Война с персами. Война с вандалами. Тайная история - Кесарийский Прокопий (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
(17) Не могу обойти молчанием и сходное с этими событие, произошедшее примерно в то же время. Был некто Анатолий, занимавший первое место в списках аскалонитов [287]. Его дочь взял в жены один из кесарийцев, но имени Мамилиан, принадлежавший к весьма славному дому. (18) Поскольку девица была единственным чадом Анатолия, она была его наследницей. (19) Искони законом было установлено, что, когда советник [288]какого-либо города уходит из этого мира, не оставив чада мужского пола, четвертая часть оставшихся от него богатств отдается городскому совету, а все остальное переходит к наследникам умершего. Но и здесь обнаруживая свой нрав, василевс незадолго до этого успел обнародовать закон, трактующий это дело противоположным образом, а именно: что, когда советник умирает, не имея детей мужского пола, наследники получают четвертую часть имущества, а все остальное вносится в казну и совет города. (20) Между тем с тех пор как существуют люди, ни казна, ни василевс никогда не могли претендовать на богатства советников. (21) Итак, когда был издан этот закон, для Анатолия наступил последний день его жизни, дочь же его в соответствии в этим законом разделила его наследство с казной и городским советом, и василевс и члены городского совета Аскалона дали ей расписки в том, что она освобождается от судебного разбирательства, так как причитающееся им они получили правильно и по закону. (22) Позже и Мамилиан, приходившийся зятем Анатолию, ушел из жизни, оставив единственную дочь, которая, естественно, одна и владела имуществом отца. (23) Затем и она, в то время как мать ее была еще жива, отмерила дни своей жизни. Она была замужем за одним из именитых людей, но ей не суждено было стать матерью детей ни мужского, ни женского пола. (24) Юстиниан тотчас же завладел всеми ее богатствами, изрекши некое удивительное положение, а именно, что было бы нечестивым делом, если бы дочь Анатолия, уже старуха, обогатилась бы деньгами и мужа, и отца. (25) Но чтобы женщина не оказалась в числе нищих, он распорядился, чтобы ей ежедневно выдавался золотой статер, пока она будет жива, внеся в документ, по которому он присвоил эти богатства, что статер этот он выделяет из благочестия. «В обычае у меня, – сказал он, – поступать свято и благочестиво».
(26) Но довольно об этом, дабы рассказ не оказался чрезмерным, так как никто из людей не в состоянии упомянуть обо всем. (27) Но то, что, когда речь заходила о деньгах, он не щадил и венетов, которые, казалось, пользовались его благосклонностью, я сейчас покажу. (28) Был в Киликии некто Малфан, зять того самого Льва, который, как я упоминал ранее, имел должность так называемого референдария [289]. (29) Его [Малфана] он [Юстиниан] послал для подавления возмущения в Киликию. Воспользовавшись этим предлогом, Малфан начал совершать жестокие и возмутительные поступки пр отношению к большинству киликийцев и, грабя их деньги, часть их посылал василевсу, а остальное считал справедливым забирать для собственного обогащения. (30) Все прочие переносили свое положение молча, но те из жителей Тарса [290], которые принадлежали к венетам, уверенные, что благорасположение василевса дает им вольность говорить то, что они хотят, публично на агоре осыпали Малфана бранью в его отсутствие. (31) Когда Малфан узнал об этом, он вместе с множеством солдат тут же явился ночью в Таре, и, направив солдат, как только забрезжил рассвет, по домам, отдал им приказ разместиться в них. (32) Венеты, думая, что это нападение, стали защищаться, как могли. Помимо многих других бед, случившихся в этой тьме, раненный стрелой, пал муж из совета – Дамиан. (33) Этот Дамиан был главой тамошних венетов. Когда [весть о случившемся] дошла до Византия, охваченные недовольством венеты подняли по всему городу великий шум и чрезвычайно досаждали василевсу по поводу этого дела, а Льва и Малфана всячески поносили, [сопровождая это] самыми страшными угрозами. (34) И автократор делал вид, что ничуть не меньше рассержен случившимся, и тотчас же написал послание, чтобы было проведено расследование дела и осуществлено наказание Малфана за его проступки, совершенные тогда, когда он исполнял государственное дело. (35) Но Лев, вручив ему много золота, сразу же умерил и его гнев, и его любовь к венетам, и, несмотря на то, что дело оставалось нерасследованным, василевс, когда Малфан явился в Византии, принял его с большой приязнью и оказал ему почет. (36) Венеты же подстерегли его, когда он уходил от василевса, и во дворце принялись осыпать ударами и убили бы его, если бы этому не помешали люди, которые оказались здесь тайно, заранее получив деньги от Льва. (37) И однако кто бы не посчитал достойным сострадания такое государство, в котором василевс за взятку оставляет вину нерасследованной, а стасиоты, в то время как василевс пребывает во дворце, осмеливаются без колебаний выступить против одного из архонтов и поднять на него беззаконные руки? (38) Тем не менее, никакого наказания за это дело не было ни Малфану, ни тем, кто против него возмутился. И пусть всякий, кто пожелает, судит на этом основании о нраве Юстиниана.
XXX. А думал ли он о благополучии государства, станет ясно из того, что он сделал с государственной почтой и с разведчиками. (2) В прежние времена римские автократоры, заботясь о том, чтобы их извещали обо всем как можно быстрее и чтобы все передавалось без промедления, касается ли дело того, что учиняют враги в какой-то отдельной области, или восстаний в городах, или другой непредвиденной беды, или того, что повсюду в Римской державе совершается начальствующими лицами да и всеми прочими, а также, наконец, заботясь о том, чтобы те, кто пересылает им ежегодные подати, могли делать это безопасно, без промедления и риска, повсюду устроили скорое почтовое сообщение следующим образом. (3) На расстоянии в один день пути для человека налегке были расположены подставы, иногда восемь, иногда меньше, однако, как правило, не менее пяти. (4) На каждой подставе было до сорока лошадей, соответственно числу лошадей на всех подставах было и конюхов. (5) И, часто меняя лошадей, которые были отменными, те, на кого была возложена эта обязанность, безостановочно мчались, покрывая, случалось, за один день расстояние в десять дней пути, выполняя все то, о чем я только что сказал. И хозяева земель повсюду и особенно, если их землям довелось находиться во внутренней части [страны], имели от этого огромную выгоду. (6) Ибо отдавая ежегодно в казну, то, что у них осталось от прошлого урожая на прокорм лошадей и конюхов, они имели большой доход. (7) Итак, оказывалось, что казна постоянно получала наложенные на каждого подати, а те, кто их вносил, тотчас получали свое назад, и это давало возможность выполнять все государственные дела.
(8) Так обстояло с этим делом раньше. Этот же автократор, упразднив сначала почту на пути от Халкидона до Дакивизы, заставил всех совершенно против их желания плыть морем от Визáнтия прямо до Еленополя [291]. (9) И так как плыть им приходилось на маленьких судах, на каких здесь обыкновенно совершают переправу, если случалась буря, они подвергались большой опасности. Ибо поскольку необходимость заставляла их спешить, у них не было возможности выжидать подходящего времени и ждать, когда море успокоится. (10) Далее, в то время как на пути, ведущем в Персию, он позволил оставить конные подставы в прежнем виде, на всем остальном Востоке вплоть до Египта он разрешил держать на дорогах длиной в целый день пути по одной подставе, причем не коней, а ослов, и в небольшом количестве. (11) Поэтому известия о том, что случилось в каждой области, доходили с трудом и слишком поздно, когда события давно уже произошли, и, естественно, ничем нельзя было уже помочь. Землевладельцы же, поскольку их урожай гнил и лежал без пользы, постоянно терпели убытки.
