Наталия Гончарова - Черкашина Лариса Сергеевна (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
«Он был родом африканский арап из Абиссинии; сын одного из тамошних могущественных и богатых влиятельных князей», как повествует «Немецкая биография» прадеда поэта, «горделиво возводящего свое происхождение по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима».
В фамилъном гербе, разрешение на который Абрам Петрович испросил у государыни, было изображение африканского слона под короной. Не хотел ли таким образом прадед поэта напомнить о своем историческом роде? Ведь именно на боевых слонах и начал свой поход на Рим карфагенский полководец Ганнибал.
И будущая свекровь Натали – Надежда Осиповна, внучка «царского арапа», в девичестве носила эту славную и чрезвычайно редкую в России фамилию.
Невероятно! Но происходят необъяснимые, «странные сближения» – первая глава «Арапа Петра Великого» помечена Пушкиным июлем 1827 года, и Натали почти в то же самое время пишет о Ганнибале.
Сколь много мистических предзнаменований! Их великий потаенный смысл в том, что увидеть и распознать скрытые знаки судьбы можно лишь через столетия. И сколько еще тайн и загадок таят в себе ученические Наташины тетрадки!
Наставления
Чем больше я вчитываюсь в страницы, исписанные ее рукой, перелистывая пухлые, почти академические фолианты сброшюрованных школьных тетрадей, тем более убеждаюсь, что не будь в ней этой заложенной в детстве привычки к постоянному труду, вряд ли воздушная красавица, госпожа Пушкина, могла бы справиться со своими будущими обязанностями – светскими и семейными, и справиться достойно.
«Ежели трудишься в молодости, то будешь иметь покой в старости»;
«Хотя учение трудно, однако плоды его сладки»;
«Избегайте праздности, ибо она есть источник всех пороков»;
«Человек питается плодами трудов своих»;
«Праздный всегда бывает скучен».
Эти столь часто слышанные Ташей наставления остались не только на тетрадных листах…
Края страниц, тронутых желтизной, истрепались, строки кое-где стерлись, стали расплывчаты. И под флером тончайшей, бережно подклеенной архивистами папиросной бумаги проглядывают, словно сквозь дымку столетий. Но старые орешковые чернила стойко сохранили свой цвет, да и кляксы, несмотря на весьма почтенный возраст, казалось, вот-вот сорвались с кончика гусиного пера. И, быть может, на ту же страницу следом капнули горькие детские слезы…
Теперь стало понятным, почему красавица Натали, в отличие от своих сестер и братьев, была близорука. Недостаток этот, явно не наследственный, а благоприобретенный…
Привычка заниматься глубоко и вдумчиво осталась у Наташи Гончаровой на всю жизнь. И эту свою основательность она передала детям: сыновья Пушкина – Александр и Григорий – с отличием учились в гимназии и Пажеском корпусе. К дочерям же – Марии и Наталии – на дом приглашались учителя. Девочек учили общеобразовательным предметам, а также иностранным языкам, музыке, рисованию.
…Наташа завершала учебу в своем домашнем лицее. Семнадцатилетняя барышня Гончарова, уже увидевшая свет и познавшая неотразимость и силу своей красоты, она, как и прежде, исписывает своим летящим девичьим почерком новые тетрадки по немецкой грамматике. Последние ее конспекты помечены 1829 годом. Она – невеста поэта.
В небесном лике юной девы поэт сумел разглядеть не менее прекрасную и нежную душу, и сколько раз в жизни порадовался, что не ошибся в своем выборе.
«Госпожа Пушкина, жена поэта, здесь впервые явилась в свет, – записала в своем дневнике графиня Долли Фикельмон, – она очень красива, и во всем ее облике есть что-то поэтическое – ее стан великолепен, черты лица правильны, рот изящен, и взгляд, хотя и неопределенный, красив; в ее лице есть что-то кроткое и утонченное; я еще не знаю, как она разговаривает, ведь среди 150 человек вовсе не разговаривают, – но муж говорит, что она умна».
Замечание графини более чем просто любопытно, ведь современники в уме Натали обычно отказывали, – все затмевала ее редкостная божественная красота. Что ж, поверим Пушкину.
«Парнасса тайные цветы»
В чем только не обвиняли Наталию Николаевну многочисленные биографы поэта! Не было, дескать, у нее интересов ни к музыке, ни к живописи, ни к поэзии, и «неоткуда было возникнуть». Эта предвзятость проявлялась буквально во всем – даже вполне безобидные строчки из пушкинских писем толковались ей во вред.
«Наталья Николаевна была так чужда всей умственной жизни Пушкина, что даже не знала названий книг, которые он читал, – упрекал ее Валерий Брюсов. – Прося привезти ему из его библиотеки Гизо, Пушкин объяснял ей: “4 синих книги на длинных моих полках”».
Ведь это так естественно подсказать жене, где стоят нужные книги в огромной домашней библиотеке. «Отыщи», – просит он. Сам Брюсов допустил ошибку в названии книг – Пушкин просил жену прислать ему «Опыты» М. Монтеня. Вот уж, истинно, – не судите, да не судимы будете.
«Наталья же Николаевна, по некоторым сообщениям, – уверял Вересаев, – в то время совсем еще даже не читала Пушкина, вообще же всю жизнь была к поэзии совершенно равнодушна».
Так ли это? Читала ли юная Натали стихи Пушкина, будучи его невестой? Вопрос не праздный. Хорошо известно, что ее старшая сестра Александрит слыла страстной поклонницей пушкинской поэзии и знала наизусть многие его поэмы. А Натали? Она, как и ее сестры, выросла в родовом имении Полотняный Завод, где имелась богатейшая библиотека.
И вновь – открываю ученические тетрадки Наташи.
«Чтение полезных книг служит к изощрению разума»;
«Желающий чести человек, читая полезные книги, просвещает свой разум…»
Девяти лет от роду (!) Наташа знала уже о пользе книг.
Правда, не все книги в дедушкиной библиотеке предназначались для молодых барышень. От чтения некоторых из них, фривольного содержания, предостерегал свою молодую жену Александр Сергеевич, «…не марай себе воображения, женка», – советовал он.
Те две недели, что провел Пушкин в Полотняном в августе – сентябре 1834 года, он буквально зачитывался книгами из гончаровского собрания. Его частенько видели несущим кипы старинных фолиантов. Тогда же поэт отобрал для себя и своих детей нужные ему сочинения. Сохранился реестр взятых им книг, из коего видно, что в фамильной библиотеке имелись довольно редкие книги по российской и всемирной истории, географии, философии: «Журналы Петра Великого», «Летописец царя Ивана Васильевича», «О градах китайских», «Семейная и дружеская переписка Фридриха II, Прусского короля», «Очерки Теодигэ о Доброте Бога, Свободе человека и происхождении Зла».
Числились в реестре многие учебники, очевидно, те самые, по которым в детстве занималась Наташа Гончарова: «Уроки арифметики» и «Древняя история», «Астрономическая география» и «Риторика», «Курс мифологии» и «Французская грамматика». Отложены были Пушкиным томики поэтических сборников, в их числе книги собственных стихов и поэм.
Пушкинские стихи читали, заучивали наизусть сестры Гончаровы. И конечно же, их не могла не знать и Наташа, ведь она сама писала стихи.
…Перелистывая страницы ученических тетрадок Наташи, на обложке одной из них, загнутой вовнутрь и в таком потаенном уголке, куда прежде никто не удосужился заглянуть, я нашла четверостишие, написанное ее рукой. Говорилось в нем о страхе и трепете душевном, что испытывает творец, посылая свои стихи в журнал. Уж не отправляла ли их и Наташа? Ей шел в ту пору пятнадцатый год…
И все же одно детское стихотворение Наташи известно. Свое поэтическое напутствие брату Ивану она записала в его альбом, хранящийся ныне в отделе рукописей Российской Государственной библиотеки.
Единственно обретенное стихотворение юной Таши, написанное по-французски (перевод Владимира Кострова) и адресованное брату Ивану:
