Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии - Спенсер-Черчилль Уинстон (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT, FB2) 📗
В это время бурские санитары были приглашены забрать тех своих раненых, которых можно было перемещать, — после того, как противник вернул нам раненых на Спион Коп, мы следовали этой практике и отсылали их людей всякий раз, когда была такая возможность, и они хотели их забрать.
Желая узнать, какое впечатление произвело на буров последнее сражение, я поспешил встретиться с санитарами, которые в сопровождении трех всадников с большим белым флагом приближались со стороны Булваны. Их предводитель был замечательным стариком, настоящим вельдским буром. Он бегло говорил по-английски, и мы скоро разговорились.
Накануне нам было официально объявлено о сдаче Кронье, и я спросил, слышал ли он об этом. Он ответил, что знал о затруднительном положении Кронье, но понял, что тот сумел вырваться вместе со своей армией. Что до сдачи, это может быть как правдой, так и ложью:
— «Нам преподносят так много лжи, что мы ничему не верим».
Когда я вновь присоединился к Южноафриканской легкой коннице, иррегулярная бригада вновь пошла в наступление. Сборный полк майора Гоу обследовал дальний хребет и обнаружил, что он не занят. Теперь Дундональд направил туда всю свою команду и вместе со штабом вскарабкался на вершину. Но, к нашему разочарованию, Ледисмит оттуда виден не был. Два или три следующих хребта завесой отделяли нас от него. Прошел день, было уже больше шести часов. Бурская артиллерия все еще стреляла, и было бы неразумно дальше проводить рекогносцировку на неровной местности в наступившей темноте.
Был дан приказ к отступлению, и мы уже начали двигаться, когда прибыл посыльный от Гоу с сообщением, что последний хребет между нами и городом не занят врагом, что он мог видеть оттуда Ледисмит и что в настоящий момент путь туда свободен. Дундональд немедленно решил сам двинуться в город с двумя эскадронами для разведки, а остальную бригаду отправил обратно в лагерь. Он пригласил меня сопровождать его, и мы галопом помчались туда.
Я никогда не забуду эту поездку. Был очаровательный прохладный вечер. Подо мной был сильный и свежий конь, которого я сменил в полдень. Почва была неровная, с камнями, но нас мало это волновало. За следующим хребтом и еще за одним подъемом или холмом был Ледисмит — предмет всех наших надежд и устремлений в течение многих недель почти непрерывного сражения. Где-то через час мы будем в городе. Возбуждение этого момента было усилено быстрым галопом. Смело вперед, с азартом, вверх и вниз по холму, через камни, сквозь кусты! Мы обогнули холм, и нашему взору предстали домики с жестяными крышами и темные деревья. Ради того, чтобы увидеть и спасти их, мы шли так долго.
Британские пушки в Лагере Цезаря методично стреляли, несмотря на сумерки. Что там происходило? Неважно, мы уже прошли опасную зону. Теперь мы были на ровном месте. Бригадир, его штаб и кавалеристы выпустили из рук поводья. Мы неслись через терновник вдоль Интомби Спрюйт.
Неожиданно нас окликнули. «Стой, кто идет?» — «Колонна освобождения Ледисмита», и тут из траншей и окопов, искусно скрытых среди кустов, с радостными криками выбежал десяток оборванных людей, некоторые из них плакали. В сумерках они казались страшно бледными и худыми. Несчастный бледнолицый офицер размахивал шлемом и глупо смеялся, высокие сильные колониальные всадники, встав в стременах, тоже разразились приветственными криками, ибо теперь мы знали, что дошли до линии пикетов Ледисмита.
Дурбан, 10 марта 1900 г.
Поскольку дорога, по которой эскадроны Дундональда вошли в город, так и не была перекрыта врагом, можно считать, что осада Ледисмита закончилась в последний день февраля.
Во всех операциях по освобождению Ледисмита потери составили 300 офицеров и более 5000 солдат, при общей численности войск в 23 000, что составляет более двадцати процентов. Эти потери были следствием не одного победоносного сражения, но 25 дней общих боев в течение десяти недель, причем до последней недели мы не имели определенных успехов, которые могли бы подбодрить войска.
3 марта армия освобождения торжественно вошла в город и, пройдя через него, встала лагерем на равнине за городом. Вдоль улиц стояли его храбрые защитники, аккуратные, чистые, в своей лучшей униформе, но бледные, худые, с осиными талиями. На их ремнях было на несколько дырок больше, чем положено.
Перед маленькой ратушей, чья башня, жестоко побитая, но устоявшая, казалось, символизировала дух гарнизона, сэр Джордж Уайт и его штаб сидели верхом на скелетоподобных лошадях. Напротив них выстроились волынщики шотландских горцев Гордона. Горожане с запавшими глазами, но радостные, заполнили тротуары и оконные проемы. Все, кто смог найти флаги, их вывесили.
Ровно в одиннадцать часов освободительная армия стала входить в город. Первым ехал сэр Редверс Буллер со своим штабом в сопровождении Королевских драгун. Пехота и артиллерия следовали бригада за бригадой, но впереди всех, в виде особого признания их доблести, маршировали Дублинские фузилеры, малочисленные, но гордые.
Многие солдаты, в память о своем изумрудном острове, прицепили к шлемам зеленые веточки, и все маршировали так, что было приятно смотреть. Их полковник и четыре офицера выглядели счастливыми, как короли. Когда полк проходил мимо сэра Джорджа Уайта, солдаты узнали своего прежнего генерала и в нарушение устава помахали ему шлемами и ружьями, прокричав приветствие. Некоторые даже покинули строй. Увидев это, горцы Гордона стали приветствовать Дублинцев, а затем приветственные крики уже не прекращались, каждый проходящий полк получал свою долю оваций.
Все утро и до полудня длинный поток солдат и пушек тек по улицам Ледисмита, и все поражались этим людям — грязным, измотанным войной, обветренным и смуглым, в рваной униформе, развалившихся башмаках и шлемах, но все же великолепным солдатам, твердо шагавшим, широкоплечим, с триумфальным блеском в глазах и кровью воинственных предков в жилах. Это был парад львов. И вот, когда встретились два батальона Девонцев, оба — покрытые славой, и старые друзья, покинув строй, стали пожимать друг другу руки и кричать, это захватило всех, и я тоже стал кричать и махать шляпой с пером, и кричал, пока уже больше не мог кричать от радости, что я дожил до этого дня.
В тот вечер, когда победоносная армия Буллера вошла в город, я пошел повидать сэра Джорджа Уайта, и мне посчастливилось застать его одного и незанятого. Сэр Джордж Уайт рассказал мне, как он добрался до Наталя меньше чем за неделю до объявления войны. Уже шли некоторые приготовления к тому, чтобы встретить стремительно приближающегося противника, и ему пришлось встать перед выбором: либо нарушить все эти планы и полностью реконструировать схему защиты, либо принять то, что уже было сделано, в качестве основы для дальнейших операций.
Сэр Пенн Саймонс, который командовал войсками Колонии, сильно недооценивал военную мощь буров, и попытался навязать свое мнение сэру Джорджу Уайту, который, однако, отнесся к сложившейся ситуации более серьезно и был особенно обеспокоен тем, что наши позиции сильно выдавались, вперед. Он хотел отвести их назад, и сэр Арчибальд Хантер, начальник его штаба, был с ним согласен.
Они решили спросить сэра Уолтера Хели-Хатчинсона, какие последствия, по его мнению, повлечет за собой отвод войск. Губернатор заявил, что «лоялисты» будут этим оскорблены и обескуражены; могут возникнуть серьезные проблемы с голландцами; а что касается туземцев, которых в Натале и Зулуленде около 750 000, то на них отступление может подействовать так, что все это кончится катастрофой.
Услышав мнение, высказанное губернатором, человеком способным и знающим местные условия, сэр Арчибальд Хантер сказал, что это вопрос «баланса отрицательных факторов», и посоветовал оставить войска в Гленко. Дело застопорилось.
Стоит поэтому посмотреть, насколько суждение губернатора было оправдано ходом дальнейших событий. Вся область вдоль Клип Ривер восстала, и многие влиятельные голландские фермеры в Натале присоединились к врагу. Только лояльность туземцев превзошла ожидания губернатора: их вера в британскую власть и предпочтение британского правления выдержали гораздо более суровые испытания, чем могли бы ожидать даже самые дальновидные. В это мрачное время мы получили богатую награду за то, что последовательно проводили гуманную и доброжелательную политику в отношении народа банту; бурам же пришлось тяжело расплачиваться за свою жестокость и грубость.
