Утопия у власти - Некрич Александр (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Шуленбург передал Молотову это сообщение 16 августа. Реакция Молотова была весьма благоприятной. Советское правительство, — сказал Молотов, — тепло приветствует желание немцев улучшить отношения с СССР и он верит в искренность немецких намерений. Молотов тут же высказал мысль о возможности заключения пакта о ненападении во время пребывания Риббентропа в Москве. Он снова повторил советские требования: пакт о ненападении, оказание Германией воздействия на Японию для улучшения советско-японских отношений и ликвидации пограничных конфликтов; общая гарантия балтийским государствам. Теперь советское и германское правительства торопятся. Ведь они знают, что в ближайшие 10 дней Германия нападет на Польшу, а Гитлеру необходима поддержка СССР, имеющего общую границу с Польшей. Сталин спешит, чтобы еще до немецкого нападения на Польшу получить от Германии то, что он желает.

В то время как маршал Шапошников объяснял английской и французской военным делегациям, что СССР готов в случае конфликта с Германией выставить 120 пехотных дивизий, 9-10 тыс. танков и 5,5 тыс. бомбардировщиков и истребителей, в Кремле готовится проект советско-германского договора о ненападении.

16 августа Риббентроп посылает новую телеграмму Шуленбургу для передачи Молотову. В ней говорится, что Германия готова подписать с СССР пакт о ненападении сроком на 25 лет и гарантировать совместно прибалтийские государства. Германия готова также использовать свое влияние для урегулирования советско-японских отношений. Так как в любой момент может произойти серьезный инцидент с Польшей, то желательно фундаментальное и быстрое прояснение германо-советских отношений. Германский министр иностранных дел готов прибыть в Москву в любой день после 18 августа.

17 августа Молотов сообщает Шуленбургу о готовности правительства СССР поставить крест на прошлом и улучшить советско-германские отношения. Но сначала должны быть подписаны экономические и кредитные соглашения, а затем, спустя короткое время, пакт о ненападении, альтернативой является подтверждение пакта о нейтралитете 1926 года. Но в любом случае, это и была важнейшая часть ответа Молотова, должен быть подписан протокол, в который среди прочих вещей должны быть включены германские заявления от 15 августа. Соглашаясь в принципе с приездом Риббентропа, Молотов сказал, что требуется некоторое время для подготовки его приезда.

Это время было необходимо, чтобы найти подходящий повод для прекращения переговоров с военными делегациями Англии и Франции. Такой повод дали англичане, которые, во-первых, не имели формальных полномочий для подписания конвенции, а во-вторых, не могли добиться от правительств Польши и Румынии согласия на проход советских войск через их территорию в случае войны против Германии. Поводы эти могли быть использованы для разрыва переговоров, но, если бы советское правительство искренне желало в тот момент добиться подписания военного союза с Англией и Францией, то оно могло бы повременить несколько дней и дождаться результатов демарша, предпринятого Англией и Францией в Варшаве.

Но именно это и не входило в планы Сталина. Он уже решился на союз с гитлеровской Германией. Идею германо-советского союза он вынашивал давно и, наконец, момент настал.

...Празднование по случаю подписания пакта уже шло к концу и немецкие гости собрались откланяться, когда Сталин обратился к Риббентропу: «Советское правительство рассматривает новый пакт очень серьезно. Он может гарантировать своим честным словом, что Советский Союз не подведет своего товарища». Обычно Сталин был очень осторожен в выборе слов. Когда он назвал Гитлера «товарищем», он употребил именно то слово, какое хотел. Сталин также предостерег немцев от опасности недооценки сил противников — Англии и Франции. Отвечая на замечания Риббентропа о слабости Англии и Франции, Сталин заметил: «Англия, несмотря на ее слабость, вела бы войну умело и упорно», французская армия, по его мнению, заслуживает внимания. Сталин надеялся на затяжную войну в Европе и хотел, чтобы его партнер был бы к этому подготовлен. Можно предположить, что в комбинации СССР-Германия Сталин рассчитывал стать в результате затяжной войны на Западе более сильным партнером.

Германия обещала воздействовать на своего союзника Японию и убедить ее нормализовать отношения с Советским Союзом. СССР согласился снабжать Германию стратегическим сырьем и продовольствием.

Секретный протокол никогда не был опубликован в Советском Союзе и о самом его существовании стало известно только во время Нюрнбергского процесса над главными немецкими военными преступниками. По сей день советское правительство продолжает скрывать правду от своего народа относительно сути сделки Гитлер-Сталин. [41]

Этот секретный протокол был первым, но не единственным тайным соглашением, заключенным между Германией и СССР в 1939—1941 годы.

Заключение соглашений с гитлеровской Германией как бы увенчивало усилия Сталина по созданию советско-германского союза, к которому он стремился на протяжении многих лет. Молотов, сообщая 31 августа 1939 года депутатам Верховного Совета СССР о причинах заключения договора о ненападении, начал с того, что Германия и Россия были двумя наиболее пострадавшими в Первой мировой войне государствами (при этих словах в зале заседания раздался чей-то возглас «Правильно!»), подчеркнул давнее стремление правительства СССР углубить политические отношения с Германией Напомнив, что Берлинский договор о нейтралитете 1926 г. был продлен правительством Гитлера в 1933 году, он сказал буквально следующее: «Советское правительство и ранее считало желательным сделать дальнейший шаг вперед в улучшении политических отношений с Германией, но обстоятельства сложились так, что это стало возможным только теперь». В этих словах председателя Совнаркома сквозило явное сожаление, что соглашение с Германией достигнуто только теперь, а не раньше (вспомним о переговорах Канделаки...). Сожалел Молотов и о том, что советско-германское соглашение ограничено пактом о ненападении. Вот, что он сказал: «Дело, правда, идет в данном случае не о пакте взаимопомощи, как это было в англо-франко-советских переговорах, а только о договоре ненападения. Тем не менее, в современных условиях трудно переоценить международное значение советско-германского пакта... Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы».

Это было верно. В истории Европы и мира в целом действительно наступил поворотный пункт: Советский Союз, подписав договор с Германией, открыл дорогу войне. Не случайно, что на этой же самой сессии Верховного Совета СССР был принят закон о всеобщей воинской повинности, который заменил прежний закон об обязательной военной службе. Само название нового закона свидетельствовало о глубоком качественном изменении подхода советского руководства к проблеме войны и мира. Наступил момент, когда война в Европе должна была послужить интересам советского режима, как прежде его интересам служила политика коллективной безопасности, подкрепленная тактикой Народного Фронта Коминтерна.

После подписания с СССР секретного соглашения о сферах влияния в Восточной и Юго-восточной Европе, Германия получила обеспеченный тыл на востоке. Дорога к нападению на Польшу была открыта.

«Правда» назвала советско-германский пакт «инструментом мира» и «мирным актом», который несомненно будет способствовать «облегчению напряжения в международной обстановке...»

Спустя неделю, 1 сентября Германия напала на Польшу. В этот день началась Вторая мировая война. 3 сентября Риббентроп запросил Молотова, не считает ли Советский Союз желательным выступить против польской армии и оккупировать советскую зону интересов (имелись в виду Западная Украина и Западная Белоруссия). Риббентроп подчеркнул, что это было бы облегчением для германской армии и послужило бы советским интересам. Однако Сталин не хотел, чтобы Советский Союз отождествляли с германской агрессией. Он предпочитал выждать некоторое время, чтобы затем представить советскому народу и всему миру вступление Красной армии в Польшу как акт избавления украинского и белорусского населения от Германии. Поэтому ответ Молотова гласил: СССР согласен с Германией, что подходящее время будет абсолютно необходимо для конкретных действий. Но это время еще не наступило. Поспешность может только «повредить нам» и способствовать объединению «наших противников».