История Византийской империи. Том 1 - Васильев Александр Александрович (книги онлайн без регистрации .txt) 📗

Византийское правительство чувствовало сильную нужду в образованных и опытных чиновниках, особенно – в юристах. Ввиду отсутствия специальных юридических школ, молодые люди черпали свои знания от практикующих юристов, нотариусов и правоведов, которые редко обладали глубокими и разносторонними знаниями в этой области. Юридический «лицей» [науч.ред.96], основанный при Константине Мономахе, как раз и служил для удовлетворения этой срочной потребности. Лицей возглавлял Иоанн Ксифилин, знаменитый современник и друг Пселла. Как и ранее, образование было бесплатным. Профессора получали хорошее жалованье, шелковые одежды, питание и пасхальные подарки (Easter gifts). Прием был свободным для всех тех, кто хотел поступить, вне зависимости от социального или экономического статуса, лишь бы у них был достаточный уровень подготовки. Новелла по случаю основания юридической школы [науч.ред.97] дает взгляд изнутри на правительственные взгляды по вопросам образования и юридического знания. Юридическая школа XI века имела четко выраженные практические цели, так как от нее ждали подготовки искуссных чиновников, знакомых с законами империи [921].

Глава философской школы, Константин Пселл, более известный под своим монашеским именем Михаил, родился в первой половине XI века. Благодаря своему прекрасному образованию, обширным знаниям и блестящим способностям, он стоял весьма высоко в оценках современников и стал одной из самых влиятельных личностей в империи. Он был приглашен ко двору, где ему дали важные обязанности и высокие титулы. В то же время он обучал философии и риторике большое количество студентов. В одном из своих писем он писал: «Мы подчинили кельтов [т.е. народы Западной Европы] и арабов. Они обратились к нашей славе с двух континентов. Нил орошает земли египтян, и мой язык [орошает] их дух. Один из этих народов называл меня факелом науки, другой – светилом, третий оказывал мне почести (honored), употребляя самые прекрасные слова» [922]. Следуя примеру его друга Иоанна Ксифилина, главы юридической школы, он принял постриг под именем Михаила и провел некоторое время в монастыре. Но одинокая монашеская жизнь не соответствовала темпераменту Пселла. Он покинул монастырь и вернулся в столицу, где он вновь получил при дворе свое важное место. К концу жизни он достиг высокого положения первого министра. Умер он в конце XI века, вероятно, в 1078 году [923].

Живя в эпоху смут и начинавшегося упадка империи, при частых сменах императоров, что нередко означало и смену направлений и политики, Пселл умел хорошо приспосабливаться к менявшимся обстоятельствам и, служа при девяти императорах, продолжал возвышаться в чинах и приобретать все более влиятельное положение. Пселл не пренебрегал ни лестью, ни заискиванием, ни взятками, чтобы создать свое благополучие. Нельзя, таким образом, сказать, что Пселл отличался большими нравственными достоинствами, хотя в этом отношении он ничем не отличался от громадного большинства людей той смутной и тяжелой эпохи.

Он обладал, тем не менее, многими качествами, которые ставили его значительно выше своих современников. Пселл был высокообразованным человеком, он много знал, читал и работал. Обладая обширными и разносторонними познаниями и большим трудолюбием, он оставил много сочинений в различных областях знания и литературы: в богословии, философии (где он следовал Платону), в естественных науках, филологии, истории, праве, поэзии, в речах и письмах. История Михаила Пселла, описывающая события от смерти Иоанна Цимисхия до последних лет жизни автора (976—1077), является весьма ценным источником для истории XI века, несмотря на некоторую пристрастность в изложении [науч.ред.98]. Во всем литературном творчестве Пселл был представителем светского знания, тесно связанного с эллинистической культурой. Очень заметно, что он не отличался скромностью в оценках самого себя. Он писал в своей хронографии: «Мне говорили, что речь у меня цветет всеми цветами радуги даже в простых разговорах и источает природную прелесть без всяких на то усилий [науч.ред.99]. Я бы о том и не подозревал, если бы мне много раз не напоминали об этом собеседники и не таяли от удовольствия те, кто меня слушал». В другом месте Пселл заявлял, что Константин IX «очень ценил мое красноречие и его уши всегда были привязаны к моим губам», что Михаил VI «искренне им восхищался и пил мед, который стекал с его губ», что Константин Х «наполнял себя его словами как нектаром», что Евдокия «смотрела на него как на Бога» [924]. Историки до сих пор расходятся в своих оценках на личность и деятельность Михаила Пселла. Кажется, тем не менее, очевидным, что он занимал высокое место в культурной жизни Византии XI века, как Фотий в жизни Х и Константин Багрянородный в жизни IX веков [925].

Период Македонской династии, особенно Х век, рассматривается (is viewed) как период расцвета византийской эпической поэзии и византийских народных песен, главным героем которых был Василий Дигенис Акрит [науч.ред.100]. Интенсивная жизнь восточных окраин с ее почти беспрерывными военными действиями создавала большое поле для смелых подвигов и опасных приключений. Наиболее глубокое впечатление в памяти народа оставил на долгие времена герой этой пограничной области Василий Дигенис Акрит. Имя этого эпического героя, как видно, Василий. Дигенис же и Акрит – его прозвания. Прозвание Дигениса, что можно передать как «рожденный от двух народов», объясняется тем, что отец его был араб-мусульманин, а мать – гречанка-христианка. «Дигенисами» надо сказать, вообще называли детей от разноплеменных браков [науч.ред.101]. Акритами же назывались в византийское время защитники крайних границ государства – от греческого слова акра – граница. Акриты, пользовавшиеся иногда полунезависимым положением от центрального правительства, сопоставляются не без основания с западноевропейскими маркграфами, т.е. правителями пограничных областей-марок и, в русской истории, с казаками украйны.

Эпический герой Дигенис Акрит проводит всю жизнь в борьбе с мусульманами и апелатами. Апелатами, что первоначально означало «те, кто угоняет скот», затем «разбойники», назывались в византийское время горные разбойники, эти, по словам А.Н. Веселовского, «удальцы, крепкие духом и мышцами, полуразбойники и полугерои» [926], которые, не считаясь ни с императором, ни с халифом, разоряли страну того и другого. В мирные времена с этими разбойниками совместными усилиями боролись христиане и мусульмане, тогда как во времена военных действий каждая сторона стремилась завоевать поддержку этих опасных людей. Рамбо говорил, что «в этих окраинных областях человек чувствовал себя очень далеко от Византийской империи. Можно было подумать, что находишься не в провинции просвещенной монархии, но в центре феодальной анархии Запада» [927].

На основании разных намеков, которые можно найти в эпосе о Дигенисе Акрите, можно утверждать, что истинное событие, на котором основано повествование, произошло в середине Х века в Каппадокии и в области Евфрата. В эпосе Дигенис совершает великие подвиги и сражается за христиан и за империю. В его системе взглядов православие и Романия (Византийская империя) неразделимы. Описание дворца Дигениса дает хорошее представление о великолепии и богатстве, находимых во владениях крупных земельных собственников Малой Азии, по поводу которых так негодовал Василий II Болгаробойца. Как говорят, прототипом Дигениса Акрита был не христианин, а полулегендарный борец за исламскую веру Сайид Баттал Гази, имя которого связывается с битвой при Акроинионе [науч.ред.102]. Имя Дигениса оставалось популярным и в последующие периоды Византийской истории. Феодор Продром, поэт XII века, тогда, когда пытался воздать должную похвалу императору Мануилу Комнину, не смог найти ничего лучшего, как назвать его «новым Акритом» [928].