Падение титанов. Сага о « «Форде», «Крайслере», «Дженерал моторс» и упущенных возможностях - Новиков Н. (читаем книги txt) 📗

Первое наступление предприняла крошечная корпорация «Американ моторс». Она и «Студебекер» составляли «Малую двойку», всегда находившуюся в тени «Большой тройки». Глава «Американ моторс» Джордж Ромни решил, что найдутся люди, которым нужен практичный и удобный автомобиль — но на этот раз в американском духе. И кризис 1958-го показал, что он был прав. В том году, к удивлению «Большой тройки», «рамблер», малогабаритный автомобиль «Американ моторс», стал третьей по объемам продаж американской маркой — конечно, после «Шевроле» и «Форда», но все-таки впереди таких титанов, как «Понтиак» и «Плимут». Успех Ромни привлек внимание «Дженерал моторс», «Форда» и «Крайслера», они решили ответить выпуском собственных малогабаритных моделей.

И через два года они это сделали.

3 октября 1959 года, когда в выставочных залах появлялись новые модели-1960, The Saturday Evening Post напечатала большую статью под заголовком «„Большая тройка“ вступает в ряды революционеров». В статье описывались новые компакт-кары, производство которых начинал триумвират: «форд-фалкон», «плимут-валиант» и «шевроле-корвэйр». «Эти маленькие машины, — писала Post, — могут стать либо огромной промышленной ошибкой, либо самым разумным шагом Детройта за последние несколько десятилетий». В статье также отмечалось, что новые компакты «станут приятным сюрпризом во всех отношениях — кроме их цены». «Фалкон», «валиант» и «корвэйр» стоили почти по 2 тысячи долларов, что было на сотни долларов дешевле полноразмерных детройтских седанов, но все же на 300–400 долларов дороже «жука». А в то время это было солидной разницей.

Самым дерзким и инновационным из новых компактов, без сомнения, был «корвэйр». Это было детище Эда Коула, повышенного в 1956-м с должности главного инженера до генерального директора «Шевроле».

Среди технических особенностей «корвэйра» был, как и у «жука», задний двигатель с воздушным охлаждением, помещенный над приводными колесами. Таким образом, подобно «жуку», «корвэйр» не нуждался в антифризе и охлаждающей жидкости, а также в кардане, который соединял бы передний двигатель с задними, ведущими колесами. Эти технические решения, наряду с некоторыми другими, позволили значительно сократить вес автомобиля, так что шестицилиндровый двигатель на 88 лошадиных сил казался на нем мощнее, чем был на самом деле. Тем не менее «корвэйр» был вместительней «жука»: производитель рекламировал его как «шестиместный малогабаритный автомобиль… специально разработанный с учетом американских стандартов комфортности».

«Корвэйр» с самого начала внес раскол в ряды автомобильных критиков: некоторые из них утверждали, что такая нагрузка на заднюю ось при такой длине машины повышает вероятность пробуксовки на поворотах. Но самое ужасное, с точки зрения «Дженерал моторс», было в том, что новую машину обошел традиционный и консервативный «фалкон». В первый год производства «Форд» продал более 400 тысяч «фалконов» — почти в два раза больше, чем «корвэйров». Однако Коул не сдавался: в 1961 году на базе модели он создал целое семейство автомобилей с задними двигателями воздушного охлаждения. Помимо купе и седанов, линейка «корвэйров» включала универсал, три легких коммерческих грузовика и 9-местный автофургон под названием «гринбрайар», пригодный для проведения выходных на природе и проживания в нем, как «фольксваген-микробус». «Шевроле» был самой популярной маркой в мире, и Эд Коул был полон решимости сделать из «корвэйра» не просто модель, а «марку в марке». Об этом решении ему и всей «Дженерал моторс» еще придется пожалеть.

Учитывая, что 1960-е принесли в Америку сексуальную революцию, основными «движущими силами» которой были противозачаточные таблетки и невиданные дотоле орды оголтелых студентов, кажется странным, что облик американских автомобилей лишился прежней открыто сексуальной символики. Исчезли дагмары и гонады, а плавники в 1960 году стали уменьшаться в размерах, пока — наконец-то! — в 1964-м не пропали совсем.

Символом нового десятилетия стал молодцеватый «мустанг». Этот автомобиль, вдохновленный британскими двухместными родстерами типа эм-джи-би и «триумфа», активно продвигал Ли Якокка, восходящая звезда детройтского менеджмента. В ноябре 1960-го, после того как Боб Макнамара принял предложение Джона Кеннеди стать министром обороны, 36-летний Якокка стал самым молодым главой флагманского подразделения «Форда» — «Форд моторс» (кроме него существовало подразделение «Линкольн-Меркьюри»). Якокка быстро усвоил, что качественной, но несколько скучноватой линейке «Форда» не хватает изюминки, и поручил своим подчиненным разработать машину, которая имела бы спортивный вид, подходила бы для небольшой семьи и приносила бы прибыль при цене менее 2500 долларов.

Ценовой критерий решил все: для снижения инженерных издержек разработчики «Форда» решили использовать в новой машине весь костяк старого скучного «фалкона» (двигатель, коробку передач, ходовую часть и т. д.). Но для создания дизайна а-ля родстер салон был сдвинут назад; в результате капот получился длинным, а задняя часть кузова — короткой. Весь щегольской облик машины говорил, что она рвется вперед. Как сказал один из подчиненных Якокки, дизайнеры «сделали бабуле накладную грудь». Автомобиль был представлен 17 апреля 1964 года на Всемирной выставке в Нью-Йорке. Базовая цена его составила 2368 долларов.

«Форд» заказал рекламное время во всех трех телесетях Америки и разместил рекламу во всех газетах страны. «Только слепоглухонемой американец не знает об этой марке», — писал еженедельник Newsweek, поместивший, как и Time, фотографию Якокки на обложке. Вся Америка была без ума от новинки. Некоторым дилерским фирмам даже пришлось запирать двери, чтобы сдержать рвущиеся внутрь толпы. Одна из закусочных Нью-Йорка поместила в окне вывеску «Наши горячие пирожки расходятся, как „мустанги“». За первый полный год на рынке было продано 525 тысяч «Мустангов», а в следующем — и вовсе 550 тысяч. Одной из причин было то, что к 1964 году почти 20 % американских семей имели по две машины, поскольку они были необходимы в растущих пригородах. Благодаря успеху «мустанга» и экономическому подъему автомобильные продажи в США впервые в истории превысили 8 миллионов.

Бум «мустангов» застал «Дженерал моторс» врасплох, однако у промышленного лидера были припрятаны свои козыри в крахмальном белом рукаве. Весной 1963 года молодой менеджер по имени Джон 3. Делориан сидел за рулем «понтиака-темпест» на испытательном полигоне компании под Детройтом. В перерыве между испытаниями один из его инженеров заметил, что на компактный «темпест» было бы нетрудно переставить громадный двигатель «бонневилля» (389 кубодюймов). [18] Сказано — сделано, и, прокатившись на маленькой машине с большим двигателем, Делориан ахнул. Ему немедленно захотелось отправить эту малютку в салоны «Понтиака».

В октябре 1963-го «Понтиак» представил «темпест джи-ти-о» (GTO), с двигателем в 325 лошадиных сил, на 389 кубодюймов, стоимостью 295,90 [19] доллара. Аббревиатуру, которая расшифровывалась как Gran Turismo Omologato, [20] Делориан практически украл у «Феррари», которая не удосужилась ее запатентовать. В рекламе это сокращение обыгрывалось как The Great One («Великий»). Американские же дети прозвали модель goat (козлом).

Делориан из-за джи-ти-о впал в немилость у начальства, ведь руководство «Дженерал моторс» официально не давало добро на производство. Однако когда «Понтиак» продал более 32 тысяч джи-ти-о за первый же год, большие боссы смягчились, ведь это превышало изначальные прогнозы в шесть раз. В следующем году продажи увеличились в два с лишним раза, до 75 тысяч. «Форд», конечно, продавал в семь раз больше своих «мустангов», однако для таких минимальных конструкторских затрат продажи джи-ти-о были просто замечательными, плюс машина добавила хорошей технической репутации всей линейке «Понтиак». Частично этому способствовала песенка, написанная шутки ради при совместной импровизации нескольких музыкантов из Нашвилла, которые назвали себя «Ронни и Дейтоназ». Куплеты были дифирамбами то двигателю машины, то ее коробке передач, то трем двухкамерным карбюраторам: