Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Сам же Николай II, заняв пост Верховного главнокомандующего, весьма радикально решил вопрос о взаимодействии с союзниками: он лично без каких-либо проволочек и формальностей встречался с руководителями зарубежных миссий и Ставки, нередко приглашал их к столу. Подобная фамильярность вызывала как минимум удивление у высшего генералитета. Василий Гурко, замещавший приболевшего Алексеева, «случайно узнал, что существует приказ, согласно которому старшие представители иностранных военных миссий испрашивали аудиенции у Его Величества, не сообщая об этом начальнику штаба… В то же время невозможно было ожидать от Верховного главнокомандующего во всякое время достаточного знакомства с истинными фактами, имеющими касательство к поднятым ими проблемам. Подобный упрощенный порядок доступа к главе государства не допускается ни в одной цивилизованной стране даже применительно к иностранным послам, которые всегда договариваются об аудиенции при посредстве Министерства иностранных дел» [1067]. Действительно, ни в одной из союзных столиц российские военные и дипломатические представители не имели столь же свободного доступа к главам государств.
Даже когда к концу войны союзники создадут общее руководство, верховный главнокомандующий Фош пожалуется: «У каждой армии свой собственный, отличный от других образ мыслей; каждая должна выполнять требования своего правительства, а последнее имеет свои частные интересы и потребности» [1068]. Существенными были различия и в целях войны. Например, Россию исключительно волновала судьба Черноморских проливов, тогда как Англия и Франция либо объявляли этот вопрос второстепенным, либо не готовы были решать его на устраивающих Россию условиях. Только 27 марта 1915 года английское правительство подтвердило свое согласие на присоединение Россией проливов и Константинополя при условиях, что война будет доведена до победного конца и Великобритания с Францией осуществят свои пожелания за счет Оттоманской империи и «некоторых областей, лежащих вне ее».
Союзники постоянно подозревали друг друга в намерении заключить сепаратный мир с Германией за счет остальных. Как пишет британский историк Роберт Уорт, «легко понять озабоченность Британии и Франции, время от времени сталкивающихся с зачастую подтасованными сведениями о закулисных переговорах о мире, тем более, что по времени они совпадали с еще более искаженными россказнями о предательстве и политическом хаосе в высших эшелонах власти, которые провоцируются кликой Распутина» [1069]. Под влиянием таких сведений англичане снарядили в Россию миссию во главе с великим военным героем Британии графом Гербертом Китченером Хартумским, который должен был поднять боевой дух российского руководства и убедиться в его готовности стоять до конца. В июне 1916 года Китченер по личному приглашению императора отплыл в Архангельск, но недалеко от шведского берега его корабль подорвался на мине и затонул. Гибель графа российская общественность не замедлила объяснить происками Александры Федоровны и Распутина, якобы информировавших немецкий Генштаб о маршруте и времени движения корабля.
По мере того, как накапливалась усталость от войны, нарастали и претензии к союзным государствам за недостаточность военных усилий. «В обывательской массе — но отчасти и в армии — начинало проявляться недовольство союзниками, — писал Сергей Ольденбург. — Возникла весьма популярная формула: «Англия и Франция решили воевать до последнего русского солдата»… Подобное ощущение, только в противоположном смысле, видимо, было и у французов: в декабре 1915 г. генерал Жоффр говорил генералу Жилинскому: «Войну ведет только одна Франция, остальные только просят у нее содействия» [1070].
Крайне сложно решались вопросы оказания взаимной помощи. Россию в первую очередь интересовали промышленное оборудование, любое вооружение и артиллерийские боеприпасы. Впервые вопрос о поставках из-за рубежа был поставлен правительством в сентябре 1914 года [1071]. Тогда же военное министерство приступило к разработке проектов новых казенных оружейных заводов с возможным участием иностранных компаний. Проворнее других оказалась английская фирма «Виккерс» во главе с сэром Базилем Захаровым. История создания ее завода в Царицыне наглядно иллюстрировала трудности взаимодействия различных культур бизнеса, особенно в реальных условиях России.
«Виккерс» обязалась поставить новейшее оборудование и технологии для завода в Царицыне, строительство которого финансировалось из российской казны с обязательствами больших авансов и гарантированных заказов на десятилетие вперед вне конкуренции. Условия для англичан были столь выгодными, что сразу заговорили о масштабной коррупции. Депутат Думы Энгельгардт слышал, как на приеме великий князь Сергей Михайлович заявил:
— Не знаю который, Григорович или Сухомлинов, а хапнули здорово.
Сухомлинов не оставался в долгу:
— Не знаю, кто тут хочет хапнуть? Сам Сергей Михайлович или его Кшесинская? [1072]
Получив заказ и предоплату осенью 1914 года, «Виккерс» начал первую поставку станков в Царицын в январе — феврале 1915 года, когда строящийся им же завод еще не был готов, и 7 месяцев станки оставались на путях. «Этот опыт пересадки наиболее, казалось бы, передового иностранного военно-промышленного предпринимательства в российскую хозяйственную обстановку обернулся лишь ввозом неполного комплекта оборудования и частичным сооружением строительных объектов» [1073]. К февралю 1917 года ни одного снаряда завод не выпустил. С одной стороны, это объяснялось нежеланием англичан ничего форсировать в условиях щедрой предоплаты. С другой стороны, сказывалось сопротивление российской административной и предпринимательской среды, не видевшей смысла делиться прибылями.
Не легче было и России в общении с западными правительствами и бизнесом. В самом конце 1914 года Игнатьев получил телеграмму от великого князя Николая Николаевича с просьбой развернуть военные поставки из Франции, и перед графом сразу же открылся «неведомый, новый для меня мир — талантливых инженеров, трусливых чиновников, беспринципных, жадных на наживу дельцов и истинных паразитов, взлелеянных капитализмом — комиссионеров» [1074]. Одновременно был развернут русский комитет по снабжению в Лондоне, расположившийся в огромном здании «Индиан Хауз», — который терял половину своей эффективности из-за того, что возглавивший его бывший директор Самарского трубочного завода генерал-лейтенант Гермониус не знал английского. Первые несколько месяцев ушло на выяснение из Петрограда российских потребностей. Несколько следующих — на определение формы оплаты. К осени 1915 года удалось договориться о выделении Францией соответствующей кредитной линии. Англия потребовала, кроме того, частичного обеспечения военных кредитов золотом. Америка и Япония соглашались осуществлять поставки только за наличные и золото.
Затем начали размещаться заказы, причем выяснилось, что все крупные предприятия и так загружены заказами собственных правительств. Поэтому, скажем, в одном Париже изготовлением снарядов для России занималось «шестьдесят девять sous-traitants (мелкие заводы и мастерские, работавшие из вторых рук). На одних стучали молоты, на других вертелся десяток-другой токарных и шлифовальных станков. Сегодня у одних не хватало металла, завтра для других требовались рабочие руки, а в результате поставки первых партий снарядов задерживались из-за неодолимых, но предусмотренных в каждом контракте «форс-мажор» [1075]. В итоге до конца года французы поставили в основном только устарелые ружья системы «Гра», ровесницы берданок, которые оказались пригодными только для обучения новобранцев. В 1915 году из миллионного заказа Винчестеру поступило лишь 31 тысяча винтовок, вместо обещанных союзниками 9,3 млн патронов и снарядов пришло 229 тысяч патронов от «Виккерса» и 322,4 тыс. гранат от французского правительства. Выполнение обязательств зарубежными партнерами находилось на уровне 6–7 % [1076].
