«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич
Видимо, теперь он остро нуждается в деньгах. Поэтому у Колкутина назрела необходимость получить новый кредит. Весной в бухгалтерию РЦСМЭ позвонили из известного банка и спросили, является ли Виктор Колкутин директором этого учреждения. Главный бухгалтер ответила, что с декабря он в Центре не работает.
Оказалось, что Виктор Викторович обратился в банк с заявлением о получении кредита и предъявил справку о доходах «с места работы», то есть из РЦСМЭ. Не знаю, что это была за справка, однако банк решил перепроверить сообщенные ему сведения. Как выяснилось, правильно сделал. Выдача кредита не состоялась.
Но и это еще не все. 23 мая 2011 года сестра Колкутина, Евгения Тихонова, обратилась в суд с заявлением о взыскании долга по договору займа. Из этого заявления следует, что 16 июля 2010 года Тихонова одолжила и.о. директора Центра, Андрею Валентиновичу Ковалеву, 850 тысяч рублей. Он обещал вернуть их до 1 марта 2011 года. Ковалев деньги не вернул, поэтому пришлось обратиться в суд. По расчетам Тихоновой, задолженность Ковалева с учетом процентов составляет 914 тысяч рублей. Чтобы вытрясти из должника деньги, Тихонова добилась наложения ареста на все его имущество, которое, по мнению истца, находится на улице Поликарпова, то есть в РЦСМЭ. Видимо, Тихонова считает, что Российский центр судмедэкспертизы — его родной дом. Выходит, что имущество Центра арестовано?
Исполняющий обязанности директора Центра А. Ковалев утверждает, что никаких денег не занимал и договор не подписывал. Поэтому он обратился к независимым экспертам и получил заключение специалиста: «Подпись от имени Ковалева А. В., изображение которой расположено в договоре займа от 16 июля 2010 года, заключенного между Тихоновой Е. В. и Ковалевым А. В., выполнена не Ковалевым, а другим лицом».
Сейчас это дело слушается в Никулинском суде. Но уже и так ясно, что бывший директор РЦСМЭ Виктор Колкутин и его сестра Евгения Тихонова занимаются деятельностью, похожей на ту, что описана в УК РФ в статье 159 «Мошенничество».
Если бы Татьяна Голикова своевременно обратила внимание на безобразия, которые начались в Центре с появлением Колкутина, дала должную оценку финансово-хозяйственным нарушениям и заявлениям о проведении ложных экспертиз, всего этого могло бы не быть. Однако правоохранительные органы, видимо, ждали от министра сигнала о решительных действиях. И, видимо, сигнала не последовало. Поэтому редакция не удостоилась ответа из ГСУ ГУВД Москвы, куда было направлено мое заявление о преступлении. Мы не получили в ответ даже официальной отписки. Зато Виктор Колкутин предъявил Пресненскому суду постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Получилось, что заявление сделала я, а ответ пришел Колкутину. И сногсшибательные результаты проверки финансово-хозяйственной деятельности Колкутина, связанные с заключением нескольких десятков сомнительных договоров, никого не заинтересовали. А между тем недавно принятый на должность начальника финансово-договорного отделения Центра Юрий Болотов обнаружил в сейфе своего предшественника печать фирмы «Монолит», на счета которой и были перечислены миллионы рублей за якобы выполненные работы. Говорят, что владелец «Монолита» даже работал в Центре!
Но Колкутина просто тихо освободили от должности. А раз так — он решил бороться за свои поруганные права. Кроме иска к «МК» о защите чести и достоинства он предъявил иск о незаконном увольнении к министру Татьяне Го ли ко вой. Его сестра тоже без устали ходит по судам.
А заместитель Колкутина по финансово-экономической работе Е. П. Анисимова, воспетая «МК» за создание финансовой пирамиды, тоже решила внести свой посильный вклад в работу Центра. Недавно она написала в отдел экономической безопасности УВД С АО о финансовых нарушениях в РЦСМЭ. Видимо, что-то ее огорчило, и она решила нанести упреждающий удар.
Бои пауков продолжаются. И сейчас ОЭБ, который после наших публикаций не нашел состава преступления в действиях Колкутина, вернулся к изучению его «творчества». Изъяты документы, работники Центра вынуждены посещать УВД САО, то есть работа главного российского судебно-экспертного учреждения в очередной раз полностью парализована. Прекращено производство молекулярно-генетических экспертиз по гражданским делам. Судя по всему, речь идет о мошенничестве и превышении должностных полномочий.
Тут следовало бы спросить: неужели и в этот раз дело сойдет на нет? Но зачем задавать бессмысленные вопросы? Понятно, что всех все устраивает. У нас и за куда более невинные проделки принято отрубать головы, а тут такая идиллия… Главное, чтобы люди это понимали.
И пусть у Виктора Колкутина и его сестры Евгении Тихоновой не начнется очередной приступ мании величия. Меня не интересует жизнь Колкутина и членов его семьи. Но судьба разоренного и разрушенного РЦСМЭ касается всех. Потому что жертвой заказной экспертизы может стать каждый из нас. И ничего, ничего нельзя будет доказать…
Это не все. Приложил руку эксперт Колкутин и к делу адмирала Геннадия Сучкова о гибели подводной лодки «К-159» и 9 членов экипажа. В этом деле Виктор Колкутин неизвестным науке способом умудрился «установить» причину гибели 7 членов экипажа, чьи тела покоятся на дне Баренцева моря.
Судебная экспертиза — это процессуальное действие, состоящее из проведения исследований и дачи заключения экспертом по вопросам, требующим специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла, которые поставлены перед экспертом судом, судьей, органом дознания, лицом, производящим дознание, следователем или прокурором в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу.
Каждый вид экспертизы предполагает свой предмет исследования: баллистическая экспертиза исследует конкретное оружие, пули, гильзы, а также следы ими оставленные; трассологическая экспертиза исследует следы, оставленные одним предметом на другом предмете, например, замок и отмычка; почерковедческая экспертиза исследует подписи, почерк. Возможно ли проведение экспертизы, если у эксперта-баллиста нет ни пистолета, ни гильз, ни патронов, ни следов от пули, у эксперта-трассолога — ни замка, ни фомки, ни отмычки, а у почерковеда — образцов письма? Очевидно, нет. А господин Колкутин запросто берется исследовать и делать выводы о причинах смерти по телам, которых он не осматривал и не вскрывал.
Нет предмета исследования — нет и заключения. Это для нормальных экспертов по делам, где нет административного, политического или иного заказа. А если заказ есть, то заказчикам нужен «эксперт» Колкутин.
За эти «заключения» Колкутину должен светить Магадан. В общем, нары устали ждать господина Колкутина.
Глава 24. «Мы отвечаем за все, что было при нас и будет после нас»
Ранней весной 2001 года мне в Москву позвонил из Питера мой знакомый Игорь Курдин, капитан I ранга, бывший командир подводного ракетного крейсера стратегического назначения «К-241», председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников.
— Несколько семей подводников «Курска» ищут адвоката, ты не хотел бы взяться за это дело?
Когда мы встретились в небольшом зале филиала Военно-морского музея «Подводная лодка „Д-2“», в гавани, недалеко от Шкиперки, где родилась моя мама, еще лежал снег. Я взял с собой дочку, которая тогда училась в юридическом институте, и своего старого приятеля Юру Железняка. С ним мы жили в одном доме, а потом вместе проделали многолетний путь Ленинград-Чукотка-Магадан. Только он в прокуратуре, а я — в уголовном розыске. Зал был полон.
Помню, я сказал о великой чести представлять интересы семей героически погибшего экипажа «Курска», предположил, что не следует ждать простых решений и простой жизни, что не могу ничего обещать и гарантировать, кроме одного — честной и добросовестной работы. Сразу оговорился, что работа адвокатов будет бесплатной.
