаны узами, подобными тем, что соединяют и первичную человеческую семью. Эти взгляды должны развиться сами собой уже по тому одному, что и большинство первичных общин получались путем разрастания семьи, собиравшейся возле своих матерей и отцов. Мы видели выше, как знакомая нам доисторическая община дала возможность калеке не только существовать, но и приносить посильную пользу тем, кто доставлял ему пропитание [2]. Подобные примеры с развитием общественной жизни становятся все чаще и чаще. Попечение о больных и раненых, также как о детях и стариках, не имеющих близких родственников, составляет уже предмет заботливости со стороны целой общины; правда, заботливость эта, может быть, выражается у нашего дикаря еще очень грубо, но она все-таки проявляется в той или другой форме. Несчастье, разразившееся над отдельным членом общины, не может погубить его так легко, как в условиях одиночной жизни; человек чувствует себя крепче и сильнее в соединении с себе подобными; предприятия его делаются смелее, а сами взгляды на жизнь — шире. Еще о нравственности в собственном смысле этого слова у него нет, конечно, и представления: еще не выработано им никакого кодекса морали, но все-таки в диком обществе уже существуют и свято соблюдаются те или другие правила, основанные на обычае или связанные с несомненной пользой для общины. Известная степень законности и права рано рождается в человеческом обществе, которое скоро начинает признавать не одно право сильного, но и право, основанное на нравственном авторитете.

Община, описываемая нами и состоявшая из многих семейств, соединенных более или менее тесными узами родственного происхождения, несмотря на крайнюю дикость своих сочленов, еле перешедших за низшую степень человеческой культуры, была основана на семейном начале и имела своего авторитетного главу. Один из родоначальников ее, древнейший старец, уже не бывший в состоянии держать оружие, пользовался всеобщим уважением не только как старейший между всеми, но и как мудрый советник и опытный вождь. В лице этого всеми признаваемого главы наша община объединялась в одно целое, в одну большую и тесную семью. Всего яснее эта связь сказывалась во время общих предприятий, защиты от нападений врага и общих несчастий, иногда постигавших общину. В этих случаях всего авторитетнее раздавался и голос главы общины…

Еще недавно проливные дожди, сильно поднявшие воду в речке, заставили ее выйти из берегов и совершенно затопить знакомую нам деревню. Страшная паника овладела тогда населением последней, настигнутым врасплох водой. Многие готовы были даже совершенно покинуть насиженное годами становище. Напрасны были протесты старцев, желавших умереть на месте своей родины, — толпа волновалась и желала перенести свои жилища. В это-то тяжелое время слабый старческий голос мудрейшего из всех старшин деревни остановил готовившееся переселение, удержал на месте строптивых и указал могучим, но еще мало сообразительным отцам семейств простые средства для обеспечения этих последних от наводнения. Глава поселения посоветовал каждому хозяину, кроме постоянного жилища, устроить еще небольшое, временное, на сваях, куда могли бы спасаться все члены семьи во время наводнений. Сравнительно небольшой труд сооружения этих построек был ничтожен в сравнении с тем перенесением деревни, на которое уже решались напуганные наводнением члены общины, — и предложение старца было единодушно принято.

Живо закипела работа под руководством мудрого старейшины, видавшего уже свайные постройки у далеких соседей, живших на самом берегу одной часто разливавшейся реки. Как ни трудно было доисторическому человеку при его первобытных инструментах валить целые деревья, рубить их на сваи и вколачивать эти последние в землю, но взаимная помощь членов общины превозмогла все препятствия, и не прошло двух месяцев со времени наводнения, как возле знакомой нам деревеньки выросла другая, поставленная на сваи, приподнимавшие временные жилища почти на целую сажень от земли. На вколоченные сваи были положены толстые ветви и небольшие стволы дерев, а на этом основании были сооружены хижины, похожие на те, которые давно уже были поставлены на земле. Только устройство этих воздушных или свайных построек, как временных помещений, было не так прочно и основательно. Предназначенные оберегать целые семейства от ветров, дождей и непогод в опасное время весенних и осенних наводнений, свайные постройки, однако, вполне удовлетворяли своему назначению. Сюда перед наступлением опасного времени заблаговременно, по совету старейшины, складывались запасы жизненных продуктов, сносилась утварь, оружие, все шкуры и меха; к порогам свайных жилищ привязывались и все челноки, бывшие в распоряжении у жителей деревни и назначенные для экскурсий и сообщения во время наводнений.

Прекрасная мера, предложенная главой общины, не только спасла эту последнюю от больших хлопот по перенесению деревни, но и сохранила для нее выгодное положение вблизи реки и обильных залежей материала для приготовления каменных орудий. С тех пор община в лице ее представителей — мужчин могучей физической силы, привыкших прибегать чаще к помощи своих рук и оружия, чем к ухищрениям ума, — во всех тех случаях, когда нужно было какое-нибудь решение, требовавшее более глубокого и солидного размышления, стала прибегать к совету и помощи своего мудрейшего старейшины.

^{Свайные постройки каменного века на Цюрихском озере в Швейцарии. Снимок с картины В. Кранца.}

Таким образом, уже очень рано грубая физическая сила человека стала преклоняться перед умом. Дряхлый старец, уже бессильный поднять оружие, но просветленный жизненным опытом и недюжинными умственными способностями, руководил многими сотнями грубых и могучих бойцов, слушавшихся часто одного его слова. В этом добровольном подчинении физической силы уму, направлявшему ее, виден был значительный прогресс в дикой толпе доисторических людей, еще недавно ставивших свою физическую силу выше всякого права и ума.

На той стадии развития, на которой находилась рассматриваемая нами община, без сомнения, уже существовало хотя и слабое, но все-таки уже более или менее выработанное и удовлетворяющее человека миросозерцание. Он имел уже понятие о многом, что доставляло материал для дальнейшего развития почти всех социальных идей. Идеи об одушевленном и неодушевленном, о сне и сновидениях, об обмороке, апоплексии, каталепсии, экстатическом исступлении и других формах бесчувственного состояния, в свою очередь породившие представления о смерти и воскресении, идеи о душах, тенях, духах, демонах, загробном мире и загробной жизни, — все это явилось довольно рано в сознании первобытного человечества и уже создавало для него внутренний мир человеческой души, отличный от мира, его окружавшего. «Теория душ, где жизнь, мысль, дыхание, тень, отражение, грезы, видения — сближаются и объясняют друг друга одним из тех смутных и сбивчивых путей, которые удовлетворяют неопытного мыслителя», существовала, без сомнения, в период полированного камня почти у всех человеческих общин. Из общего комплекса всех этих идей вытекал уже другой ряд идей, приводивший прямо к постройке известных культов и религий…