Если бы Гитлер не напал на СССР… - Кремлев Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Судьба «черной» английской «Африки» должна была стать предметом отдельного разговора наций. Пусть не в ближайшие дни, но этот разговор миру предстоял… Бывшая германская Юго-Западная Африка, Северная Родезия, Танганьика (бывшая Германская Восточная Африка), Камерун, Уганда, Кения вытягивались на политической карте мира сплошной зеленой «британской» полосой с африканского юга к востоку и центру континента. Говорить об их независимости было рано, но британское солнце уже не должно было слепить простодушные негритянские глаза…
Арабский Восток был независим с конца 41-го года, а теперь и английская Юго-Восточная Азия освобождалась от английского патронажа — местные националисты предпочитали искать общий язык с японцами. В английских колониях шли бурные процессы.
Бурлил весь мир.
Бурлил и ожидал перемен к лучшему…
Аргентина заняла Фолклендские острова. Но и вся Латинская Америка начинала склоняться к тому, что время доктрины Монро для нее проходит. При помощи немцев и русских южноамериканцы были готовы бороться за право на Южную Америку, на свой собственный дом.
В Штатах — в нью-йоркском Гарлеме — вспыхнуло восстание «черных». Его вождём стал Мэлколм X… Восстание быстро подавили, Мэлколм успел скрыться в Мексику, но происшедшее уверенности «золотым» янки не добавило.
ОДНАКО Золотые Космополиты не были склонны сдавать планету силам Добра без последнего боя — в США вовсю разворачивались атомные работы. И события в Европе лишь подстёгивали их. 17 июня 1942 года руководитель первой атомной программы Ванневар Буш представил Рузвельту доклад, где было сказано, что несколько килограммов урана-235 или нового, искусственного элемента плутония-239 могут быть взорваны с выделением энергии, равной взрывчатой силе нескольких тысяч тонн тринитротолуола. Буш писал, что пора приступать к строительству промышленных и исследовательских атомных объектов.
А через пять дней небо над Ла-Маншем гудело от лавины самолетов, начавших операцию «Воздушный лев». И доклад Буша пользовался в «верхах» всё более возрастающим спросом.
Советник Рузвельта Джеффри Сакс и наставник Рузвельта Барух, прочтя доклад, переглянулись, и Сакс спросил:
— Пора?
— Да, мы даже запаздываем, Джеффри, — согласился Барух.
— Значит, надо готовить бумаги?
— Надо!
Барух блеснул элегантными очками, поправил белоснежную манжету сорочки и осведомился у присутствующего тут же Буша:
— К какому числу все будет готово для подписания ФДР?
Буш пожал плечами:
— Где-то во второй половине августа…
— Поторопитесь, так, чтобы датой утверждения было тринадцатое, — распорядился Барух.
Теперь переглянулись Буш и Сакс.
И Буш, понимающе улыбнувшись, произнёс:
— Конечно, сэр…
13 августа 1942 года был учреждён Особый округ инженерных войск. Он получил наименование Манхэттенского, и его задачей была практическая разработка атомной бомбы. Золотой Интернационал начинал создавать свое абсолютное супероружие.
Руководителем проекта назначили сорокашестилетнего бригадного генерала Лесли Гровса. Одни говорили о нём: «Огромный волк-одиночка», другие: «Самый большой сукин сын, но в то же время один из самых способных людей»… Научным руководителем стал Роберт Оппенгеймер. Его друг Хаа-кон Шевалье говорил о нём:
— Оппи похож на молодого Эйнштейна и в тоже время на мальчика-переростка из церковного хора.
Гровс определял Оппенгеймера и его ученых коллег иначе.
— Дороговатые чокнутые котелки, — не таясь, заявлял он.
— Но это же сплошь нобелевские лауреаты! — возражали ему.
— Ну, значит, это величайшая банда примадонн, собранных в одном месте.
До назначения в «атомные генералы» Гровс построил новое здание военного ведомства — Пентагон. Этот грандиозный пятиугольник был призван олицетворять новый и абсолютный центр мировой силы — Силы Золотого Зла. Теперь же Гровсу поручалось руководство новыми работами, успех или неуспех которых решал судьбу Элиты. В США начинали строить закрытые «атомные» города.
В долине реки Теннесси — городок Ок-Ридж, где из урановой руды выделяли уран-235. В пустыне на южном берегу реки Колумбия появился Хэнфорд, где уран-235 превращался в атомном реакторе в плутоний.
В штате Нью-Мексико, на плато Лос-Аламос, неподалеку от столицы штата Санта-Фе, появился главный по своему научному значению атомный центр — «столица» Манхэттенского проекта Лос-Аламос. Горы, горные долины и каньоны, сосны, песок, безлюдье… Место выбрал сам Оппенгеймер — оно было удобно и из деловых соображений, но сыграло роль и то, что он в детстве учился в этих местах.
Вскоре в «Городе атомной бомбы» трудилось уже около четырех тысяч человек. Учёные приступали к работе со сложными чувствами — их начальный энтузиазм как-то вдруг начал увядать… В Европе происходило непонятное, а листовка с обращением к Англии «Большой четверки» вносила в умы физиков дополнительное смятение. Кое-кто из англичан про себя подумывал о возвращении домой, и лишь грандиозность научной задачи пока удерживала их в Лос-Аламосе.
Однако работы начались и расширялись. И по улицам Лос-Аламоса в свою лабораторию по утрам направлялся физик-эмигрант из Германии Клаус Фукс. Тот «не коммунист, но хороший парень», о котором Меркулов докладывал в Кремле Сталину.
Рейх в атомных делах серьёзно отставал. К концу 1941 года Норвежская гидроэлектрическая компания увеличила производство тяжёлой воды более чем в десять раз, но ее все еще не хватало для того, чтобы в Германии начал работать атомный реактор.
Не лучшим образом были организованы и сами атомные работы — они оказались распыленными между несколькими центрами. А ошибочная ставка физиков на «тяжёлую» воду вместо графита как материал замедлителя нейтронов в реакторе по-прежнему не давала немцам решительного прорыва вперед.
Дела, впрочем, постепенно двигались. На норвежском заводе в Веморке месячное производство тяжёлой воды возросло до 103 килограммов. В Германии, в Захейме, собирали установку по производству ее до 4 килограммов в день.
Барон Манфред фон Арденне имел некоторые успехи в обогащении урана за счет магнитного разделения изотопов, но роторы ультрацентрифуг доктора Грота, предназначенные для тех же целей, пока что разлетались на куски — очень уж высоки были скорости вращения. К 1 мая 1942 года фирма «Дегусса» произвела почти три с половиной тонны порошка металлического урана, часть которого получил профессор Гейзенберг. Его Лейпцигский институт завершал подготовку к эксперименту по урановому «котлу» — атомный реактор называли и так.
4 июня 1942 года министр вооружений Шпеер провел в Берлине совещание с физиками. Были там и генералы, а от люфтваффе — фельдмаршал Мильх.
— Проект расщепления атома представляет для нас жгучий интерес, — напутствовал его Геринг. — Уверен, что «Люфтлеве» принесёт нам успех, но надо думать уже об Америке.
— Да, мой рейхсмаршал! Тем более что там тоже наверняка не дремлют.
Но до реальных результатов было далеко, хотя весенний эксперимент Гейзенберга под номером L–III прошёл относительно успешно и в новом «котле» L–IV было решено нарастить на «котёл» L–III ещё один слой урана.
22 июня 1942 года операция «Люфтлеве» взорвала затишье в Европе. А на следующий день в реакторе Гейзенберга начало происходить тоже нечто неожиданное — в контейнере с реактором быстро повышалась температура. В бассейне с водой, куда был погружен «котел», засеребрилась цепочка воздушных пузырьков — шла реакция с выделением водорода. В 6 часов вечера Гейзенберга вызвали к бассейну с реактором — вода начала закипать. А через несколько минут лабораторию потряс мощный взрыв, и струи горящего урана ударили в потолок. Гейзенберг с профессором Доппелем едва успели выскочить из помещения за мгновение до этого.
Вызванные Доппелем пожарные прибыли через восемь минут, и по окончании тушения пожара их брандмайор восхищённо воскликнул:
