История гестапо - Деларю Жак (книги бесплатно без .txt) 📗
На следующий день действительно ответ пришел по телефону: Ораниенбургский лагерь закрывался по причине плохого обращения с заключенными. При этом сообщалось, что к лагерю отправлен поезд для перевозки заключенных в недавно открытый эсэсовцами лагерь около Эмса. Шеффер едва успел домчаться до Берлина, чтобы доложить о сложившейся ситуации государственному секретарю Грауэрту. Тот, видя назревающий серьезный конфликт, постарался приостановить действие приказа о ликвидации лагеря. Ораниенбургский лагерь продолжил функционировать под руководством Шеффера.
Это была одна из многочисленных стычек между разными нацистскими службами, прекратившимися вместе с самим режимом. А личные счеты сводились даже в зале заседаний Нюрнбергского трибунала! Жесткое соперничество нередко переходило в лютую ненависть друг к другу.
Соперничество возникало из-за должностей, почестей, материальных выгод, которые давались не по заслугам, возможностям и высоким моральным качествам человека, а сиюминутным фаворитам, принадлежавшим к влиятельному в данный момент клану; тем, у кого имелись высокопоставленные друзья. Каждая организация стремилась вытеснить соседнюю, особенно ту, чья сфера компетенции соприкасалась с ее собственной. Помимо того, внутри каждой организации, каждой службы наблюдалась аналогичная борьба между разными группами, стремящимися продвинуться ближе к власти.
Гестапо не было исключением. Если внешне люди видели цельный, единый организм, безупречный и идеальный по своей структуре, то внутри на самом деле оно представляло собой банку с пауками в период спаривания.
Должность Дильса, фаворита Геринга и незаменимого человека, была для многих лакомым кусочком. Для некоторых из них сразить Дильса означало освободить его кресло и самим сесть в него. У нацистов было заведено, что доносчик в качестве вознаграждения получал место того, которого отправил на плаху. Враги Геринга избрали своей мишенью Дильса, потому что его уход означал бы большую потерю для министра-президента. Тем не менее Дильс умело лавировал между интригами с ловкостью прожженного дворцового интригана.
Однако настал день, когда один из врагов Дильса нашел у него уязвимое место. После лицемерной кампании протестов по поводу слишком жестких методов действия гестапо президенту Гинденбургу было вручено досье, переданное ему представителями немецкого генералитета, пользовавшимися его доверием. Досье было составлено Фриком, который не забыл, как Геринг отобрал у него контроль над гестапо. Однако демарш не удался. Геринг объяснил, что речь шла об отдельных случаях, имевших место из-за непомерного усердия нижестоящих чинов. Ему пришлось специальным декретом назначить комиссию, обязанную заняться реорганизацией гестапо и наказанием виновных. Само собой разумеется, что эта комиссия никогда не собралась. Чтобы успокоить маршала, Геринг был вынужден пожертвовать Дильсом, и в конце сентября 1933 года тот покидает свой пост. Мгновенно последовало назначение Дильса на пост заместителя руководителя берлинской полиции. Хорошо зная местные нравы, Дильс рассудил, что безопаснее для него будет эмиграция в Чехословакию, чтобы спокойно переждать дальнейшие события. Даже Австрия, уже напичканная нацистами, показалась ему недостаточно надежной.
Для Геринга это был весьма чувствительный удар. Отставка Дильса была победой его врагов. И он нашел способ парировать этот удар.
На освободившееся место Геринг назначил проверенного нациста, представителя старой гвардии, чья репутация не вызывала никаких сомнений. Это был Поль Хинклер, близкий друг Вильгельма Кубе, бывшего председателя нацистской фракции в ландтаге Пруссии, обер-президента Бранденбурга.
Хинклер приступил к исполнению своих обязанностей. Однако Геринг знал (хотя и скрывал сей факт), что Хинклер является таким законченным алкоголиком, что по сравнению с его запоями попойки Дильса кажутся школьными проделками. Кроме того, он был судим за соучастие в убийстве, хотя суду не удалось доказать его вину. В общем, Хинклер страдал чем-то вроде умственной неполноценности, отягченной алкоголизмом.
Скрывшись в сельской глухомани, Дильс продолжал внимательно наблюдать за событиями. За неделю до его ухода, 21 сентября, началось разбирательство по поводу поджога рейхстага. Поскольку он руководил расследованием и знал все тайные стороны, ему скоро стало ясно, что дело примет скандальный оборот. За границей этот процесс привлек всеобщее внимание: немецкие эмигранты всячески стремились пролить свет на эти события. Дильс тайно дал знать в Берлин, что мог бы вернуться, если его возвращение будет оценено по достоинству.
Тем временем Хинклер в Берлине продолжал совершать ошибку за ошибкой; в конце октября, менее чем через тридцать дней после назначения, его пришлось спешно уволить. Получив срочный вызов, Дильс согласился снова занять свой пост. Первое, что он сделал, – приказал арестовать Хинклера, который, увидев ранним утром гестаповских полицейских у себя под дверью, сбежал из дома через окно. Полицейский патруль задержал его и доставил в участок, откуда он смог связаться со своим другом Кубе, примчавшимся его выручать.
После этого события-предупреждения Дильс возобновил свою работу и принялся за старое. В то же время Геринг почувствовал, в кого метились противники Дильса, и решил принять превентивные меры. 30 ноября 1933 года, пользуясь своими полномочиями министра-президента Пруссии, он выпустил декрет революционного содержания, по которому политическая полиция – гестапо – освобождалась от подчинения министерству внутренних дел. По этому документу гестапо переходило в ведение одного Геринга. Отделение политической полиции представляло собой юридическую несуразность, но нацистам были нипочем соблюдения юридических норм.
В тот же день Геринг выдал ордер на арест некоторых членов той самой комиссии, которой после ухода Дильса было поручено реорганизовать гестапо, но она ни разу не собралась. Аресты не осуществили, но свою цель они выполнили: послужили предупреждением тем, кто попытался бы взглянуть на то, что происходит в недрах неприкосновенного гестапо.
В начале 1934 года пресса Херста в Америке опубликовала статью Геринга, в которой он писал: «Мы лишаем защиты закона врагов народа… Мы, национал-социалисты, сознательно отказываемся от ложной терпимости и фальшивого гуманизма… Мы не признаем лживых выдумок адвокатов, их китайской грамоты юридических тонкостей».
Действительно, нацисты никогда не считались с «адвокатской китайской грамотой». Единственный раз они в целях пропаганды попытались использовать большой, хорошо отрепетированный судебный процесс, однако эта махинация обернулась против них.
21 сентября 1933 года в Верховном суде Третьего рейха, заседавшем во дворце юстиции в Лейпциге, начался новый акт драмы, которая в феврале потрясла Германию и весь мир. Купол рейхстага наполовину обрушился, объятый пламенем, а вместе с ним охваченная ужасным огнем нацизма рухнула либеральная Германия. В тот осенний день новые хозяева рейха попытались оправдаться в глазах международного общественного мнения, потому что после пожара рейхстага не нашлось никого, кто поверил бы в легенду о причастности к нему коммунистов. Тем не менее эта легенда позволила начать жестокие репрессии и уничтожение оппозиции, без чего национал-социалисты, еще не окрепнув, не смогли бы удержать власть.
Судья Бюнгер, поседевший в своем служении Фемиде, окруженный четырьмя заседателями в красных мантиях, в течение пятидесяти четырех судебных заседаний прилагал все усилия, чтобы придать какую-то пристойность бурным судебным прениям, которые то и дело выходили из-под его контроля.
На скамье подсудимых сидели пятеро обвиняемых, по виду которых можно было предположить, что их здесь свело случайное стечение обстоятельств. Конечно, там был ван дер Люббе, полусумасшедший голландец, арестованный в горящем рейхстаге, безоговорочно принадлежавший к компании поджигателей. Рядом с ним сидел бывший руководитель группы коммунистов-депутатов Торглер, один из знаменитых ораторов немецкой компартии, уступавший по популярности лишь Эрнсту Тельману, ее руководителю. Он был арестован прямо в полиции, куда явился на следующий день после поджога, чтобы объяснить ситуацию. Ему предъявили обвинение по показаниям двух сомнительных свидетелей, депутатов Фрея и Карвана, бывших активистов компартии, перешедших в ряды партии национал-социалистов. Под присягой они заявили, что в день пожара видели Торглера, входящего в здание рейхстага вместе с ван дер Люббе. Это свидетельство судье показалось вполне удовлетворительным.
