Великая Отечественная. Хотели ли русские войны? - Солонин Марк Семенович (лучшие книги txt) 📗
Всего под прикрытием «учебных сборов», без объявления открытой мобилизации, в мае-июне 1941 года были призваны порядка 800 тысяч резервистов, из которых по меньшей мере 668 тысяч прибыли в войска до начала войны (эта минимальная из известных мне цифр приведена в Справке начальника оргучетного отдела Оперативного управления Генштаба Красной армии полковника Ефремова от 1 марта 1942 года). Казалось бы, при наличии такого контингента личного состава можно было доукомплектовать все стрелковые дивизии (а это основная сила в обороне) приграничных военных округов (будущих фронтов) до полной штатной численности военного времени. Арифметика тут очень простая: 103 стрелковые дивизии со средней укомплектованностью порядка 10 тысяч человек, каждой из них для
полного отмобилизования требуются в среднем по 4,5 тысячи человек, итого — 463 тысячи.
Почему же многие (большинство) стрелковые дивизии первого эшелона западных округов встретили начало войны, будучи укомплектованными лишь на 65–85 % от штата военного времени? Ответ прямым текстом назван в приведенном выше рассказе про формирование 21-й армии: мобилизованный под прикрытием «учебных сборов» контингент был прежде всего и главным образом обращен на доукомплектование соединений второго стратегического эшелона.
Это очень странно, просто невероятно, если исходить из того, что стратегическое развертывание мая-июня 1941 года было развертыванием для обороны. В целях обороны следовало срочно доукомплектовать приграничные стрелковые дивизии, затем — дивизии второго эшелона западных округов и лишь после этого — если Бог даст и время еще будет — заняться отмобилизованием второго стратегического эшелона.
Но Красная армия развертывалась не для обороны, а для нанесения внезапного первого удара, в интересах которого все мероприятия были подчинены задаче обеспечения максимальной скрытности и секретности. Именно поэтому самые демаскирующие стратегический замысел действия — отмобилизование первого эшелона округов/ фронтов, их сосредоточение и развертывание на приграничных рубежах — были отнесены в самый конец процесса, а начался он в глубочайшем тылу, с выдвижения армий резерва ГК (второй стратегический эшелон) на рубеж рек Западная Двина и Днепр. Лишь после того как сотни железнодорожных эшелонов застучали по рельсам, в середине июня 1941 года пришли в движение и войска второго эшелона приграничных округов.
В период с 12 по 15 июня командование западных округов получило приказы на выдвижение «глубинных дивизий» ближе к государственной границе. Срок завершения перегруппировки — к 1 июля. Вот как описывает эти события в своих мемуарах маршал И. X. Баграмян (в то время — полковник, начальник оперативного отдела штаба Киевского ОВО):
«15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому: мы еще в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу — заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Дивизии забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны были только ночью.»
Директива аналогичного содержания и с указанием той же даты завершения сосредоточения — к 1 июля — поступила и в Западный ОВО (Белоруссия). Накануне войны 32 дивизии западных округов тайно, ночными переходами, через леса и болота крались к границе. Полковник Новичков, бывший в начале войны начальником штаба 62-й стрелковой дивизии 5-й армии Киевского ОВО, в своих воспоминаниях пишет: «Части дивизии выступили из лагеря в Киверцы и, совершив два ночных перехода, к утру 19 июня вышли в полосу обороны, однако оборонительный рубеж не заняли, а сосредоточились в лесах вблизи него».
«Гремя огнем, сверкая блеском стали…»
Последние сомнения в наступательной направленности стратегического развертывания исчезают, стоит лишь нам нанести на географическую карту расположение главной ударной силы Красной армии — механизированных (то есть танковых) корпусов.
Благодаря предусмотрительно вырисованной в сентябре 1939 года «линии разграничения государственных интересов СССР и Германии на территории бывшего Польского государства» (именно так официально называлось то, что в книгах и учебниках называется «западной границей») эта «граница» имела два глубоких (на 120–170 км) выступа, обращенных «острием» на Запад. Если бы Красная армия собиралась встать в оборону, то на «остриях выступов» следовало оставить лишь минимальные силы прикрытия, а основные оборонительные группировки развернуть у оснований Белостокского и Львовского выступов. Такое построение позволяло избежать окружения своих войск на территории выступов и сократить общую протяженность фронта обороны (длина основания треугольника всегда короче суммы двух других сторон). Мехкорпуса как инструмент нанесения сокрушительного контрудара по прорвавшемуся в глубину обороны противнику следовало сосредоточить еще дальше на восток, примерно на уровне «старой» границы 1939 года.
В июне 1941 года все было сделано точно наоборот. Почти все мехкорпуса развертывались к западу от границы 1939 года. Четыре самых мощных мехкорпуса Красной армии (6, 4, 8 и 15-й), по числу танков «новых типов» (то есть Т-34 и КВ) превосходившие все остальные (а «остальных» было 26) вместе взятые, сгрудились на самых остриях выступов (на схеме диаметр значка пропорционален числу танков в мехкорпусе, а длина стрелки — числу танков «новых типов»).
Среди этих «четырех богатырей» особенно выделялся 6-й мехкорпус. К началу боевых действий в нем числились 1131 танк (больше штатной нормы!), 294 трактора/ тягача (почетное «второе место» среди всех мехкорпусов РККА), а по числу автомашин и мотоциклов (4779 и 1042 соответственно) он занимал абсолютное первое место. Лучший мехкорпус Красной армии прятался в чаще дремучих лесов у Белостока. Можно догадаться, как он попал в Белосток, — к городу сквозь вековые леса и бездонные болота подходит нитка железной дороги. Выйти же своим ходом из Белостока корпус мог только в одну сторону — по шоссе на Варшаву, до которой от тогдашней линии границы оставалось всего 80 км. Магистральной автомобильной дороги от Белостока на восток, в глубь Белоруссии, как не было тогда, так нет и по сей день.
С 14 по 19 июня командование приграничных округов получило указание к 22–23 июня вывести фронтовые управления на полевые командные пункты. Так, в телеграмме начальника Генерального штаба от 19 июня командующему войсками Киевского ОВО было сказано: «К 22.06 1941 г. управлению выйти в Тернополь, оставив в Киеве подчиненное Вам управление округа. Выделение и переброску управления фронта сохранить в строжайшей тайне.»
Развертывание на базе военных округов фронтов, создание фронтовых управлений и вывод их на полевые командные пункты — это война. В мирное время фронты в составе Красной армии никогда не создавались (развернутый с конца 30-х годов Дальневосточный фронт может служить как раз примером «исключения, подтверждающего правило»: граница с оккупированным Японией Китаем непрерывно вспыхивала то большими, то малыми вооруженными конфликтами). И напротив — фронтовые управления создавались перед каждым новым наступлением (11 сентября 1939 года — за шесть дней до начала войны с Польшей, 9 июня 1940 года — за девятнадцать дней до «кампании по принуждению Румынии» к передаче Бессарабии и Северной Буковины). Сколько дней оставалось от 19 июня до запланированного начала грандиозной наступательной операции? На этот вопрос мы сможем ответить лишь после радикального расширения доступной историкам источниковой базы.
Впрочем, самое важное доподлинно известно уже сегодня — ни один из «трех планов Сталина» так и не был реализован. 22 июня 1941 года незавершившие отмобилизование войска Красной армии, не успевшие построить ни запланированные наступательные, ни импровизированные оборонительные группировки, подверглись сокрушительному удару и фактически были разгромлены по частям. И лишь огромные размеры этих «частей», колоссальные людские ресурсы (во втором полугодии 1941 года в Красную армию были призваны 11 миллионов 790 тысяч человек), циклопические горы оружия, накопленного в предвоенные годы, мощная и географически недоступная для немецкой авиации оборонная промышленность позволили избежать полного и окончательного разгрома.
