История политических учений. Первая часть. Древний мир и Средние века - Чичерин Борис Николаевич (бесплатные серии книг txt) 📗
Таков последний вывод Суареса касательно отношения двух властей. Начало конечной цели, к которому прибегал Беллар-мин, он оставляет в стороне и ограничивается доводами, взятыми из единства церкви и из начала закона. Первое доказательство основано на смешении двух различных союзов, государства и церкви, что уже было выяснено в полемике с Беллармином. Суарес до такой степени впадает здесь в обыкновенную рутину католических богословов, что употребляет сравнение с отношением души к телу, между тем как, по собственному его учению, гражданская власть не ограничивается устроением телесных благ, а издает законы, предписывающие все добродетели. Второй же довод, вытекающий собственно из его системы, есть не более как несколько видоизмененное повторение теории нравственного закона. Но здесь требовалось бы доказать, что естественный закон сам по себе недостаточен для установления справедливости в человеческих обществах и что он высшее свое начало должен получать от закона церковного. Этого доказательства Суарес не представил. Напротив, естественный закон составляет у него нечто цельное и самостоятельное. Заключение в пользу папства является, следовательно, как бы висящим на воздухе. Это завершение того эклектизма, который выражается во всем сочинении. Иезуитская теория нравственного закона имела некоторое значение для Католической церкви, ибо она воскресила средневековые начала, которые составляли главную опору последней; но для науки и для дальнейшего развития человечества она должна была остаться совершенно бесплодною. В ней нет ни цельной мысли, ни живого начала. При всей обширной учености Суареса, при несомненной силе его ума и таланта, книга его представляет не более как попытку собрать обломки прошедшего и составить из них подпору для расшатавшегося здания.
Этим не ограничилась политическая литература иезуитов. Начало свободы, которое еще в средние века сочеталось с теократическими воззрениями, в XVI столетии получило у католиков такое же развитие, как у протестантов. Мы видели, что по общепринятому учению иезуитов, власть считалась первоначально принадлежащею народу, по воле которого она переносится уже на те или другие лица. Надобно было сделать еще один шаг, сказать, что власть неотъемлемо принадлежит народу, и демократическая теория являлась вполне законченною. К этому, в сущности, вело учение о неповиновении несправедливым законам и о сопротивлении тирании. Католики в этом направлении быстро дошли до защиты тираноубийства, которое у них перешло в практику. Два французских короля пали жертвами фанатиков, возбужденных католическим духовенством.
Демократические теории католицизма развивались в особенности во Франции во время религиозных войн. Стремления и владычество Лиги дали им полный простор. Стараясь произвести реакцию против идей Нового времени и веротерпимости в отношении к протестантам, католики искали опоры в фанатизме народных масс. Целый рой проповедников в Париже и в провинциях неистово ратовали против Генриха III и Генриха IV, провозглашая право народа сменять королей и взывая к убийству тиранов [226]. Эти учения излагались и в политических памфлетах. Замечательнейщие из них сочинение неизвестного автора «О справедливой власти христианской республики над нечестивыми царями» (De justa reipublicae christianae in reges impios authori-tate), и памфлеты Буше «О справедливом низложении Генриха III» (De justa Henrici tertii abdicatione a Francorum regno) и «Проповеди о мнимом обращении Генриха Бурбонского» (Sermons de la si-mulee conversion et nullite de Г absolution de Henri de Bourbon). Bo всех них самым ярким образом выступает сочетание демократических начал с теократическими.
Буше был одним из главных руководителей Лиги, одним из самых неистовых проповедников демократических начал, господствовавших в то время среди католиков. В своих памфлетах он старается теоретически оправдать действия католической реакции [227]. По примеру средневековых писателей он приписывает право низлагать королей, с одной стороны, церкви, с другой — народу. Насчет папской власти он держится теории Беллармина, признавая за папою косвенное право на светскую область, простирающееся до разрешения подданных от присяги и повиновения. Народу же он присваивает не только первоначальную власть, как Беллармин и Суарес, но и постоянную верховность с правом устанавливать и сменять правителей. Короли, говорит он, получают свою власть не от закона Божьего и не от естественного права, они устанавливаются по праву народов (jure gentium), в силу свободной воли граждан. Защитников божественного происхождения королевской власти Буше называет пустыми болтунами, которые хотят поставить королей выше народа, как будто бы они были боги на земле, и выше всякого закона, тогда как сам Христос подчинялся закону. В действительности же, говорит Буше, у королей нет другого права, кроме того, которое происходит от народного выбора. Сама наследственная власть имеет значение единственно в силу признания со стороны народа. На этом основании во Франции Меровингов заменили Каролинги, а последних Капетинги, иначе надобно считать все эти династии незаконными. Но получая власть от народа, короли сохраняют ее, только пока они правят для общего блага. При установлении царской власти между королем и гражданами заключается договор, и если король нарушает условия, то и народ освобождается от повиновения. Короли происходят от народа и существуют для народа, а не народ для королей. В народе всегда лежит основание власти, ему в государстве принадлежит право связывать и разрушать. Поэтому генеральные штаты или народные представители в силу естественного закона могут судить короля. Народу принадлежит над королем даже право жизни и смерти.
Буше подробно обсуждает и теорию тираноубийства. Вместе со средневековыми богословами он различает тирана по неправильному присвоению власти и тирана по злоупотреблению власти. Первого, говорит он, очевидно может убить всякий: это не что иное, как право обороны против незаконного похитителя власти. Относительно же второго надобно сделать различие: когда злоупотребление касается только частных лиц, последние не имеют права мстить за себя сами убийством тирана, ибо частное мщение за обиды не допускается в государстве; наказание принадлежит общественной власти. Но когда злоупотребление касается общего блага и народная власть объявляет тирана врагом общества, тогда всякому дозволено убить его, как дикого зверя. В доказательство Буше приводит исторические примеры и свидетельства языческих и христианских писателей. Он утверждает даже, что Христос и апостолы не проповедовали тираноубийства единственно потому, что в то время язычество было еще слишком могуче.
После этого немудрено, что Буше восхваляет Жака Клемана, убийцу Генриха III. Первый его памфлет, о справедливом низложении Генриха III, был начат еще при жизни короля; но в то время, как он писал, совершилось убийство, и он восторженно изъявляет свою радость. Молодой монах, говорит он, новый Аод. вдохновенный Христом, побуждаемый высшею любовью, возобновил дело Юдифи над Голоферном и Давида над Голиафом. Это известие исполнило святою радостью сердца всех честных людей.
Совершенно того же направления держится и неизвестный автор трактата «О справедливой власти христианской республики над нечестивыми царями», сочинение, которое некоторые приписывают иезуиту Райнальдсу, писавшему под именем Россеус [228]. Автор исполнен ненависти к протестантизму, который в его глазах гораздо хуже самого язычества. По его мнению, гугеноты ни в христианском, ни в политическом отношении не могут быть названы французами; им можно дать это название разве в том смысле, как собака называется французскою. Он восстает и против распространенного у кальвинистов учения о тираноубийстве, объявляя его достойным омерзения. Однако, говорит он, когда Бюканан развивает общие начала права, невозможно с ним не согласиться; только последствия он выводит самые ложные. В сущности, все различие заключалось в том, что протестанты считали дозволенным убивать католиков, а католики протестантов. Несмотря на старания автора показать отличие своего учения от гугенотского, результат выходит один и тот же.
