Генерал Корнилов - Кузьмин Николай Павлович (е книги TXT) 📗
– Ваше превосходительство, неужели вы, с вашим умом, с вашим опытом, не понимаете, что вас с Александром Федорови чем хотят поссорить? Здесь же расчет, трезвый и прямой расчет. Задумайтесь: кому это выгодно? Скажу одно: только не нам… нам всем!
Затем он предложил Корнилову войти в нелегкое положение премьер-министра. Если быть совершенно откровенным, то у правительства нет надежной вооруженной силы. С русской армией происходит что-то непостижимое: одна часть подчиняется Совету, другая начисто распропагандирована большевиками, третья вообще никого не признает… так, банда без офицеров, без дисциплины. Страшно представить, что начнется, если Керенский вдруг решится употребить всю полноту своей власти. Передерутся все со всеми! И – снова: а кому это на руку?
Лавр Георгиевич заложил палец за ворот и нервно дернул:
– Но и смотреть, терпеть… согласитесь же!
На этот отчаянный жест генерала гость ответил долгой и загадочной усмешкой.
– Генерал, а как вы думаете, с какой конкретной целью Александр Федорович делегировал меня?
Он подождал ответа, явно наслаждаясь замешательством хозяина. Затем пригнулся и доверительно понизил голос:
– Он склонился к мысли, что в настоящую минуту власть должна находиться в руках военных. Да, да, диктатура! А что делать? Это, к сожалению, необходимость. Иного выхода у России нет. Короче, если он вам мешает, он готов уйти. Он согласен оставить свой высокий пост.
Корнилов не поверил собственным ушам. Как всегда в минуты страшного волнения, по его лицу разлилась обморочная бледность. Мысли заскакали. Они же вчера с Савинковым… как раз об этом… Когда у Керенского вдруг родилось это решение? Почему Савинков ни словом не обмолвился?
А гость, выложив свое главное поручение, рассудительно советовал:
– На вашем месте, генерал, я все же не отказывался бы от услуг Александра Федоровича. Скажем, министр юстиции. А что? Чем плохо? А Савинков – военный министр. Это будет прекрас ный кабинет, замечательное правительство!
Корнилов плохо слушал. Он был ошеломлен. Как все переменилось! Вчера… вот здесь же… И – вдруг!.. Он оценил поступок Керенского. На такое самопожертвование способен далеко не каждый. Что ж, еще один урок. Люди-то, оказывается, совсем не так уж плохи!
Исполнив поручение, Львов размяк, словно совершенно обессилел. Он нехорошим словом помянул Викжель, который всячески препятствовал продвижению воинских эшелонов к Петрограду. Появилась угроза разборки железнодорожного полотна. Секрет подобных действий, разумеется, один: отчаянные козни большевиков. «Товарищи» орудуют по «Интернационалу». Для них на самом деле наступает «последний и решительный бой». Сорвись у них затея и на этот раз – больше им не подняться: сметут и растерзают.
– Лавр Георгиевич, как вы смотрите на возможность укрытия правительства в Могилеве? В столице не исключены кровавые эксцессы. Чернь не пощадит министров. Да и этот ваш ужасный
Крымов… Вправе ли правительство рассчитывать на вашу защиту, на ваше ручательство?
Корнилов лишь развел руками: о чем разговор!
Он все еще был переполнен сожалением за свое предвзятое отношение к правительству, к премьер-министру.
– Тогда я отправляюсь в Петроград. Вы меня уполномочивае те изложить Александру Федоровичу все то, о чем мы с вами только что договорились? Он ожидает с нетерпением… Уполномо чиваете? Благодарю. Тогда мне следует поторопиться. Меш кать – совсем не в наших общих интересах.
Прощаясь, он сильно затянул рукопожатие:
– Лавр Георгиевич, посол Бьюкеннен остается в столице, на своем посту. Он обещает нам поддержку английскими броневика ми. Я не специалист, но знающие люди уверяют, что это чудо техники. Совершенно неуязвимы!.. Я виделся с Терещенко, и он просил вам передать, что Бьюкеннен в восторге от личности ваше го превосходительства. Вы не поверите, но этот гордый британец стал называть себя корниловцем. Поздравляю вас, ваше превосхо дительство!
Предложение Керенского добровольно уйти со своего поста и предоставить свободу действий генералам изумило и Лукомского, и Романовского. Поразмыслив, они пришли к выводу, что Керенский сумел переломить себя от безысходного отчаяния, от бессилия. Что ему оставалось делать, если уж приставили нож к горлу? Потому он и защиты запросил…
Всю ночь в правом крыле здания, где находилось управление генерал-квартирмейстера, горел свет. Романовский нагрузил офицеров спешной работой. Он часто заходил к начальнику штаба, вместе они направлялись в кабинет главковерха. Узел связи отсылал в штаб Северного фронта последние распоряжения. Точная дата выступления большевиков в тылу – 28 августа – предполагала и высадку немецкого десанта.
Через Хаджиева Лавр.Георгиевич передал Таисии Владимировне о срочной работе и просил прислать сахару и печенья. Чай Хаджиев кипятил и заваривал сам.
Ночь прошла в напряженной работе. Усталости, однако, никто не ощущал. Расцвел даже суровый Романовский. На самый сильный ход противника заранее готовился продуманный контрудар. Работа доставляла наслаждение. Генералами владело предчувствие большой удачи.
И наступило утро, ясное утро ранней русской осени, и начался день 27 августа.
Затрещал аппарат Бодо, работавший на прямой связи с Петроградом, и поползла лента с шифровкой…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
В Петроград Львов приехал вечером следующего дня и с вокзала кинулся в Зимний. Он столкнулся с Керенским в его приемной. Глава правительства спешил на заседание.
– А, это вы? – узнал он Львова. – Уже вернулись? Ну, как – говорили? Ах, молчите, молчите, умоляю вас! Ни слова больше. Сядьте здесь и ждите. Я скоро вернусь.
Идти Керенскому было недалеко – вправо по коридору, до двери напротив. В том зале для заседаний Львов бывал не раз.
Ожидая, Львов сгорал от нетерпения. Он вскакивал и высовывался в коридор. Нет, пусто… заседают… Внезапно появился Керенский. Он был красен, возбужден.
– Идемте! – отрывисто пригласил он, устремляясь в кабинет. Он прошел за свой огромный стол и, не присаживаясь, оперся обеими руками.
– Так… Ну, рассказывайте, рассказывайте. Я вас слушаю. Рассказывать Львов принялся неторопливо, обстоятельно, со вкусом. Керенский дергался, как от щекотки. Ему не стоялось.
– Так… – прервал он. – Вот вам бумага. Прошу вас: изло жите мне все письменно. Садитесь вот сюда и – с Богом. Я жду. Мне это очень важно.
Усаживаясь на указанное место, Львов осведомился:
– А насчет того, что он вас ждет 29-го числа… писать?
– Об-бязательно! Всенепременно!
Несколько раз он заглядывал пишущему через плечо. Львов, припоминая, поднимал лицо и всякий раз встречал глаза нетерпеливо ждущего премьера. Глаза Керенского излучали непонятную ярость, почти неистовство.
– Ну, хватит, хватит, – вдруг проговорил он, подобрал две исписанные страницы и выхватил из-под пера третью. – Эт-того достаточно!
Сверкая голенищами, он выскочил из кабинета. Львов посмотрел на перо в своей руке и поискал, куда бы его положить.
Керенский ворвался в зал заседаний и стал потрясать бумажными листками.
– Господа, заговор Корнилова! Вот доказательства… читайте. Он стягивает войска, он изготовился арестовать правительство.Он всем нам приготовил гнусную ловушку… Читайте же! Борис Викторович, прошу вас… вслух, погромче. Вот вам ваш генерал, вот здесь он весь. О мерзкий интриган! Я смещаю его с поста Верховного как предателя революции и демократии!
Савинков подобрал страницы львовского письма и принялся читать. У министров против воли стали пучиться глаза. Ну, генерал! Выходит, газетчики вовсе ничего не сочиняли, не придумывали. Военные все же не вытерпели и схватились за оружие. Какое возмутительное требование выставил правительству Корнилов! Настоящий ультиматум… И он им в самом деле приготовил западню! Заманил бы в Могилев – и крышка. Его свирепые азиаты перерезали бы всех министров своими кривыми кинжалами… Ах, ловкач!
