Собрание сочинений. Том 2 - Маркс Карл Генрих (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
Такова цена, которую общество платит за то, чтобы нарядные буржуазные дамы имели удовольствие носить кружева! Разве это не очень дешёвая цена? Всего лишь несколько тысяч слепых рабочих, лишь некоторое количество чахоточных дочерей пролетариата, лишь одно хилое поколение плебейской массы, которое передаёт эту хилость своим таким же плебейским детям и внукам, — какое это имеет значение? Никакого, решительно никакого! Наша английская буржуазия равнодушно отложит в сторону отчёт правительственной комиссии и по-прежнему будет наряжать своих жён и дочерей в кружева. — Душевное равновесие английского буржуа замечательная вещь!
Большое число рабочих в Ланкашире, Дербишире и на западе Шотландии занято на ситценабивных фабриках. Ни в одной отрасли английской промышленности развитие техники не увенчалось такими блестящими результатами, как в этой, но и ни в одной оно не привело к такому ухудшению положения рабочих. Применение гравированных цилиндров, приводимых в движение паром, а также изобретение способа одновременного печатания в четыре и шесть красок при помощи таких цилиндров совершенно вытеснили ручной труд, подобно тому как применение машин вытеснило его из хлопчатобумажной прядильной и. ткацкой промышленности. Но на ситценабивных фабриках новые изобретения вытеснили ещё гораздо большее число рабочих, чем там. Здесь один взрослый человек вместе с ребёнком-подручным выполняет при помощи машины ту же работу, которую раньше, при ручном способе, выполняли 200 рабочих. Одна машина даёт в минуту 28 ярдов (80 футов) печатного ситца. Вследствие этого положение набойщиков очень скверное. Ланкашир, Дербишир и Чешир изготовили (гласит петиция набойщиков в палату общин) в 1842 г. 11 млн. кусков печатного ситца; из них 100 тыс. было изготовлено только ручным способом, 900 тыс. — частично машинным, частично ручным способом и 10 млн. — только машинами. Так как машины большей частью введены недавно и к тому же постоянно совершенствуются, то число ручных набойщиков бывает всегда больше, чем требуется для производства; само собой разумеется, что многие из них — в петиции сказано: одна четверть общего их числа — совсем не имеют работы, а остальные бывают в среднем заняты один или два, самое большее три дня в неделю и получают самую низкую плату. Лич утверждает, что на одной ситценабивной фабрике (Дипли-Дейл, близ Бери в Ланкашире) ручные набойщики зарабатывали в среднем не более 5 шилл. («Неопровержимые факты», стр. 47), а между тем, как ему хорошо известно, работающие при машинах довольно прилично оплачиваются. Таким образом, ситцепечатни вполне приобщились к фабричной системе, не подпадая под те ограничения, которым законодательство подвергает последнюю. Они производят модный товар, и потому у них нет установленного рабочего времени. Когда у них мало заказов, они работают половину времени, а если какой-нибудь рисунок имеет успех и дела идут хорошо, фабрика работает до 10, 12 часов ночи, а иногда и всю ночь напролёт. Вблизи моей квартиры в Манчестере была ситценабивная фабрика. Возвращаясь домой поздно ночью, я неоднократно заставал её ярко освещённой, и, как мне часто говорили, детям там нередко приходилось работать так долго, что они искали возможности отдохнуть и поспать хоть минутку где-нибудь на каменной лестнице или в углу прихожей. У меня нет документального подтверждения этого, иначе я бы назвал фирму. В «Отчёте комиссии по обследованию детского труда» лишь бегло упоминается о положении рабочих в этой отрасли промышленности. Здесь сообщается лишь, что, по крайней мере в собственно Англии, эти дети большей частью довольно хорошо одеты и неплохо питаются (относительно, конечно, в зависимости от того, много ли зарабатывают их родители), что они не получают никакого образования и в моральном отношении оставляют желать многого. Для нас достаточно указать на то, что дети эти находятся во власти фабричной системы, и, сославшись на сказанное об этой системе выше, мы можем перейти к дальнейшему.
Об остальных рабочих, занятых в производстве тканей, нам остаётся сказать немного. Работа белильщиков очень вредна, так как им приходится постоянно вдыхать хлор — вещество, самым разрушительным образом действующее на лёгкие. Работа красильщиков уже менее вредна, во многих случаях она даже идёт на пользу рабочему, потому что требует напряжения всех мышц тела. О том, какова оплата этих категорий рабочих, имеется мало сведений, и это доказывает, что она не ниже средней, ибо иначе раздавались бы жалобы. Стригальщики бархата, число которых при большом сбыте плиса довольно велико и доходит до 3–4 тыс., косвенно очень сильно пострадали от фабричной системы. Товар, который раньше изготовлялся на ручных ткацких станках, бывал сработан не совсем равномерно, так что для срезывания отдельных рядов ниток требовалась умелая рука. С тех пор как ткань изготовляется на механических ткацких станках, ряды ниток стали получаться совершенно ровные, каждая нитка идёт параллельно предыдущей, так что для стрижки уже не требуется большого искусства. На эту сравнительно лёгкую работу набрасываются рабочие, которых машины лишили их постоянного заработка, и своей конкуренцией они снижают заработную плату. Фабриканты обнаружили, что эту работу вполне можно поручить женщинам и детям, и заработная плата упала до уровня заработной платы женщин и детей, а сотни мужчин оказались совсем вытесненными. Далее, фабриканты обнаружили, что они могут гораздо дешевле оплачивать работу, которая производится у них на фабрике, чем ту, которая производится в мастерской рабочего, поскольку платить за эту мастерскую косвенно приходилось им же. С тех пор мансарды многих коттеджей, служившие раньше мастерскими для стрижки бархата, опустели или сдаются под квартиры, а стригальщик бархата лишился права свободно распоряжаться своим временем и попал в зависимость от фабричного колокола. Один стригальщик, которому на вид было не более 45 лет, говорил мне, что помнит то время, когда работа, за которую он теперь получает по 1 пенни за ярд, приносила ему по 8 пенсов; правда, он может теперь быстрее стричь более ровный товар, но он может настричь его за час отнюдь не вдвое больше, чем прежде; таким образом, заработная плата его уменьшилась более чем на три четверти. Лич даёт («Неопровержимые факты», стр.35) сравнительную таблицу заработной платы за различные ткани в 1827 и 1843 году. Из неё явствует, что за те ткани, за которые в 1827 г. стригальщик получал по 4 п., 21/4 п., 23/4 п., 1 п. с ярда, в 1843 г. он получал только 11/2 п., 3/4 п., 1 п. и 3/8 п. с ярда. Средний заработок в неделю составлял, по Личу, в 1827 г. 1 ф. ст. 6 шилл. 6 п., 1 ф. ст. 2 шилл. 6 п., 1 ф. ст., 1 ф. ст. 6 шилл. 6 п., а в 1843 г. за те же товары — 10 шилл. 6 п., 7 шилл. 6 п., 6 шилл. 8 п., 10 шилл., причём есть сотни рабочих, которые не получают и этих ставок. — О ручных ткачах, занятых в хлопчатобумажной промышленности, мы уже говорили. Остальные ткани изготовляются почти исключительно ручными ткачами, которые, как и стригальщики бархата, пострадали от конкуренции рабочих, вытесненных машинами из других отраслей промышленности, и, кроме того, подобно фабричным рабочим, беспощадно штрафуются за плохую работу. Возьмём ткачей тёлка. Фабрикант шёлковых материй Броклхёрст, один из крупнейших во всей Англии, представил парламентской комиссии таблицы из своих книг, из которых видно, что за те работы, за которые он в 1821 г. платил 30 шилл., 14 шилл., 31/2 шилл., 3/4 шилл., 11/2 шилл., 10 шилл., он в 1831 г. платит только 9 шилл., 71/2 шилл., 21/4 шилл., 1/3 шилл., 1/2 шилл., 61/4 шилл., хотя в этой отрасли промышленности никаких усовершенствований в машинах сделано не было. Но то, что сделал у себя на фабрике г-н Броклхёрст, вполне можно принять за норму для всей Англии. Из тех же таблиц можно усмотреть, что средний заработок ткача на этой фабрике за всеми вычетами составлял в 1821 г. 161/2 шилл., а в 1831 г. только 6 шилл. в неделю. С тех пор заработная плата ещё более понизилась: за те ткани (так называемые single sarsnets — ординарная тафта), за которые в 1831 г. платили по 1/3 шилл., или 4 п., с ярда, в 1843 г. платят только 21/2 п., а многие ткачи, живущие в деревне, могут найти работу, только если соглашаются на плату в 11/2 — 2 п. с ярда. К этому присоединяются ещё произвольные вычеты из заработной платы. Каждый ткач, берущий основу, получает одновременно и карточку, на которой обычно указано, что готовая работа принимается в такие-то часы, что ткач, который не может работать по болезни, должен об этом известить контору в течение трёх дней, иначе болезнь не может ему служить оправданием; что не может также служить достаточным оправданием ссылка ткача на то, что ему пришлось ждать уточной пряжи; что за определённые дефекты в работе (если, например, на известную длину ткани употреблено больше уточных нитей, чем предписано и т. д.) высчитывается не менее половины заработной платы, а если работа не сдана в указанный срок, вычитается по одному пенни с каждого ярда. — Все эти вычеты, взимаемые в соответствии с карточкой, настолько сокращают заработную плату, что, например, приёмщик, приезжающий два раза в неделю в Ли, в Ланкашире, за готовой тканью, каждый раз привозит своему фабриканту не менее 15 ф. ст. (100 прусских талеров) штрафных денег. Об этом он сам свидетельствует, а между тем он считается одним из самых снисходительных приёмщиков. В былые времена такие вопросы решались третейским судом, но так как рабочие, настаивавшие на таком суде, большей частью получали расчёт, обычай этот мало-помалу исчез, и фабрикант теперь поступает совершенно произвольно: он и обвинитель, и свидетель, и судья, и законодатель, и исполнитель — всё в одном лице. Когда же рабочий обращается к мировому судье, он получает в ответ: взяв карточку, вы заключили контракт и теперь должны его выполнять. Точь-в-точь как с фабричным рабочим. Кроме того фабрикант каждый раз заставляет рабочего подписывать бумагу, в которой сказано, что он, мол, «согласен с произведёнными вычетами». Если же он вздумает сопротивляться, то все фабриканты города тотчас же узнают, что он человек, который, говоря словами Лича,
