Иосиф Грозный (Историко-художественное исследование) - Никонов Николай Григорьевич (читать хорошую книгу txt) 📗
«Государь, слишком доверяющий подобным обещаниям и не принимающий никаких мер для своей личной безопасности, — Сталин подчеркнул эти слова, — обыкновенно погибает, потому что привязанность подданных, купленная подачками, а не величием и благородством души, хотя и легко приобретается, но обладание ею непрочно, и в минуты необходимости на нее нельзя полагаться».
И еще выписал:
«Без боязни могут быть государи жестокими в военное время или когда они обладают значительными армиями, так как без жестокости трудно поддержать порядок и повиновение в войсках».
Эту макиавеллиевскую заповедь Сталин сделал главнейшей, когда впоследствии пришлось рубить заговоры в ОГПУ-НКВД и в высшем командовании Красной Армии. А дальше и в грянувшую Отечественную.
Все было ясно и точно разложено по полкам у этого философа или циника. Ни у одного из древних, а тем более современных мыслителей Сталин не находил ничего подобного. Это был учебник власти, учебник удержания власти, военной науки, и много еще что Сталин открыл для себя. Прочитав и проработав в один присест «Государя», Сталин затребовал найти и другие работы флорентийца. И ему доставили еще более ясное по прямоте и сатанинской откровенности «Рассуждение о первой декаде Тита Ливия». Работа эта была изучена еще более тщательно. И, наконец, он приказал перевести еще не переведенную рукопись Макиавелли «О военном искусстве», оказавшуюся, к сожалению, более слабой и повторяющей две первые книги.
«Ну, чьто жь, — сказал Сталин, заканчивая изучение всего наследия великого сатаниста, — хороще, чьто эты кныги воврэмя попали под руку. С ными лэгче жить». Он положил ладонь на творения Макиавелли и две толстые тетради, испещренные цитатами и выдержками, и, подумав, вызвал Товстуху:
— Вот чьто… Эты кныги… я приказываю… изъят… из всэх быблиотэк, из всэх хранылищь и… пэрэвэсти в спэцхран. За чтэныэ… и хранэные их… установыть уголовную отвэтствэнност… Всо…
Макиавелли исчез с книжных полок и не переиздавался при жизни Сталина. Одна книга его «О военном искусстве», случайно выпущенная в 1939 году, была тут же изъята! Ни одно сочинение Макиавелли не выпускалось и после, вплоть до конца века.
Сам же вождь постоянно обращался к этому советнику, и жизнь показала, насколько плодотворными были для него советы. Макиавелли.
Люди, стоявшие во главе флорентийского правительства с 1434 по 1494 год, говорили, что необходимо через каждые пять лет вновь устанавливать правительство, потому что иначе власти не удержишь: под этим выражением они подразумевали, что надо однажды в пять лет наводить ужас и трепет на граждан, истребляя всех, кто кажется правительству подозрительным и вредным; достигнув власти путем ужаса, правительство должно тем же средством обновлять и поддерживать свою власть; как только изгладятся воспоминания о строгостях его, люди начнут решаться на смелые нововведения и осмелятся громко роптать. Необходимо предупредить это возвращением государства к его началу.
Глава четвертая
КОГДА В ДЕЛЕГАТОВ ЦЕЛЯТСЯ ИЗ ВИНТОВКИ
Больше всех заблуждается тот, кто считает себя самым хитрым.
Сталин вызвал Ягоду в конце своего рабочего дня. Шел первый час ночи. Барственный, разъевшийся нарком, глава ГПУ, хотя формально еще заместитель Менжинского, тщательно пытающийся скрыть свое чванливое самодовольство, красавчик с квадратными «наркомовскими» усиками, которые неизвестно кто ввел в обиход, то ли Чаплин, то ли Гитлер, вошел в кабинет, предупредительно хмуря бровь и стараясь казаться как можно более озабоченным.
Но даже он сейчас понимал, что вождя ему не провести, — видит насквозь, и потому лучше не притворяться. Пригласив его сесть, Сталин, по обыкновению сначала слегка поворачивая голову, как бы заново оценивая вошедшего и слегка щурясь, молчал. Лицо вождя было непроницаемо, но Ягода плечами и даже лопатками чувствовал неприятную изморозь. Ягода, конечно, знал, что у Сталина есть своя отлично работающая разведка — СВОЯ и не подчиненная ему, Генриху Григорьевичу Ягоде, чье имя давно уже наводило страх на чиновников и «контру» — так все еще кратко именовались многочисленные арестованные, которых свозили на допросы в «ЛУБЯНКУ», но Ягода и представить себе не мог, КЕМ могли быть эти сталинские шпионы над шпионами. Разведчики Сталина были вахтерами, шоферами, банщиками в Сандунах, комиссарами по его собственному управлению и даже знаменитыми актрисами, без больших уговоров ложившимися в наркомовские постели. Были там мастера по идеальному вскрыванию почты и инженеры-связисты самой высокой квалификации. Их было немного, не столько, чтобы соперничать с ГПУ, но была у этой сталинской разведки одна очень существенная особенность: если ГПУ-НКВД Сталин знал и принимал у себя только на уровне высшего руководства, собственная разведка вождя замыкалась только на нем, и каждый его разведчик знал в лицо лишь одного непосредственного начальника и… самого товарища Сталина! Эта четвертая разведка, помимо ОГПУ, армейской ГРУ и разведки Наркоминдела, была сверхсекретной. Ею руководил он САМ, и все самые важные сведения стекались лично к нему по особым каналам связи и подчас по сложным шифрам. В редких случаях подключался Поскребышев, но повторюсь: всех своих разведчиков Сталин знал лично, они имели особые номерные удостоверения и не фиксировались при посещении или вызванные на доклады. Может показаться фантастикой такая разведка над разведками, но она была, и с каждым ее членом Сталин говорил лично. Часть этой разведки впоследствии называлась СМЕРШ и руководилась Абакумовым, но ни Абакумов, ни Поскребышев не знали всех ее агентов. Надо ли отмечать, каким страшным, абсолютным молчанием обеспечивалась ее секретность.
И. В. Сталин, 1936 г.
Личная разведка донесла в январе 34-го: на предстоящем 17-м съезде ВКП(б) готовится переворот. Группа, в основном «старых большевиков-ленинцев», попытается забаллотировать Сталина тайным голосованием, а среди кандидатов на место Сталина обсуждаются кандидатуры Шеболдаева, Каменева, Орджоникидзе и Кирова.
— Товарищ Ягода… — негромко, но с нажимом проговорил Сталин… — ви должьны помочь нам… рэшить один важьнэйщий для нас вопрос…
Ягода изобразил предельное внимание.
— Вопрос этот… такой: можьно ли по атпэчаткам палцев… на бюллетенэ для голосования точно установыть личность… голосовавшего? Можьно ли… установыть… кто был… протыв?
— Если позволите?
— Говорытэ.
— Можно сконструировать урны для голосования, когда каждый бюллетень будет ложиться точно в том порядке, как будут голосовать подходящие… А наблюдатели будут фиксировать в том же порядке фамилии проголосовавших. Гарантия почти стопроцентная.
— А эще? — недоверчиво сказал Сталин.
— Отпечатки на бумаге, даже на хорошей, глянцевой, ненадежны… Кроме того, у нас должны быть дактилоскопические данные всех делегатов…
Сталин помолчал и провел кончиком пальцев по седине, выступившей недавно у висков. Седели в первую очередь рыжие волосы. Ведь он был рыже-черным. Почти шатеном и отнюдь не брюнетом, как на всех плакатах, портретах. Он встал и вышел из-за стола.
— Можетэ сыдеть, товарищ… Ягода… — хмуровато остановил он пытавшегося встать главного чекиста… — Надэюсь… — Сталин раскурил трубку и пустил клуб пахучего дыма, явно наслаждаясь. — Надэюсь, что ви положитэ нам точный спысок всэх, кто проголосует протыв… Это… нэ мое заданые… Оно очэнь важьно… Это заданые партии!
Ягода молча наклонил аккуратно причесанную голову.
— Это… — Сталин высоко поднял брови, — как говорил вэликий Ленин, — архиважьнэйшее дэло. К съезду всо должьно быть готово в лучшем видэ… Эще… Нужьно… установит точный, но… нэгласный… присмотр за всэми дэлэгатами. Их номэрами в гостыницах… на квартирах, частных встрэчах… Враги, конэчно, исползуют сбор в Москве. Эсть основания полагат… чьто зрэет заговор… Задэйствуйтэ на врэмя съэзда всэ свои рэзэрвы… всэх сотрудныков. И… чьтоб ныкаких сбоев! Сводку подать сразу послэ голосованыя… Рэзультаты эго будут объявлэны… на другой дэнь. За ночь поработайтэ… с бюллэтэнями… Всо…
