Черный орден СС. История охранных отрядов - Хене Хайнц (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Тем не менее Гитлер и Гиммлер продолжали настаивать на акции. 18 сентября Бест послал новое предупреждение, в котором говорилось: «Депортация евреев, вне сомнения, чрезвычайно осложнит политическую обстановку в Дании. Дело может дойти до беспорядков и даже до генеральной забастовки».
Аргументы Беста настолько убедили Риббентропа, что он решился доложить их Гитлеру. Представитель министерства иностранных дел в штаб-квартире фюрера Хевель, имевший ранг посла, сообщил, что «фюрер весьма сомневается, чтобы эта акция могла вызвать подобные последствия». Так что акция началась: в Данию были направлены два батальона полиции общественного порядка, а в гавани Копенгагена стоял под парами корабль «Вартеланд» чтобы принять на борт подлежавших депортации евреев.
Бест решил этому воспротивиться, по сути дела, взбунтовавшись против фюрера, но, как это было ему свойственно, осторожно, точно все взвесив и действуя цинично, так, что его поступки можно было истолковать двойственно. Как только Бест узнал о сроках запланированной акции, он ввел в курс дела своего хорошо знакомого, старого члена партии Георга Фердинанда Дуквица, являвшегося представителем пароходной компании в Дании, который предупредил евреев. Дуквиц, ближайший сотрудник Альфреда Розенберга, имевший партийный знак в золоте встретился 27 сентября с руководителями датского движения Сопротивления и попросил их срочно оповестить лидеров датского еврейства об опасности. Сообщение, передававшееся шепотом, обошло все синагоги и еврейские общественные дома. Евреи попрятались, а значительная их часть в ходе народной кампании помощи была переправлена в Швецию.
Бест, кроме того, убедил шефа полиции безопасности, чтобы его сотрудники не врывались в еврейские дома, а звонили в дверь объяснив это следующим образом: «Поскольку значительная часть местных евреев дома не находится, взлом дверей пустых домов вызовет нелицеприятную для немцев реакцию да и даст толчок грабежам и воровству, которые будут отнесены на наш счет».
В результате этих мер акция, проводившаяся в ночь с 1 на 2 октября 1943 года, провалилась. Были арестованы всего несколько стариков, которых не успели оповестить или которые не смогли скрыться. Общее число депортированных составило 477 евреев вместо запланированных, как мы уже отмечали, 6500 человек.
Бест сумел даже сделать так, что этих людей направили в концлагерь для пожилых людей в Терезиенштадт, большинство узников которого дожили до краха третьего рейха.
Прибегал он и к скрытому балагурству. Так, он сделал вид, что недавний мощный удар по мировому еврейству прошел вполне успешно. И доложил в Берлин:
«1. Антиеврейская акция, проводившаяся в Дании в ночь с 1 на 2 октября 1943 года, прошла без эксцессов. 2. С сегодняшнего дня Данию можно считать очищенной от евреев».
Когда же берлинские ликвидаторы возразили, что арестовано совсем немного евреев, Бест 5 октября 1943 года ответил наигранно и серьезно, с оттенком снисходительности:
«То, что будет задержано и депортировано очень мало евреев, предвидели шеф полиции безопасности и я… Поскольку основная цель проводившейся акции заключалась в выдворении евреев из Дании, а не в охоте за черепами, можно считать, что своей цели указанная акция достигла».
Адольф Айхман не понимал, что происходит. После Вильгельма Штуккарта еще один высший эсэсовский чин испортил ему все дело. На допросе израильскому следователю много лет спустя он рассказал: "Об этом я помню абсолютно точно, так как в то время сильно удивился и сказал сам себе: «Ну и ну, ведь Бест был начальником первого отдела главного управления имперской безопасности и делал нам обстоятельный доклад о целях и задачах полиции… Гляди-ка, а теперь он находится в Дании и, по сути дела, выступает против мероприятий своего бывшего шефа».
Рабский мозг Айхмана не мог разобраться в целом ряде странных, на его взгляд, событиях. Но ему предстоял еще более неожиданный сюрприз во время осуществления его последней акции палача по ликвидации венгерского еврейства, когда в качестве их защитника выступил сам Генрих Гиммлер.
Страна Количество погибших Германия (включая Австрию и протекторат) 250 000 Словакия 60 000 Дания и Норвегия менее 1000 Бельгия, Голландия и Люксембург 130 000 Франция и Италия 70 000 Советский Союз (включая Литву, Эстонию и Латвию) 900 000
Польша 3 000 000
Югославия 60 000
Греция 60 000
Румыния 270 000
Венгрия 300 000
Всего: 5 100 000
Примечание. Цифры эти взяты из исследования американского историка Рауля Хильберга, работавшего с архивными документами СС и министерства иностранных дел Германии.
Глава 13
СИЛА И БЕССИЛИЕ СС
Уничтожение европейского еврейства показало даже последнему сомневающемуся, какой страшной силой является СС по отношению к беззащитным людям в Германии Адольфа Гитлера. Подобно щупальцам спрута многочисленные ее организации охватили всю империю. Служба безопасности и гестапо, войска СС и имперский комиссар по вопросам укрепления немецкого народного духа, вопросы наследственности и рождаемости, концентрационные лагеря и хозяйственно-экономические мероприятия — не было, пожалуй, ни одной области жизни нации, в которую бы не вторглись ведомства или представители Генриха Гиммлера. Организации СС были подобно лабиринту, а аппаратная система ордена становилась все более корпоративной и запутанной.
Постоянная смена составных частей гигантской организации порою затушевывала размеры влияния СС. Ядро «черного ордена» — СС партии давно уже ушло за кулисы; 60 процентов его членов поглотила воюющая армия, остальные были задействованы на охране внутренних объектов и обеспечении правительственных мероприятий и мало чем отличались от ветеранов СА и партии. Появившиеся вооруженные спецподразделения СС были менее заметными, зато более влиятельными.
С каждым военным годом правовое пространство граждан, и без того небольшое, все более суживалось.
Сразу же после начала войны главное управление имперской безопасности присвоило себе право «корректировать» приговоры гражданских. Оно парировало протесты министерства юстиции тем, что рейхсфюрер СС в соответствии с приказом фюрера должен обеспечивать безопасность рейха всеми средствами, включая экзекуции в случаях нарушения военных законов.
Определенные границы, правда, еще соблюдались, пока во главе министерства юстиции находился доктор Франц Гюртнер, пользовавшийся определенным уважением Гитлера. После смерти Гюртнера в январе 1941 года новый министр назначен не был, а его обязанности возложили на статс-секретаря Франца Шлегельбергера. От такого удара юстиция уже не оправилась.
Шеф СД Райнхард Гейдрих осенью 1941 года получил назначение в Чехословакию в качестве заместителя протектора Богемии и Моравии. Получив от Гитлера указание принять жесткие меры по отношению к беспокойным чехам, Гейдрих намеревался начать свое правление с показательного процесса против чешского дивизионного генерала Алоиса Элиаша, возглавлявшего национальное правительство в Праге, который уже давно подозревался в сотрудничестве с чешским движением Сопротивления и эмигрантским правительством в Лондоне.
С середины 1940 года СД требовала смещения Элиаша и отдачи его под суд. Но тогдашний имперский протектор барон фон Нейрат возражал. Да и ведущий юрист Эрнст Лауц, обер-прокурор народного суда, считал, что обвинительный материал недостаточен для проведения такого процесса.
Новый заместитель протектора Гейдрих нашел путь, с помощью которого можно было бы свалить Элиаша. Зная, что тщеславный президент народного суда доктор Отто Тирак, старый боец, бывший до того первым национал-социалистским министром юстиции Саксонии, мечтал стать рейхсминистром юстиции, Гейдрих пообещал поддержать его кандидатуру на этот пост. И они решили арестовать премьер-министра Элиаша и судить. Обвинителем вместо скептически настроенного обер-прокурора Лауца должен был быть назначен представитель полиции безопасности. Главное управление имперской безопасности было близко к осуществлению своей мечты: будущий рейхсминистр юстиции поддерживал отстранение от судебных процессов прокуроров, еще в какой-то степени связанных с общепринятыми нормами закона. Он не возражал против произвола полиции безопасности, хотя и вынужденной выступать в судебном зале в прокурорской маске. Тирак был готов продать юстицию с потрохами, только бы быть назначенным на пост имперского министра юстиции, как он признался статс-секретарю Ротенбергеру.
