«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич
И последнее. Несколько дней назад ко мне обратились сотрудники Центра с просьбой вмешаться в историю Анны Каучаковой. В Ленинском районном суде Курска слушается дело по ее иску к бизнесмену Виталию Николаевичу Рышкову об установлении отцовства малолетнего Романа Витальевича Каучакова. Определением суда была назначена генетическая экспертиза в РЦСМЭ. Суд установил, что забор крови должен производиться у Каучаковых и Рышкова одновременно в лаборатории Центра 20 января 2010 года. Однако Рышков на сдачу крови в Центр не явился. Туда были доставлены образцы крови, якобы взятые у него в 111-й лаборатории Минобороны, которую раньше возглавлял Колкутин. По совету сотрудников Центра Каучакова кровь сдавать отказалась. И правильно сделала. Есть все основания полагать, что представленный образец крови не принадлежит Рышкову. У Каучаковой имеются сведения о том, что Колкутин неоднократно консультировал Рышкова. В этой ситуации установить истину можно лишь тогда, когда кровь будет получена одновременно от двух родителей.
Такая же история произошла и с Алиной Юрьевной Караляш из города Долгопрудный (ответчик Владимир Иванович Безбородько).
Справка «МК».
Те, кто следил за процессом по делу Холодова, помнят, что в свое время вокруг взрывотехнической экспертизы, которую проводили специалисты из Минобороны под руководством главного военного судмедэксперта Виктора Колкутина, разгорелся скандал. Экспертизу эту попросили назначить подсудимые. Судья с удивительной готовностью пошел им навстречу. И вот военные эксперты стали работать по делу, в котором обвинялись военные же…
Неудивительно, что они «установили»: в дипломате-ловушке было заложено всего 50 граммов тротила, а это значило, что Холодова «хотели попугать, а убивать не хотели». (До этого же следствие выяснило, что в кейсе находилось не менее 200 г в тротиловом эквиваленте, т. е. Холодова именно убили.)
Чтобы прийти к новому сенсационному выводу, минобороновским экспертам во главе с Колкутиным пришлось сильно потрудиться. Для этого они ставили эксперименты почему-то на… березовых брусках (они имитировали ноги человека) и даже перепутали схему расположения предметов в кабинете, где был взорван Дима. Холодов-старший, хороший физик, уличил их даже в том, что они использовали не те формулы для расчетов…
Гособвинитель настояла на назначении еще одной экспертизы, но с участием уже других специалистов — не из Минобороны, а из МВД и Российского федерального центра судмедэкспертиз. И они четко сказали: в дипломате было 200 граммов взрывчатки.
И вот стало известно, что сейчас Колкутину приходится держать ответ перед Фемидой за другое «творчество». В Басманном суде, куда обратились вдовы погибших моряков «Курска», он является ответчиком по делу.
Колкутин в свое время возглавлял экспертную группу, перед которой поставили задачу: определить время смерти 12 подводников, поднятых из 9-го отсека в октябре 2000 года.
Эксперты ответили так: «Ответить на вопрос о давности (конкретной даты и времени) наступления смерти не представляется возможным, так как решение этого вопроса выходит за пределы компетенции судебно-медицинских экспертов». То есть Колкутин подписался под тем, что по трупам невозможно определить, сколько времени прожили эти люди в 9-м отсеке. Но ведь есть и другие экспертизы. К примеру, эксперты-акустики установили, что сигналы SOS с подлодки фиксировались до вечера 14 августа (т. е. люди были живы 2 дня!) Этот вывод фактически обвинял флотоводцев, которые руководили учениями и поисками, в преступном бездействии.
Но неожиданно в деле появилась новая экспертиза, тоже подписанная Колкутиным. В ней оказались ничем не мотивированные выводы: «Члены экипажа АПРК „Курск“, находящиеся в 9-м отсеке после второго сейсмического события (11 часов 30 минут 12 августа 2000 года), оставались живыми в течение 4,5–8 часов».
Получается, что Колкутин своему слову не хозяин — сначала он подписался под тем, что точное время смерти подводников судмедэксперты определить не могут, а потом утверждает, что смерть наступила не позднее 4,5–8 часов. Но задача выполнена четко и грамотно — никого из начальства Колкутина, как известно, не наказали.
Кстати, после этого в деле «Курска» были еще три независимые экспертизы, которые полностью опровергли выводы Колкутина о смерти моряков «не позднее 4,5–8 часов». На основании этого вдовы подводников подали в суд на главного военного судмедэксперта.
Примечательно, что интересы Колкутина в суде представляет адвокат Савченко — в процессе по делу Холодова он защищал подсудимого Мирзаянца…
Ольга Богуславская. Скрытие покажет. Почему статья в «МК» о злоупотреблениях в Российском центре судмедэкспертизы не заинтересовала компетентные органы? («Московский комсомолец» № 25 487. 28.10.2010)
22 июля 2010 года в «МК» была опубликована статья о работе Виктора Колкутина на посту директора Российского центра судебно-медицинской экспертизы. Речь шла о вопиющих фактах финансово-хозяйственной и профессиональной деятельности. Из ряда вон выходящая ситуация стала достоянием общественности, но почему-то не заинтересовала наши трепетные правоохранительные органы.
Колкутин по-прежнему украшает своим присутствием главное экспертное учреждение страны. Чудеса продолжаются.
Сейчас в Долгопрудненском суде Московской области слушается дело об установлении отцовства по иску Алины Юрьевны Караляш к Владимиру Ивановичу Безбородько. Суть дела заключается в следующем.
9 октября 2008 года у Алины Караляш родился сын Дмитрий. Отцом ребенка Алина Юрьевна считает Владимира Безбородько, с которым у нее были романтические отношения. Со слов Безбородько, он был женат, но семья распалась. Поэтому Алина надеялась, что их отношения в конце концов завершатся браком. Когда выяснилось, что Алина ждет ребенка, Владимир Иванович сначала воодушевился и заговорил о ссуде на покупку квартиры. Потом он остыл и сказал, что следует прервать беременность. Но Алина приняла другое решение: она прервала отношения с Безбородько и родила ребенка.
Об этом радостном событии Владимир узнал от сестры Алины. Однако ответа от счастливого отца не последовало. Через год Алина отправила ему фотографии сына. Молчание. И тогда она обратилась в суд с иском о признании отцовства и взыскании алиментов. В декабре 2009 года суд вынес определение о назначении судебно-медицинской экспертизы спорного отцовства. Проведение экспертизы было поручено Российскому центру судебно-медицинской экспертизы на улице Поликарпова (в дальнейшем — РЦСМЭ).
8 февраля 2010 года экспертиза была завершена. Вывод: «Отцовство Безбородько Владимира Ивановича в отношении Караляш Дмитрия Владимировича исключается. Безбородько Владимир Иванович не является биологическим отцом ребенка Караляш Дмитрия».
Алина не поверила своим глазам. Надо сказать, что у нее были все основания для этого. Дело в том, что Безбородько, узнав, где будет проводиться экспертиза, судя по всему, решил взять дело в свои руки и связался с директором РЦСМЭ В. Колкутиным.
Колкутин поручил производство экспертизы отделению молекулярно-генетических экспертиз. Об этом свидетельствует его персональная резолюция на определении Долгопрудненского суда.
В назначенное время мама и ребенок приехали в отделение и сдали кровь в процедурном кабинете РЦСМЭ на третьем этаже. Но Безбородько в назначенное время не явился. Как выяснилось позже, образец крови Безбородько был доставлен в РЦСМЭ из ЗАО «Гранат».
Какой-такой «Гранат»?
Не знаете? Ну как же! Это коммерческое бюро судебно-медицинских экспертиз, генеральным директором которого является Светлана Петровна Мошенская — штатный судебно-медицинский эксперт РЦСМЭ.
По удивительному стечению обстоятельств Владимир Безбородько приехал в РЦСМЭ для сдачи образцов крови в тот самый день и час, когда дежурным экспертом была Мошенская. Она сказала Безбородько, что уже отпустила лаборантов, и предложила ему сдать кровь в ЗАО «Гранат», с которым у РЦСМЭ имеется договор о сотрудничестве.
