Империя – II - Фоменко Анатолий Тимофеевич (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Теперь становится понятно, почему крупнейшее в мире собрание драгоценных камней – Алмазный фонд Московского Кремля – было создано Романовыми именно в XVIII веке [876:1], с.203-204. Начало было положено Петром I. Затем «огромные богатства драгоценностей были накоплены при Екатерине II; целая группа художников-ювелиров, начиная со знаменитых Иеремия Позье и Людовика-Давида Дюваля, обслуживала двор, создавая исторические произведения, запечатлевая свое имя на сокровищах Алмазного фонда» [876:1], с.204. Вероятно, это было время, когда романовские ювелиры занимались переделкой захваченных у Орды сокровищ в свете новых требований. Убирали ордынскую «монгольскую» символику с драгоценностей, переделывали оправы, другие предметы роскоши.
Большая масса ордынских сокровищ была захвачена Романовыми в XVIII веке на территории Московской Тартарии, то есть на Урале и в Сибири. Поэтому становится ясным, почему именно в это время Екатерина II (1729-1796) получила наконец возможность «овладеть русским камнем», как сообщает А. Е. Ферсман [876:1], с.204. Оказывается, «специальные экспедиции снаряжались на Урал и Сибирь за самоцветами и цветными камнями, щедро сыпались миллионы рублей на украшение дворцов русским мрамором и яшмами…» [876:1], с.204. Мы видим, что, дорвавшись до сокровищниц Орды-Тартарии, Романовы в упоении тратили огромные богатства. Добытые, кстати, не ими. Гордо хвастались чужими драгоценностями. Экспедиции, посылаемые Екатериной II на Урал и в Сибирь, занимались не только разработкой ставших теперь доступными месторождений драгоценных камней, но и сбором драгоценностей Руси-Орды на территории Московской Тартарии. Теперь понятно также, почему именно при Екатерине II, в 1765 году, был создан знаменитый петербургский Эрмитаж [876:1], с.223. Сюда, в новую столицу России, призванную заменить «плохую ордынскую Москву», стали свозить сокровища с захваченной Романовыми территории России (современное здание Эрмитажа построено в начале XIX века [876:1], с.223). Оказывается, сразу после «пугачевской войны» начинается бурное наполнение Эрмитажа богатствами. Как мы теперь понимаем, богатствами захваченной Руси-Орды. Выясняется далее, что «увлечение камнями и особенно бриллиантами (алмазами) описывается в ряде мемуаров и записок екатерининского времени; в период от 1775 (то есть сразу после разгрома „Пугачева“ в 1774 году – Авт.) до 1795 г. идет особенно усиленное накопление богатств Эрмитажа» [876:1], с.226. Видимо, захваченных в XVIII веке ордынских богатств было еще достаточно много. Недаром их свозили в Эрмитаж на протяжении ни много ни мало двадцати лет. Везли, конечно, не только с территории Московской Тартарии. Екатерина II удовлетворенно писала Гримму, например, следующее: «… сервиз находится в антресоли, именуемой музеем, со всеми товарищами из золота, серебра и драгоценными камнями, собиравшимися с четырех концов мира (надо полагать, еще в эпоху Орды – Авт.), и со множеством яшмы и агата, привезенных из Сибири; там на все это любуются мыши и я». Цит. по [876:1], с.226. Императрица очень гордилась. Прогуливалась по пустынным залам и осматривала недавние военные трофеи. Было приятно. Награбили столько, что уже не знали – куда бы еще употребить бесчисленные ордынские алмазы. «В моду вошли изделия с бриллиантами – серьги, пряжки для башмаков, поясов, пуговицы и запонки, браслеты, банты, букеты цветов, табакерки и гребни… В это время (то есть во второй половине XVIII века – Авт.) в Петербурге на Миллионной улице жили лучшие мастера-ювелиры, многие из которых выполняли заказы для царского двора» [430:1], с.16. «В России бриллианты стали особенно модными при Екатерине II. Их вставляли в брелоки, застежки, табакерки, трости, украшали одежду, обувь и т.д.» [430:1], с.76-77.
Становятся также вполне понятными и дальнейшие события, кстати, достаточно странные, если оставаться на точке зрения романовской версии истории. Выясняется, что после столь блестящего, но довольно короткого периода бурного накопления огромных богатств Екатериной II, начинается поистине загадочный упадок. После Екатерины II, как пишет А. Е. Ферсман, «падали старые традиции. Правда, былые блеск и роскошь екатерининского двора поначалу не позволяли отказываться от сверкающего самоцвета, золота и серебра. Но затем начинается упадок. Покровительство художникам ювелирного дела стало сменяться мелочным коммерческим расчетом. Ювелирное искусство не поощрялось. Камней покупалось меньше… При Александре II этот упадок красоты и стиля достиг своего апогея. И через весь XIX в. проходит это постепенное падение и самого ювелирного дела и сокровищ Алмазного фонда… Алмазный фонд не пополнялся и не улучшался, но растрачивался и неудержимо шел к упадку…» [876:1], с.204.
Все ясно. Бездумно растранжирив огромные сокровища Великой = «Монгольской» Империи и неумело пользуясь захваченными уральскими и сибирскими месторождениями драгоценностей (ведь многие профессиональные сведения и секреты ордынских мастеров тоже могли быть утрачены после падения Московской Тартарии), Романовы «обнищали». Ювелирное искусство, как теперь нам уклончиво говорят, «перестали поощрять». Ясное дело, гранить в общем-то стало нечего. Во всяком случае, по сравнению с эпохой безудержного грабежа и дележа казны «Монгольской» Империи. Новые украшения, которые стали самостоятельно делать романовские ювелиры уже после Екатерины II, оказывались куда примитивнее прежних ордынских.
А. Е. Ферсман рассказывает: «Грубые, тяжелые вещи эпохи Александра II наравне с грациозными вещицами середины XVIII в. приобретают сейчас историческую, художественную и материальную ценность, как показатель разложения…» [876:1], с.295. «При последних Романовых гибнут в переделках старинные прекрасные вещи XVIII в. … ломаются старые изделия, вынимаются камни из шатонов… безжалостными руками погублены многие былые драгоценности, а то, что создавалось, являло колорит тяжелого немецкого безвкусия, упадок стиля и художественного чутья» [876:1], с.204.
Кроме того, ордынские драгоценности стали широким потоком уплывать в Западную Европу и Америку. Романовы многое продали. И это тоже понятно. Дело в том, что «монгольские» драгоценности особо почитались на Западе. Наверное, все еще были живы воспоминания о богатствах Орды, которыми западные европейцы когда-то мечтали овладеть. По-видимому, среди западных победителей-реформаторов XVII-XIX веков считалось особо почетным заполучить в свою коллекцию хоть что-нибудь «монгольско-ордынское». Как символ победы над «русским медведем», которого когда-то так страшились и весьма уважали. Поэтому Романовы стали торговать сокровищами Орды. И вот к чему это привело. Не понимая всей исторической картины в целом, А. Е. Ферсман с удивлением пишет: «Есть еще одна сторона, которую нужно отметить в истории Алмазного фонда, – это почти полное отсутствие в нем русского камня. Где же те лиловые аметисты, загоравшиеся вечером кровавым огнем, за которыми посылала Екатерина II целые экспедиции на Урал? Где сказочный, но мертвый при огне вишневый шерл, о котором шумели академии в конце XVIII в. и носить который считалось признаком любви к своей родине? Где же, наконец, русский изумруд или излюбленный александрит? Архивы, – продолжает А. Е. Ферсман, – открывают нам причину этого: русский камень не умели ценить, от безумного безвкусия… „погибли“ эти исторические камни, пошли на слом или сбыты с аукциона. Только в 1906 г. было продано из Камеральной части камней больше чем на 1 млн. золотых рублей, в том числе уники – прекрасные русские изумруды, старинные аметисты Екатерины II и много других сокровищ, историческую, научную и материальную ценность которых не знал, а может быть, умышленно не хотел знать „кабинет его величества“. Так рисуются нам судьбы Алмазного фонда в их двухсотлетней истории. Они отражают черты самой русской истории» [876:1], с.205.
В заключение – один характерный штрих. Современные геологи, интересующиеся историей, отмечают странный факт, четко формулируемый, например, А. Е. Ферсманом: «Алмазы в России сделались известными лишь в первой половине XIX в., и трудно согласиться со старыми авторами, что русский (скифский) алмаз был известен древним грекам» [876:1], с.198. Что же получается? «Древние» авторы утверждают, что в Руси-Скифии алмазы были. А современные геологи, излишне доверчиво опираясь на точку зрения скалигеровских и романовских историков, убеждены, будто бы на Руси никаких алмазов вплоть до XIX века известно не было. Кто же прав? Как мы теперь понимаем, правы были именно «античные» авторы, писавшие свои произведения в эпоху XV-XVII веков. Кроме того, Русь-Орда была известна на Западе также под именем «Индия» (от русского слова ИНДЕ = далеко, вдали). А в легендарной средневековой Индии, как хором говорят сегодня историки, «было очень-очень много алмазов и золота». Историки и геологи сообщают, что именно «из индийских россыпей извлечены наиболее крупные и известные всему миру камни: „Кох-и-Нор“, „Регент“, „Орлов“, „Дерианур“, „Санси“, „Шах“, „Хоуп“, „Флорентиец“, „Зеленый дрезденский“ и многие другие» [430:1], с.73. Сказочная «древняя Индия» прямо-таки утопала в драгоценностях. «Изумруд украшал пышные наряды Великих Моголов (то есть Великих Монголов, правителей или наместников Империи – Авт.), подавлявших порабощенные народы блеском сиявшего и на них и вокруг сверкающего самоцвета» [876:1], с.208. Сообщается далее, что будто бы в XIII веке (а на самом деле, как мы понимаем, в эпоху XV-XVI веков) «индийские алмазы наводнили рынки Европы, ювелиры не могли справиться с огранкой этого красивого камня» [876:1], с.189. Подчеркнем, что в эпоху Великой = «Монгольской» Империи богатства, добывавшиеся в разных ее частях, в Азии, Европе, Америке и т.д., считались общей собственностью Империи, ханского двора, царившего над всей Империей. Понятие региональной обособленности в то время еще не сформировалось. Возникло оно лишь в XVII веке, после раскола Империи и с ростом яростной конкуренции и войн ее осколков между собой.
