Нашествие чужих: заговор против Империи - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги регистрация онлайн txt) 📗

Зимой держали людей за колючей проволокой под открытым небом. Не кормили. Гоняли на каторжные работы. Тысячи погибли.

А официальный Таллин в упомянутом меморандуме от 16 декабря нагло заявлял:

Все это происходило при полном попустительстве Антанты. А Троцкий за оказанные услуги щедро расплатился. 5 декабря с Эстонией было заключено перемирие, а 2 февраля — Тартусский договор, по которому эстонцам впридачу к их национальной территории отдали 1 тысячу кв. км русских земель.

Предательство разыгрывалось и на Востоке. С июля 1919 г. Яков Шифф, в качестве «почетного советника» Русского информационного бюро вдруг стал заявлять, что «на территории, которую контролирует Омское правительство, существуют мягко говоря неблагоприятные условия для евреев». Предложил директору бюро Заку «передать слово предупреждения» для «друзей в Сибири». А в конце 1919 г. Шифф уже прямо обвинил, что «Колчак занимает антисемитскую позицию», и имеются доказательства, «что на всей территории, находящейся под контролем режима Колчака, совершаются самые жестокие и зверские убийства в отношении еврейского населения. Эти чудовищные деяния совершаются по прямым приказам военного начальства». От такого заявления опешил даже Зак, да и вообще история умалчивает, откуда же взялось в Сибири «еврейское население»? Но подобные высказывания стали сигналом для всех закулисных сил — игры с Колчаком пора кончать.

Против Верховного правителя при участии представителей Антанты стали создаваться заговоры. Но у него еще оставалось кое-что, весьма соблазнительное для союзников. Изрядная часть золотого запаса России. И перед падением Омска к нему явились в полном составе главы военных и дипломатических миссий Антанты, потребовав передать золото «на хранение» иностранным державам. Адмирал отказался. Ответил, что золото принадлежит не ему, а России. Тем самым он подписал себе смертный приговор.

Чехословацкие части, размещенные по Транссибирской железной дороге и подчиненные французскому генералу Жанену, захватили магистраль. 18 ноября генерал Сыровой отдал по чешским войскам приказ «Наши интересы выше всех остальных». Предписывалось остановить отправку русских эшелонов и не пропускать их, пока не проедут все части чехов со своим «имуществом». Действия союзников сразу вылились в откровенные бесчинства. Поезда с беженцами и ранеными останавливали, загоняли в тупики и отбирали у них паровозы. 121 эшелон — все битком набитые людьми, встали на путях обездвиженные. У тех, кто застрял на крупных станциях, еще были шансы выжить. А те, чьи паровозы отцепили на глухих полустанках и разъездах посреди тайги, оказались обречены на замерзание и смерть от голода и тифа. Вымирали целые вагоны и эшелоны, превращаясь в братские могилы.

Остатки колчаковских войск чехи на железную дорогу не пускали, и разгромленные части с обозами беженцев — за каждой дивизией тащилось 4–5 тыс. телег, двинулись по старому Сибирскому тракту. Пешком, на санях, подводах, 2 тысячи километров в зимние морозы. Шли и ехали, пробиваясь сквозь снежные заносы и пургу, массами погибая от тифа, обмораживаясь и замерзая. У поезда Верховного правителя тоже отцепили паровоз, и он застрял в Верхнеудинске, лишенный связи с внешним миром, оторванный от рычагов управления и от своих войск.

А тем временем в Иркутске при участии главы союзных миссий Жанена прошли переговоры с «демократами» и большевиками. На этих встречах было сформировано подобие нового «правительства», Политцентр. Который поднял восстание. И союзники продали Колчака. Вынудили его отречься от поста Верховного Правителя, гарантируя, что он будет взят под международную охрану и сможет частным лицом выехать за рубеж. После чего «международная охрана» из чехов выдала его Политцентру. На смерть. За такую цену чехи и другие представители Антанты получили возможность беспрепятственно выехать из Сибири и вывезти многие эшелоны награбленного барахла. Хотели под шумок и золотой запас прихватить, да не получилось. Партизаны не позволили, отобрали.

Ну а на Юге шельмовали Деникина. Навязывали проекты кабальных концессий, однако Антон Иванович такие поползновения отвергал. Когда белогвардейцы разгромили красных на Северном Кавказе, англичане послали с Каспия десантный отряд, чтобы захватить Грозный и нефтяные месторождения. Этого тоже не позволили сделать, направленная Деникиным конница опередила союзников. Державы Антанты взяли под покровительство враждебную русским Грузию, другие закавказские республики. Исподтишка поддерживали «Горскую республику» в Дагестане. Когда в Чечне поднял против белых восстание Узун-Хаджи, провозгласив «шариатскую монархию», он также стал получать поддержку Запада через Грузию и Азербайджан. А в результате этих интриг во время наступления на Москву Деникину пришлось отвлекать значительные силы против Чечни и для прикрытия грузинской границы.

Естественным союзником белогвардейцев казалась Польша, имевшая вторую по численности армию в Европе (после большевиков) и воевавшая с Советами. И Деникин относился к ней как к союзнице. Отправил на родину польскую бригаду, сражавшуюся в рядах его армии, белые власти помогали вернуться домой польским беженцам и пленным. Учитывался «союз» и при планировании операций. Частью сил был нанесен удар на Киев, чтобы соединиться с поляками, открыть железнодорожное сообщение с Европой. И при наступлении на Москву основные силы сосредотачивались на западном фланге.

Ан не тут-то было! Все послания Деникина в Варшаву остались без ответа. Его представитель полковник Долинский, направленный в Польшу, под предлогом формальных недочетов в документах не был принят правительством и подвергался всяческим унижениям. Прибывшая к Деникину из Варшавы миссия Карницкого выдвигала территориальные претензии, демонстрировала карты «земель польского расселения» от Риги до Киева и Одессы, но от переговоров о совместных действиях уклонялась. А масон Пилсудский откровенно заявлял английскому генералу Бриггсу, что ему «не с кем разговаривать, так как и Колчак, и Деникин — реакционеры и империалисты». Когда же Добровольческая армия взяла Орел и рвалась к Туле, поляки… заключили с красными перемирие. Троцкий смог снять с польского фронта и перебросить против Деникина 43 тыс. штыков и сабель. Красные войска спокойно развернулись к полякам тылом и повели наступление на Киев и Чернигов, выходя в тыл ударной группировке белогвардейцев… [400]

Деникинцы потерпели поражения. Началось отступление. После ужасов прошлого большевистского нашествия с белыми частями уходили десятки тысяч беженцев, запрудив обозами все дороги. Один поток катился на Кубань и Кавказ, другой в Крым, третий на Одессу. Но по мере ухудшения положения белогвардейцев и интриги иностранцев становились все более наглыми и неприкрытыми. Антанта поощряла кубанских самостийников, в Париже под крылышком западных держав представители Кубанской Рады провели переговоры и заключили союз с «Горской республикой». На территории Юга России вдруг очутился Яков Рубин, американский банкир из фирмы «Рубин Бразерс», имевший тесные связи с Рокфеллером, Мортимером Шиффом, Джеймсом Шпейером. Но делами он занялся вовсе не финансовыми. Наводил контакты с подпольем и развернул столь активную и столь подозрительную деятельность, что деникинская контрразведка арестовала его как большевистского шпиона. Но под давлением союзников, естественно, выпустила. В феврале 1920 г. Рубин вместе с представителями американского Красного Креста оказался в Одессе, участвовал в подготовке большевистского восстания и, как докладывал адмирал Мак-Келли, «помогал образовать советское правительство в Одессе» [401].