Гай Мэннеринг, или Астролог - Скотт Вальтер (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
- Ну, в таком случае, господа, - сказал Глоссин, придвинув стул и начав перелистывать бумаги, - скажите, много ли вы успели сделать? Где показания?
- Передайте мне сейчас же все бумаги, - сказал Плейдел, обращаясь к писцу. - Знаете, мистер Глоссин, у меня все документы разложены в особом порядке, и, если кто-нибудь другой их будет трогать, я потом ничего не найду. Но мы сегодня еще обратимся к вашей помощи.
Глоссин в своем вынужденном бездействии взглянул украдкой на Хаттерайка, но ничего не мог прочесть на его мрачном лице, кроме злобы и ненависти ко всему, что его окружало.
- Только справедливо ли это, господа, - сказал Глоссин, - что бедняга закован в такие тяжелые цепи; ведь он вызван только для допроса.
Этими словами он хотел дать арестованному почувствовать свое расположение.
- Он уже один раз бежал, - сухо сказал Мак-Морлан, и Глоссин был вынужден замолчать.
Меж тем ввели Бертрама, и Глоссин, к своей досаде, увидел, что все очень дружественно с ним поздоровались, в том числе даже сэр Роберт Хейзлвуд. Бертрам рассказал о своих детских воспоминаниях так просто и скромно, что в искренности его нельзя было сомневаться.
- Это, кажется, больше похоже на гражданское, а не на уголовное дело, сказал Глоссин, вставая, - а так как вы, господа, очевидно, знаете, что мнимое родство этого человека с Бертрамом затрагивает и меня лично, я попрошу вашего позволения удалиться.
- Нет, сэр, - сказал Плейдел, - без вас нам никак не обойтись. Но почему вы называете права этого молодого человека мнимыми? Я не хочу касаться ваших оснований, если они есть, но...
- Мистер Плейдел, - ответил Глоссин, - я всегда любил действовать в открытую и, по-моему, смогу объяснить вам все дело сразу. Этот молодой человек, которого я считаю незаконнорожденным сыном покойного Элленгауэна, уже несколько недель странствует тут под разными именами, заводит какие-то дела с полоумной старухой, которую, насколько я знаю, недавно застрелили во время схватки, и с другими жестянщиками, цыганами и тому подобным сбродом, да еще с этим грубияном фермером из Лидсдейла, а тот настраивает всех арендаторов против лэрдов, как сэр Роберт Хейзлвуд из Хейзлвуда знает...
- Извините меня, мистер Глоссин, - сказал Плейдел, - а кто же, по-вашему, этот молодой человек?
- Я вполне уверен, да и он может подтвердить (тут он взглянул на Хаттерайка), что это не кто иной, как незаконнорожденный сын покойного Элленгауэна и Дженнет Лайтохил; она потом вышла замуж за корабельного мастера Хьюита, живущего близ Эннена. Зовут его Годфри Бертрам Хьюит, и под этим именем он и был записан в матросы на королевскую таможенную яхту "Каролина".
- Вот как? - заинтересовался Плейдел. - Это звучит очень правдоподобно! Но не будем больше терять времени на разговоры о глазах, телосложении и прочем. Допрошу вас, подойдите сюда, - сказал он.
К столу подошел молодой моряк.
- Вот настоящий Саймон Пьюр [253], вот Годфри Бертрам Хьюит собственной персоной; он вчера вечером прибыл с острова Антигуа via [t101] Ливерпуль. Он помощник капитана Вест-Индской компании, и, хоть он и не совсем законно появился на свет, он сумел на этом свете пробить себе дорогу.
В то время как другие судьи о чем-то заговорили с моряком, Плейдел вытащил из кучи лежавших на столе бумаг старый бумажник Хаттерайка. Контрабандист вдруг переменился в лице, и наш зоркий адвокат сразу же сообразил, что там должно находиться что-то интересное. Он положил бумажник на стол и начал просматривать вынутые оттуда документы. Тут он заметил, что арестант как будто успокоился.
"Должно быть, там есть еще что-то", - подумал Плейдел и снова стал тщательно разглядывать бумажник, пока наконец не нашел узенькой прорези в переплете и не вытащил оттуда три маленькие бумажки. Повернувшись к Глосспну, Плейдел попросил его рассказать им, не ездил ли он сам искать Кеннеди и сына своего патрона в тот день, когда они оба исчезли.
- Нет, не ездил.., то есть.., да, ездил, - отвечал Глоссин, которого начинала мучить совесть.
- Странно, однако, - заметил адвокат, - вы были так близки с семейством Элленгауэна, а я не помню, чтобы я вас допрашивал или даже чтобы вы являлись ко мне в то время, когда я производил следствие.
- Меня вызвали в Лондон, - отвечал Глоссин, - по очень важному делу как раз на следующее утро после этого печального события.
- Господин секретарь, - сказал Плейдел, - занесите его ответ в протокол. И это важное дело заключалось, насколько я понимаю, в том, чтобы дисконтировать три векселя, полученные вами от господ Ванбеста и Ванбрюггена и акцептованные неким Дирком Хаттерайком в самый день убийства. С чем и поздравляю вас; насколько я могу судить, они были оплачены сполна. Я этого и предполагать не мог.
Глоссин побледнел.
- Это вещественное доказательство, - продолжал Плейдел, - подтверждает все, что рассказал нам о вашем поведении некий Габриель Фаа, который сейчас находится под стражей; он был очевидцем сделки, которую вы заключили тогда с нашим уважаемым подследственным. Вы хотите что-нибудь сказать в свое оправдание?
- Мистер Плейдел, - очень спокойно сказал Глоссин, - я думаю, что, если бы вы были моим адвокатом, вы не посоветовали бы мне сразу отвечать на обвинение, которое самый презренный из людей готов подтвердить ложной клятвой.
- Мой совет, - ответил Плейдел, - зависел бы от моего убеждения в том, виновны вы или нет. В вашем положении вы, вероятно, изберете лучший путь; но, вы понимаете, мы должны вас арестовать.
- Арестовать? Как? За что? - воскликнул Глоссин. - По обвинению в убийстве?
- Нет, только за содействие и соучастие в похищении ребенка.
- Это преступление допускает поруку.
- Извините, - ответил Плейдел, - это plagium, [t102] a plagium - это уголовное дело.
- Вы ошибаетесь, мистер Плейдел, тому имеется всего лишь один прецедент, это случай с Торренсом и Уолди. Как вы помните, там речь шла о двух женщинах, похитительницах трупов, которые обещали украсть трупик ребенка для неких молодых врачей. Чтобы сдержать свое слово и не сорвать вечернюю лекцию по анатомии, они украли живого ребенка, убили и продали труп за три шиллинга и шесть пенсов. Их действительно повесили, но за убийство, а не за plagium. Вы чересчур увлеклись гражданским кодексом.
- Но все-таки, если только этот молодой человек подтвердит все, что мы узнали, мистеру Мак-Морлану придется препроводить вас в тюрьму. Стража, уведите Глоссина и Хаттерайка, только содержите их в разных помещениях.
Ввели цыгана Габриеля. Он подробно рассказал, как он бежал с судна капитана Притчарда и присоединился к контрабандистам во время схватки, в точности сообщил, как Дирк Хаттерайк поджег свой люгер, когда тот выбыл из строя, как под прикрытием дымовой завесы он бежал оттуда со своей шайкой, как он спрятался в пещере, куда втащил все товары, которые сумел спасти, собираясь пробыть там до наступления темноты. Потом Хаттерайк, его помощник Ванбест Браун и еще трое контрабандистов, в числе которых был и сам Габриель, отправились в ближайшие леса, чтобы повидать там кое-кого из своих сообщников. С Кеннеди они повстречались случайно, и вот Хаттерайк и Браун, зная, что он виновник всех их несчастий, решили его убить. Цыган рассказал, что видел, как они схватили его и потащили лесом, но сам он в стычке не участвовал и не знал, к чему она привела. Потом он вернулся в пещеру уже другой дорогой и снова встретил Хаттерайка и его сообщников. Хаттерайк сказал, что они своротили сверху огромный камень и что Кеннеди уже лежит и стонет на берегу. Вдруг среди них появился Глоссин. Габриель Фаа оказался свидетелем того, какою ценой Хаттерайк купил его молчание. Цыган мог сообщить все подробности о жизни молодого Бертрама до той поры, когда тот попал в Индию, после чего он потерял его из виду, пока неожиданно не встретился с ним в Лидсдейле. Габриель сказал, что немедленно известил об этом свою тетку Мег Меррилиз, а также Хаттерайка, который был тогда как раз на берегу. Старуха была разгневана тем, что Хаттерайк все узнал. В заключение Габриель сказал, что Мег Меррилиз сразу же обещала сделать все возможное для того, чтобы помочь молодому Элленгауэну вернуть свои права, даже если ей придется ради этого выдать Хаттерайка, и что ей содействовали и другие цыгане, считавшие, что все это ей ведено свыше какой-то таинственной силой. Должно быть, именно поэтому она и отдала Бертраму принадлежавшие табору ценности, которые у нее хранились. По приказанию той же Мег Меррилиз в ночь, когда было произведено нападение на таможню, трое или четверо цыган вмешались в толпу, с тем чтобы освободить Бертрама, и поручение это выполнил сам Габриель. Он сказал, что, исполняя приказания Мег, они не задумывались над тем, права она или нет; безграничное уважение, которым старая цыганка пользовалась у себя в таборе, исключало всякие колебания по этому поводу. Допрос был продолжен, и свидетель добавил еще, что тетка его всегда говорила, что Гарри Бертрам носит на шее какое-то доказательство своего происхождения. Она утверждала, что это талисман, изготовленный для него одним ученым человеком из Оксфорда, и вселила в контрабандистов уверенность, что стоит только отнять у него этот предмет, как судно их погибнет.
