Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗

Многие бывшие сотрудники ЦРУ утверждают, что годы работы в Нью-Йорке были для Эймса самыми ус­пешными. К нему благоволил начальник нью-йоркского отделения Родни Карлсон, и Эймс несколько раз полу­чал повышение по службе. Тогда же у него появился первый постоянный знакомый из числа советских граж­дан, не являвшихся агентами. Это был руководитель нью-йоркского корпункта «Правды» Томас Колесниченко, с которым Эймс регулярно встречался и обедал. «Он ока­зался чрезвычайно интересным человеком,— вспоминал позднее Эймс. — Впрямую он ничему не учил меня. Но косвенно я узнал от него очень многое в том плане, что такое Советский Союз на самом деле» ^[168].

В Нью-Йорке Эймс проработал до 1981 года. К этому времени начальник нью-йоркского отделения Карлсон пре­дупредил его, что сотрудники ЦРУ не могут «безвылазно сидеть в Манхэттене», и предложил несколько вариантов дальнейшей работы. В результате Эймс, отклонив предло­жения поехать в резидентуры ЦРУ в Лагосе (Нигерия) и в Москве, согласился на командировку в Мексику.

Приступив в октябре 1981 года к работе в резидентуре в Мехико в качестве старшего офицера, Эймс попы­тался зарекомендовать себя активным оперативником. Но и здесь вновь проявилась его слабость как оперативного работника — он не смог приобрести новых источников и довести до конца разработку переданных ему кандидатов в агенты. К этому времени относятся контакты Эймса с Игорем Шурыгиным, заместителем резидента КГБ в Мексике по линии «КР» (внешняя контрразведка), ко­торого он пытался прозондировать на предмет вербовки. В течение двух лет они вместе завтракали, ужинали и выпивали, но из многочисленных отчетов о встречах с Шурыгиным, которые представлял Эймс своему началь­ству, вытекало, что скорее Шурыгин прощупывает Эйм­са на предмет вербовки, а не наоборот.

После неудачи с Шурыгиным Эймс старался по воз­можности не выходить из посольства, сократил до ми­нимума число оперативных контактов и постоянно за­паздывал с финансовой и оперативной отчетностью. В это время появляется и начинает быстро прогрессиро­вать его привычка к употреблению спиртного. Вскоре Эймс уже был не в состоянии контролировать себя и выполнять даже незначительные задания после ленча с выпивкой. Тогда же произошло еще одно событие, ока­завшее большое влияние на дальнейшую судьбу Эймса. В начале 1982 года у него начинается роман с атташе по культуре колумбийского посольства в Мехико Марией дель Россарио Касас Дупюи, его будущей второй женой.

Вопреки тому, что говорили о Марии Россарио пос­ле ареста, она не была «полуобезумевшей от жадности мещанкой и тряпичницей». В действительности она про­исходила из знатной колумбийской семьи и была знако­ма с тогдашним президентом Колумбии Хулио Сезаром Турбэ Алайя. После окончания американской школы в Боготе она некоторое время училась в Принстонском университете, а затем в Университете Андов в Колумбии. Будучи высокоодаренной и образованной женщиной, она владела дюжиной языков и готовилась к защите докторской диссертации о диалектике Гегеля.

Эймс познакомился с Марией Россарио на одном из дипломатических приемов. Они начали встречаться, и вскоре Эймс сделал ей предложение. О его принадлеж­ности к ЦРУ она узнала только тогда, когда ответила на его предложение согласием. Но это обстоятельство не изменило ее решение, и в 1983 году, когда срок коман­дировки Эймса закончился, Мария Россарио отправи­лась в Вашингтон вместе с ним.

Несмотря на неудачную работу в Мексике, Эймс вернулся в Лэнгли с повышением и в 1983 году был назначен начальником контрразведывательного отделе­ния отдела СВЕ оперативного управления. Рекомендовал Эймса на этот высокий пост его бывший начальник в Нью-Йорке Родни Карлсон. При всей кажущейся нело­гичности этого шага следует учесть, что у Эймса были и свои сильные стороны. Так, он очень успешно справлял­ся с задачами, требующими глубокого анализа, умел сопоставить огромное количество фактов, обладал инту­ицией и изобретательностью при разработке и реализа­ции сложных оперативных заданий. Как писал потом в своем докладе по «делу Эймса» генеральный инспектор ЦРУ Фредерик Хитц, «ему были присущи гибкость ума и интеллектуальная любознательность, желание зани­маться самообразованием, причем в областях, выходив­ших за рамки его прямых служебных задач». Кроме того, не последнюю роль сыграло умение Эймса логично изла­гать свои мысли в оперативных документах и аналити­ческих справках ^[169]. Впрочем, не меньшими были и его недостатки. Как уже говорилось, он постоянно опаздывал с финансовой и оперативной отчетностью или вообще их не предостав­лял. Более того, он не информировал руководство о своих контактах и поездках за рубеж. За годы службы, предшествующие его новому назначению, Эймс несколь­

ко раз серьезно нарушал режим безопасности. Так, в 1976 году он забыл в вагоне метро портфель с секретны­ми документами, а в 1983 году привел на конспиратив­ную квартиру Марию Россарио, что привело к раскры­тию других сотрудников ЦРУ. Его привычка к алкоголю к 1983 году стала хронической и оказывала негативное влияние на выполнение им служебных обязанностей. Не­сколько раз он в рабочее время пьяным засыпал в своем кабинете, о чем кстати, было хорошо известно его со­служивцам. Впрочем, алкоголизм не считался в ЦРУ большим грехом, недаром тот же Фредерик Хитц отме­чает в своем докладе, что «пьянство не было чем-то непривычным в оперативном управлении во второй по­ловине 80-х годов и что выпивки Эймса не выделялись на общем фоне, поскольку были сотрудники с гораздо большей зависимостью от алкоголя» ^[170].

Так или иначе, но Эймс был назначен начальником отделения контрразведки и получил доступ к данным о всех операциях ЦРУ против СССР по всему миру. Уча­ствовал он и в допросах бежавшего в США в августе 1985 года полковника ПГУ КГБ Виталия Юрченко. Тогда же, сразу после нового назначения, у Эймса начались материальные проблемы. Он жил с Марией Россарио, собирался на ней жениться й поэтому начал бракораз­водный процесс с первой женой. Все это требовало боль­ших денег, и вскоре Эймс влез в долги, которые соста­вили 50 тыс. долларов. Именно к этому времени у него созрела мысль предложить свои услуги КГБ.

Попытаемся разобраться в причинах, побудивших сделать Эймса такой шаг. На Западе, и прежде всего в США, средства массовой информации изображают Эйм­са либо обычным корыстолюбцем, либо исполнителем воли его жены-латиноамериканки, с детства ненавидев­шей янки. О Марии Россарио мы уже говорили. Что же касается Эймса, хотелось бы привести мнение Сергея Дивильковского, который в начале 80-х годов работал советником по информации посольства СССР в Вашин­гтоне и лично знал Эймса:

«К исходу 1984 года в лице Олдрича Эймса амери­канская разведслужба имела в своих рядах сформировав­шегося под влиянием жизненных коллизий и наблюде­ний (накопленных не в последнюю очередь за годы пре­бывания в Латинской Америке) диссидента. Другими словами, человека, полностью свободного от веры в то, что считалось, идеалами, а было и остается набором про­пагандистских клише, во имя которых якобы существует и действует ЦРУ. Человека умного, думающего, начав­шего сознавать во многом неправедный, имперский ха­рактер внешней политики США и понявшего истинную цену прикрывавшего ее мифа о «советской угрозе». На­конец, интеллигента, накопившего изрядную дозу не­приязни к «масскультуре» и прочим псевдоценностям «американского образа жизни»...

Воспринимая деятельность ЦРУ как «корыстный мас­карад, затеянный бюрократами», а свое участие в нем как аморальное и унизительное, Олдрич Эймс вместе с тем в силу своего характера, амбиций и способностей был не лишен желания сыграть роль в мировой полити­ке, воздействуя на ее центральное в ту пору звено — советско-американские отношения... Можно утверждать, что к сотрудничеству с представителями Советского Со­юза Эймса побуждало в том числе стремление реализо­вать вызревавшие элементы нового для него, истинно демократического и гуманного мировосприятия» ^[171].