История франков - Турский Григорий (читать книги онлайн .txt) 📗
40. Порицали они [монахини] также и епископа [Маровея], говоря, что из-за его козней между ними раздор и поэтому они покинули монастырь. О причине же этой ссоры стоит рассказать подробнее. Во времена короля Хлотаря, когда блаженная Радегунда основала этот монастырь [169], она вместе со своей паствой всегда подчинялась и была послушна прежним епископам. Но во времена Сигиберта, когда Маровей добился в городе [Пуатье] епископства, блаженная Радегунда, получив письма от Сигиберта, отправила, ради веры и в силу обета, клириков в восточные страны за частью древа креста господня и за мощами святых апостолов и прочих мучеников. Они уехали и привезли эти залоги веры. И когда они были привезены, королева попросила епископа, чтобы их поместили в монастыре с должными почестями и под громкое пение псалмов. Но он пренебрег ее просьбой [170], сел на коня и уехал в виллу. Тогда королева вновь отправила к королю гонцов, умоляя его, чтобы по его повелению кто-нибудь из епископов поместил эти святые реликвии в монастыре с соответствующими почестями, как она того хотела. Это поручили сделать блаженному Евфронию, епископу города Тура. Прибыв со своими клириками в Пуатье, он в отсутствие местного епископа перенес святыни в монастырь с громким пением псалмов, с зажженными свечами и при воскурении ладана. После того как Радегунда не однажды просила у своего епископа милости и не могла добиться ее, она вынуждена была пойти вместе со своей аббатисой [171], которую она поставила в монастыре, в город Арль. Здесь, после того как они взяли устав святого Цезария и блаженной Цезарии [172], они отдались под покровительство короля, поскольку не нашли никакого участия и защиты со стороны того, кто должен был бы быть их пастырем. Вот почему день ото дня возрастала неприязнь, продолжавшаяся до смерти блаженной Радегунды [173].
По ее преставлении аббатиса вновь обратилась к епископу с просьбой взять их под свою опеку. Хотя сначала он хотел отклонить эту просьбу, но по совету своих [близких] обещал, что он будет, как и следует, их духовным отцом и в случае необходимости защитит их. Посему, придя к королю Хильдеберту, он добился того, чтобы ему было позволено надлежащим образом управлять как этим монастырем, так и прочими приходами. Но, видимо, в его душе все еще что-то, я не знаю что именно, оставалось, отчего, как утверждали эти монахини, и возникала ссора.
Но поскольку они все-таки настаивали на том, что отправятся, как мы сказали, к королю, то мы дали им совет: «Вы поступаете неразумно, и никак вас нельзя убедить в этом и удержать от позора. Но если вы пренебрегаете, как мы сказали, разумным предложением и не хотите принять [276] спасительного совета, то, по крайней мере, подумайте о том, чтобы переждать холода, наступившие этой весной, дождаться тепла и благополучно достичь того места, куда вы хотите идти». Этот угодный им план был принят, и с наступлением лета Хродехильда, оставив некоторых монахинь в Type и поручив их своей родственнице [174], прибыла к королю Гунтрамну. Будучи принята им и удостоившись его даров, она возвратилась в Тур, оставив Константину, дочь Бурголена [175], в монастыре в Отёне в ожидании епископов, коим король приказал собраться и вместе с аббатисой обсудить их дело.
Однако многие монахини, обольщенные мужчинами, вышли замуж, прежде чем Хродехильда вернулась от короля. Поскольку монахини после долгого ожидания поняли, что епископы не намерены собираться, они вернулись в Пуатье и укрылись в базилике святого Илария; к ним присоединились воры, убийцы, прелюбодеи и виновные в различных преступлениях. Они стали готовиться к сопротивлению, говоря: «Мы – дочери королей, и мы возвратимся в монастырь не раньше, чем оттуда будет изгнана аббатиса». Тогда находилась в этой базилике какая-то затворница, которая за несколько лет до этого перелезла через стену и нашла убежище в упомянутой базилике святого Илария [176]. Она яростно нападала на аббатису с обвинениями, которые, однако, как мы узнали, были ложными. Но после того как ее притащили на веревке в монастырь к тому месту, откуда она спрыгнула, она попросила затворить ее в потайной келье, говоря: «Много „согрешила я пред Господом“ [177] и пред госпожой моей Радегундой», которая тогда еще была жива. «Я хочу удалиться от мирской суеты и покаяться в грехах своих. Ибо я знаю, что „Господь милостив“ и „прощает грехи“ [178] раскаивающимся». И она вошла в келью. Но когда произошла эта ссора и Хродехильда возвратилась от короля Гунтрамна, затворница, взломав дверь в келье, ночью бежала из монастыря и явилась к Хродехильде, обвиняя, как она это и прежде делала, во всех бедах аббатису.
41. А между тем Гундегизил, епископ Бордо [179], в чьей митрополии находился этот город, вместе с епископами Никазием ангулемским [180] и Саффарием перигёским, а также с самим Маровеем [181], епископом пуатьерским, пришел к базилике святого Илария и, порицая этих дев, хотел отвести их в монастырь. Но так как они упорствовали, то Гундегизил с остальными епископами объявил им, согласно вышеупомянутому письму, об отлучении от церкви. Но тут взбунтовались сумасбродные люди, о которых мы уже упоминали, и устроили такое побоище в самой базилике святого Илария, что епископы, повергнутые на пол, с трудом могли подняться, а диаконы и прочие клирики, залитые кровью, вышли из базилики с разбитыми головами. И такой их охватил ужас, – как я думаю, не без содействия диавола, – что, выскочив из святого места, они даже не попрощались друг с другом, и каждый добирался домой, как мог. При этом несчастном происшествии присутствовал и Дезидерий, диакон Сиагрия, епископа отёнского [182], который, как только достиг реки Клен, не думая о броде, сразу вошел в воду; его лошадь поплыла и вынесла его на противоположный берег. [277]
Затем Хродехильда завладела монастырскими виллами и назначила там управляющих, а тех, кого смогла увести из монастыря насилием и побоями, подчинила себе, при этом говоря, что если ей удастся войти в монастырь, то она сбросит аббатису со стены [183]. Когда об этом стало известно королю Хильдеберту, он немедленно дал распоряжение графу Маккону [184] любым способом положить конец этой ссоре. Когда же Гундегизил с остальными епископами оставил этих дев, отлучив их, как мы сказали, от церкви, он написал от своего имени и от имени своих собратьев, присутствовавших там, письмо к тем епископам, которые тогда собрались у короля Гунтрамна. От них он получил такой ответ.
Текст ответа: «Нашим владыкам, достойнейшим своего апостольского места, Гундегизилу, Никазию и Саффарию епископы Этерий, Сиагрий, Авнахар, Эзихий, Агрекула, Урбик, Феликс, Веран, а также Феликс и Бертрамн.
Насколько мы обрадовались, получив письмо от вашей святости, врученное нам посланцем, по поводу вашего здоровья, настолько мы сильно опечалились, узнав о перенесенном вами оскорблении, так как одновременно были попраны церковные законы и не было оказано уважения религии. Затем вы сообщаете о том, что монахини, которые по наущению диавола ушли из монастыря блаженной памяти Радегунды, не захотели спокойно выслушать ваше наставление и возвратиться в свой монастырь, откуда они ушли. К тому же, избив вас и ваших клириков, они нанесли оскорбление базилике святого Илария, поэтому вы решили отлучить их от благодати церковного общения и предварительно посоветоваться с нами, малоумудренными, по этому вопросу. Поскольку мы знаем, что вы превосходно изучили положения канонов, и в правилах ясно сказано, что те, которые окажутся уличенными в подобных нарушениях, не только должны быть отлучены [от церкви], но и вынуждены понести надлежащее покаяние, то, выражая вам чувство глубокого уважения и горячей любви, мы сообщаем вам, что единодушно согласились с тем, что вы решили, и это будет до тех пор, пока мы не соберемся на собор в ноябрьские календы [185], на котором мы должны обсудить также, как можно укротить дерзость таких лиц, чтобы впредь никому не было повадно впадать в этот грех и из высокомерия совершать подобное. Однако же апостол Павел постоянно напоминает нам своим словом, что мы должны „во время и не во время“ [186] терпеливо исправлять преступников словом, и он утверждает, что „благочестие на все полезно“ [187]. Вот почему мы просим вас постоянно молить господа о милосердии, дабы он удостоил вселить в них [заблудших монахинь] „дух раскаяния“ [188], дабы надлежащим покаянием они искупили свой грех; чтобы с помощью ваших наставлений они, чьи души почти погибли, по милости Христовой вернулись в свой монастырь; чтобы тот, кто принес на своих плечах заблудшую овцу в овчарню, мог радоваться ее возвращению [189], будто он приобрел стадо.
