Воздушные дуэли. Боевые хроники. Советские «асы» и немецкие «тузы». 1939–1941 - Борисов Юрий Сергеевич
3 сентября в пустом, никем не обороняемом промежутке между внутренними флангами армий «Лодзь» и «Краков», который вскоре в польских штабах стал называться «ченстоховской брешью», медленно двигалась в направлении на Радомско, не встречая сопротивления, 1-я танковая дивизия немецкого 16-го моторизованного корпуса. Это был авангард 10-й армии. Произошло нечто совершенно неожиданное. Такого быстрого проникновения в глубину польской обороны не ожидали ни поляки, ни сами немцы. Польское командование, при всех его самых мрачных предчувствиях, не могло сразу поверить, что немецкие танки так быстро и так легко войдут в оперативный тыл и продвинутся к главной позиции. Хотя виной этому была только «ченстоховская брешь», на фронте возникли панические слухи. Но германские военачальники испугались собственного успеха и до вечера пребывали в замешательстве. Ведь тогда в начале войны в вермахте преобладал взгляд, что танки не могут отрываться от пехоты, а если такой отрыв произошел, то танки должны дать возможность пехоте подтянуться.
Колонны на марше немецкого 16-го моторизованного корпуса примерно с 10.00 подверглись атакам Р.23 «Карась» из польской Бригады бомбардировщиков. Первыми совершили налет 6 «Карасей» из 21.EBL и 9 из 22.EBL. Каждый бомбардировщик нес по восемь 50-кг или по шесть 100-кг бомб. Под шквальным зенитным огнем поляки довольно удачно отбомбились и уже стали возвращаться домой, как на них спикировали 9 Bf-109D из 3-й эскадрильи JGr.102. Польские Р.23 стали увеличивать скорость и прижиматься к земле. Для немецких летчиков это была первая встреча с противником в воздухе с момента начала кампании. Командир 3./JGr.102 обер-лейтенант Йозеф Кельнер-Штайнметц позднее вспоминал: «Мы были над линией фронта, когда «Бальбо-6» (позывной Райнхольда Месснера. – Авт.) сообщил о вражеском самолете с левой стороны от него. Я приказал ему атаковать его и вместе с моей эскадрильей заложил широкий вираж. Через минуту я услышал:
– Я «Бальбо-6», докладываю о победе.
В тот же самый момент я заметил другого коричневого бомбардировщика, пролетающего ниже меня. Я стал пикировать. Мое сердце билось так же часто, как двигатель моей машины. Я сконцентрировался на прицеле. Он был еще слишком далеко, чтобы открыть по нему огонь. Расстояние – 100 м. Верхняя пулеметная установка польского бомбардировщика открывает огонь. Трассеры проходят всего в метре от меня, но я чувствую, что некоторые из них все же достигают своей цели. 50 м, 30. Цель кажется огромной и заполняет весь мой прицел, я даю короткую очередь. Передо мной вырастает огненный шар. Сильное пламя вырывается из топливного бака польской машины. Я беру ручку на себя и едва успеваю увернуться от поляка. Это было чудо, что нам удалось избежать столкновения. Я разворачиваюсь и вижу, как слетает фонарь кабины. Затем два маленьких белых купола вылетают из машины, а затем и два летчика.
Внизу самолет врезается в землю. Его бомбы взрываются. Все окутывает облако дыма. Я слышу в своих наушниках: «Поздравляю, хорошо сделано!»
В 10.55 в 8 км к северо-востоку от Радомско еще одного «Карася», на этот раз из 55 EB, выполнявшего разведывательный полет, сбил гауптман Йоханнес Гентцен из штабного звена JGr.102. Раненый польский летчик, которому посчастливилось выпрыгнуть с парашютом, был единственным из экипажа оставшимся в живых. Во время этого боя польские бортстрелки серьезно повредили один Bf-109D W.Nr. 2919, который совершил аварийную посадку на аэродроме в Радомско.
Вскоре «Караси» повторили налет на танковые колонны. На этот раз их было девять. Несколько истребителей из I./JG76 были подняты в воздух по тревоге. Мессеры встретились с бомбардировщиками уже после того, как они сбросили бомбы и уходили от цели на малой высоте. Лейтенант Рудольф Циглер из Stab I./JG76 в 16.20 сбил первый P.23, пять минут спустя северо-восточнее Гурник отличился унтер-офицер Вилли Лехрер из 3-й эскадрильи. Еще четыре бомбардировщика (три из 22 EB и один из 21 EB) поляки потеряли от огня немецких зениток, хотя те заявили о шести сбитых машинах. Зенитчиками был сбит и «Карась» командира 22 EB капитана Казимиржа Словински. Экипаж погиб (наблюдатель Станислав Валков, бортстрелок Станислав Корытовски). Двумя другими жертвами немецких зениток оказались собственные истребители, которые совершили вынужденные посадки. Один из них Bf-109E W.Nr. 3311 пилотировал командир 1-й эскадрильи JG76 лейтенант Дитрих Храбак. Спустя несколько дней он вернулся в свою эскадрилью.
Последнюю в тот день победу, в 17.45, одержал лейтенант Карл Готтфрид Нордман из 2./JG77, который сбил очередной Р.23 из 22 EB в районе продвижения 16-го моторизованного корпуса.
Начиная с 4 сентября ударная авиация люфтваффе полностью переключилась на выполнение своей второй задачи – взаимодействие с наземными частями вермахта для уничтожения польской армии.
Оно приняло форму непосредственной поддержки бомбардировкой и штурмовкой опорных пунктов, артиллерийских батарей и скоплений войск противника, с тем чтобы обеспечить армии оперативный простор. Естественно, оказывалась и косвенная поддержка, заключавшаяся в авиаударах по хранилищам и полевым складам, казармам и заводам с целью нарушения тылового обеспечения противника. Коммуникации (железные и обычные дороги, мосты и транспортные узлы) также подверглись интенсивным налетам, целью которых было не допустить переброску к линии фронта свежих войск. Так, целью самолетов 1-го воздушного флота в тот день были железнодорожные линии севернее Варшавы.
Но для истребителей приоритеты оставались прежние – уничтожение польской авиации на земле и в воздухе. Именно с 4 сентября Bf-109 стали практиковать так называемую свободную охоту, то есть самостоятельный поиск воздушных целей.
В тот день I(J)./LG2 выполнила для вылета на свободную охоту и сразу же добилась результата. Сразу после полудня 1-я эскадрилья эскортировала 24 Ju-87, штурмующих железнодорожную станцию Влоцлявек, при этом непосредственное прикрытие штурмовиков осуществляли Bf-110 из I./ZG1. Сразу же после удара по станции около 14.00 немцев на выходе из пикирования атаковали 14 Р.11 из 141 и 142 Esk. и тут же были сбиты 3 «Штуки» и 1 «Мессершмитт». Летчики I(J)./LG2 поспешили им на помощь. Контакт с противником произошел над Почалковице, в 5 км севернее Случева. Две победы одержали обер-фельдфебель Герман Гуль и фельд фебель Хуго Фрей, еще об одной заявил лейтенант Клаус Квет-Фаслем, но она не была подтверждена. Жертвами немцев стали командир 142 Esk. капитан Мирослав Лецневски и лейтенант Станислав Когут. С тяжелыми повреждениями от пуль Квет-Фаслема на свой аэродром вернулся лейтенант Мирослав Писарек. После этого боя в польской Бригаде истребителей остался только 31 пригодный к боям истребитель!
Примерно в то же время с описанными выше событиями бой в районе Лодзи вела JGr.102, ведомая своим командиром гауптманом Гентценом. Позднее он вспоминал: «Обнаружить польский самолет было не так просто. Примите также во внимание, что нашей главной задачей было сбить их как можно больше. Все поляки были мастерами высшего пилотажа, а зелено-коричневый камуфляж их самолетов был превосходным. Они могли просто слиться с ландшафтом, даже на фоне горящего леса. Таким образом, очень часто своевременно обнаружить их было просто невозможно.
В тот раз нам очень повезло. Мы летели над Лодзью в боевом порядке «лестница» на высоте 1000 м, как вдруг перед нами возникли два польских истребителя, которые набирали высоту в нашем направлении. Часть нашего соединения немедленно пошла на пикирование. Я решил атаковать одного из поляков самостоятельно. Должно быть, мои пули попали тому в двигатель, поскольку он тут же стал терять высоту. Мы последовали за ним, желая удостовериться в моей победе. Каково же было мое удивление, когда я понял, что поврежденный самолет направляется к хорошо замаскированному аэродрому! С высот, на которых мы обычно летали, этот аэродром было совершенно невозможно обнаружить, однако, спустившись ниже, я ясно различил пять польских бомбардировщиков, стоявших в ряд. Зелено-коричневый камуфляж польских машин позволял им идеально раствориться на фоне земли.
