Пути. Дороги. Встречи - Сидоров Георгий Алексеевич (серия книг TXT) 📗
Та маленькая лекция хранителя врезалась в мою память. Зимой, разбирая летописи и монографии исследователей, я понял, почему серьёзные и вполне порядочные учёные не в состоянии увидеть то, что казалось бы историку должно быть ясно и понятно. Всё дело в его ущербности и однобокости.
«Да, я понял скрытое от социума прошлое пяти арийских царств. Разобрался я и с происхождением российского казачества. Но что делать с таким вот знанием? Как передать его людям? Да и поверят ли они тому, что от меня узнают?» — думал я в ту зимнюю ночь, разгуливая по спящему Угуту.
Глава 27. Посвящение
15 марта днём я почувствовал непривычный зуд правой ладони.
«Кто-то должен приехать!» — обрадовался я.
Подсознание, таким образом, всегда давало мне знать о предстоящей встрече с кем-либо. Дав своему глубинному мысленный запрос, я вскоре увидел образ Лисака Павловича Каюкова.
«Значит, надо быть готовым», — заволновался я.
Повстречав после работы директора заповедника, я сказал ему, что должен на несколько дней уехать.
— С Богом! — кивнул мне Кулешов. — Только смотри не пропади. Захвати с собой лыжи. Сломается «Буран», на них выйдешь.
Я пожал ему руку и взялся за подготовку к встрече с шаманом. Привязал на нарту некогда подаренные мне эвенками камусные лыжи, бросил на них ватный спальник и положил на него топор.
«Вроде бы всё, — решил я про себя. — С топливом всё в порядке. Нагрузился до отказа. Одежда тоже у меня добротная. На этот раз хантейская, но не хуже оленьей эвенкийской. Продуть не должно».
Я сбегал в магазин, купил всё: и к чаю, и в дорогу. А когда закончил приготовления, отправился к своим друзьям белорусам в экспедицию. И Гришу, и Федю я застал вместе с Бежаном. Все трое сидели и просматривали подшивки «Северных просторов».
— Ну и как твои исследования? — поднялись они со своих мест обрадованно. — Неужели, ты решил отдохнуть? Наверное, книги всё-таки надоели? — засыпали они меня вопросами.
Когда я работал с информацией, чтобы не отвлекать, ребята навещали моё «логово» на берегу Югана редко. И увидев меня, пришедшего к ним в гости, искренне обрадовались.
— С книгами на время покончено! — засмеялся я. — Завтра опять уезжаю. Так надо, хочу попросить кого-нибудь из вас подомовничать: посмотреть за домом и за собаками.
Услышав мою просьбу, парни переглянулись и заявили, что все трое будут жить в моём доме.
— Переезжайте завтра с обеда, где ключи, вы знаете, — обнял я всех троих.
«Интересно получается, — подумал я про себя. — Из всех работяг экспедиции эти трое — как белые вороны: не пьяницы и не забулдыги!
Предельно честные и передовики. И все трое — нездешние. Два блондина белоруса и один жгучий брюнет иранец. Но как все они друг на друга похожи! Вот, что значит один уровень духовности!»
Поблагодарив друзей, я вернулся в свой дом и, накрыв на стол, лёг в постель, чтобы успеть выспаться.
Глаза открылись сами собой. Я всматривался в темноту спальни и слушал тишину. Было такое чувство, что шаман где-то совсем рядом. Вот-вот раздастся стук в дверь и я услышу его голос. Пролежав в постели минут пять, я поднялся, зажёг свет и стал неторопливо одеваться. В это время до слуха долетел далёкий еле уловимый гул мотора. Чей-то «Буран» переезжал Юган.
«Лисак Павлович уже в посёлке, — сделал я заключение. — Через несколько минут он будет здесь».
И я поставил на плитку полный чайник. Гул мотора приближался. Вот он напряжённо забасил на крутизне яра и ворча стал приближаться вдоль улицы к моему дому.
Я распахнул дверь и в чём был выбежал за калитку. «Буран» ехал с выключенной фарой. Очевидно, шаман не желал привлекать к своему приезду лишнего внимания. Спрыгнув со снегохода, Лисак Павлович хлопнул по дружески меня по плечу и приказал:
— Немедленно иди в дом. Ты почему раздетый? Ну-ка давай домой. Морозюка какая, а он в майке! — стал возмущаться хант.
Пока я бегал домой и искал, что на себя накинуть, мой гость затащил в сенки два мешка мяса.
— Добыл лося в начале февраля и всё не с кем было тебе отправить, — извиняющимся тоном сказал он, показывая на привезённое.
— Что же ты делаешь, Лисак Павлович! — возмутился я. — Кто есть-то будет? У меня с осени столько рыбы, что не знаю, куда её девать! Одного язя сухого посола мешков с десяток и мохтика для собак свежего — гора!
— Мясо для разнообразия тоже нужно, — сказал улыбаясь гость, входя в избу.
Шаман был одет по походному: в оленью малицу и высокие привязанные к поясу кисы. Одним движением он сбросил с себя покрытую синим сукном верхнюю одежду и, подойдя к печи, стал согревать об неё свои озябшие руки.
— Шесть часов ехал, и дорога была хорошей, но устал, и руки стало сводить от мороза. Особенно правую, — пожаловался Лисак Павлович.
У тебя как — всё готово? — взглянул он на меня.
— Сначала горячий чай, хорошая еда, а потом о делах, — сказал я, наливая в кружку гостю кипяток. — У нас же один обычай, что у русских и что у хантов: все вопросы после хорошего застолья.
— Понятно, — улыбнулся гость. — Сразу о делах даже негры не ведут разговоров.
Через несколько минут шаман уселся за стол и после кружки «купеческого чая» снова спросил о моей готовности.
Пришлось сказать ему, что национальный цветастый платок я купил ещё осенью и с бензином тоже все в порядке.
— Заправим до отказа оба «бурана».
— Ну что же, хорошо! — кивнул головой шаман. — Тогда через час выступаем. Сейчас четыре утра, — взглянул он на стенные ходики. — Выйдем в пять или полшестого, будет в самый раз! Скажи, чем ты занимался всю эту зиму? — перевёл гость разговор на другую тему.
— Искал в доступной мне исторической литературе сведения о пяти великих сибирских империях.
— Ну и как? — спросил меня хранитель древних хантейских преданий. — Что-нибудь нашёл?
— Всё что ты мне тогда рассказал, является правдой, Лисак Павлович.
— Народная память никогда не врёт, Гера, а то, что ты нашёл, всему, что от меня услышал, является научным подтверждением.
— Понимаешь, Лисак Павлович, благодаря твоей подсказке, я стал разбираться с экономикой племён сибирских ариев и понял, что их живучесть, сила и способность к переселению на огромные расстояния заключалась в её многоукладности. Где скотоводство не противопоставлялось земледелию, а земледелие — рыболовству и охоте.
— Прежде всего рыболовству, — поднял руку шаман. — Твои предки были великими рыбаками, это они научили добывать рыбу первых хантов. Охота для них была не главным занятием. А насчёт скотоводства я скажу тебе вот что: железные богатыри не были мясоедами.
— Но тогда зачем они держали огромное количество коров и баранов? — удивился я.
— Мясо белые люди степи ели, — откинулся на спинку стула шаман. — Но разводили они скот не столько для получения мяса, сколько для получения молока. Вот в чём секрет. Молоко и молочные продукты составляли основу их питания с одной стороны, добыча рыбы с другой, и с третьей стороны — выращивание ржи, ячменя, в том числе, и тибетского, проса и других культур. Ты же знаешь, сколько можно приготовить продуктов из молока. Даже из овечьего. Молочное производство позволяет сохранить стадо. И в то же время быть сытыми. Понимаешь?
— «И волки сыты, и овцы целы»! — констатировал я.
— Вот именно! — кивнул головой шаман, вставая. — Я согрелся, давай собирайся. Нам пора.
Через полчаса мы мчались на своих «Буранах» по спящему Угуту в направлении переправы. Впереди ехал снегоход Лисака Павловича, я держался за ним следом. Сначала наш путь лежал в направлении юрт Коганчиных, потом мы помчались на юрты Каюковых, но, не доезжая их, шаман свернул на какую-то другую бураницу и мы оказались в дремучем кедраче. До рассвета было ещё далеко, и как Лисак Павлович находил дорогу между деревьями в непроглядной темноте, для меня оставалось загадкой. Я изо всех сил старался не отставать. Но мне это удавалось с большим трудом. Примерно через час кедрач перешёл в высокоствольный старый сосняк. Стало заметно светлее. Теперь дорога понемногу выпрямилась и то непомерное напряжение, с которым пришлось ехать через кедрач, мало-помалу исчезло. Рассвет нас застал в мелкаче.
