Энциклопедия купеческих родов. 1000 лет русского предпринимательства - Коллектив авторов
И по Москве, и по Зарайску они были почетными гражданами города, — честь весьма редкая. Во время моего пребывания в Городской думе было всего два почетных гражданина города Москвы: Д. А. Бахрушин и князь В. М. Голицын, бывший городской голова.
Могли легко получить дворянство, — сами не хотели. Только Алексей Александрович, за переделку Музея Академии наук, получил генеральский чин.
Я очень хорошо знал многих членов семьи Бахрушиных и старшего поколения, и моих современников. С Алексеем Александровичем мы много работали по благотворительным делам, в частности на знаменитых Московских Вербных базарах, в Дворянском собрании. С Константином Петровичем постоянно встречался за преферансом. Это был один из самых толстых людей в Москве и приятный собеседник. Один из немногих, который говорил мне «Паша» и «ты», — а я ему, конечно, «Вы, Константин Петрович». У них ежегодно, в день Сретенья, 2 февраля, устраивался большой бал: это был день его рождения. Все вообще Бахрушины жили сравнительно замкнуто, и это являлось исключением. С его семьей мы были вообще ближе знакомы: две его дочери были за двумя Михайловыми, а посему в некотором свойстве с моей сестрой, Ольгой Афанасьевной; младшие же, Нина и Петр Бахрушины, бывали у нас в доме. Бывал также и милейший Михаил Дмитриевич, тогда еще только начинавший свою деловую карьеру.
Но больше всего приходилось встречаться с профессором Сергеем Владимировичем. И по городу Москве, и по Союзу городов мы работали вместе, и об этом общении я сохраняю самые светлые воспоминания. Это был один из самых культурных и обаятельных людей, которых мне доводилось видеть. Он был очень одаренный человек, очень хорошо рисовал. Обычно на каком-нибудь заседании и всегда на собраниях «Комитета прогрессивной группы гласных», которые происходили зачастую в моей столовой, за чаем, он рисовал карикатуру на какую-нибудь жгучую тему, которую обсуждали. Это было всегда очень метко, забавно и хорошо сделано.
Свои воспоминания о Бахрушиных я закончу своего рода посторонним свидетельством, — выдержкой из одной статьи «Нового времени»: «Одной из самых крупных и богатых фирм в Москве считается Торговый дом братьев Бахрушиных. У них кожевенное дело и суконное. Владельцы — молодые еще люди, с высшим образованием, известные благотворители, жертвующие сотни тысяч. Дело свое они ведут хотя и на новых началах — т. е. пользуясь последними словами науки, но по старинным московским обычаям. Их, например, конторы и приемные заставляют многого желать»
П. Бурышкин
Боткины
Семья Боткиных, несомненно, одна из самых замечательных русских семей, которая дала ряд выдающихся людей на самых разнообразных поприщах. Некоторые ее представители до революции оставались промышленниками и торговцами, но другие целиком ушли в науку, в искусство, в дипломатию и достигли не только всероссийской, но и европейской известности. Боткинскую семью очень верно характеризует биограф одного из самых выдающихся ее представителей, знаменитого клинициста, лейб-медика Сергея Петррвича: «С.П. Боткин происходил из чистокровной великорусской семьи, без малейшей примеси иноземной крови и тем самым служит блестящим доказательством, что если к даровитости славянского племени присоединяют обширные и солидные познания, вместе с любовью к настойчивому труду, то племя это способно выставлять самых передовых деятелей в области общеевропейской науки и мысли». Боткины происходят из торопецких посадских людей. Их род можно проследить по документам в непрерывной связи до половины XVII века. Первым перешел в Москву Дмитрий Кононович, по-видимому, в 1791 году. Потом его брат, Петр Кононович (1781–1853), основатель известной чайной фирмы. Этот деятельный и далеко не заурядный человек быстро достиг в Москве сначала зажиточного, а потом и богатого положения. Он был женат два раза и от обоих браков имел многочисленное потомство. После него осталось в живых 9 сыновей и 5 дочерей.
Боткин был один из пионеров чайного дела в России, и в этой области заслуги его велики. Дело это, чисто семейное, акционировано было лишь в 1893 году, когда было организовано товарищество чайной торговли «Петра Боткина сыновья». Их сахарный завод — товарищество «Ново-Таволжинский свекло-сахарный завод Боткина» — был акционирован в 1890 году.
Старший из сыновей П. К. Боткина, Василий Петрович, являет собой характерный пример подлинных русских самородков. Трудно объяснить себе, как мог этот московский купеческий сын, предназначавшийся для торговли за прилавком в амбаре своего отца, не прошедший через ту или иную высшую школу, так образовать и развить себя, что, не достигнув еще тридцатилетнего возраста, сделался одним из деятельных членов того небольшого кружка передовых мыслителей и литераторов начала сороковых годов, к которому принадлежали и Белинский, и Грановский, и Герцен, и Степанов, и Огарев. В этой блестящей плеяде он пользовался репутацией одного из лучших знатоков и истолкователей Гегеля, увлекавшего в то время эти молодые умы, искавшие света. Помимо его гегелианства, он славился как знаток классической литературы по всем отраслям искусств. Особенно характерны были его отношения с Белинским. Вот что писал о В. П. Боткине «неистовый Виссарион» в своем письме:
«Меня радует, что я первый понял этого человека. Его бесконечная доброта, его тихое упоение, с каким он в разговоре называет того, к кому обращается, его ясное гармоническое расположение души во всякое время, его всегдашняя готовность к восприятию впечатлений искусства, его совершенное самозабвение, отрешение от своего я даже не производят во мне досады на самого себя; я забываюсь, смотря на него… Меня особенно восхищает в нем то, что он столько же честный, сколько и благородный человек… Гармония внешней жизни человека с его внутренней жизнью есть идеал жизни, и только в Василии нашел я осуществление этого идеала…» Надо сказать, что для Белинского В. П. Боткин был не только другом, но и помощником. Он лучше его знал языки, читал в подлиннике Гегеля, занимался современной немецкой философией и давал ему материал, в котором Белинский нуждался.
Не менее характерно и свидетельство поэта Шеншина-Фета, который был женат на его сестре. Вот что пишет он в своих воспоминаниях:
«Во время оно я часто бывал у Василия Петровича во флигеле, но ни разу не бывал в большом Боткинском доме. Будучи на этот раз в духе, Василий Петрович объяснил мне, что, согласно завещанию их покойного отца, он состоит одним из четырех членов Боткинской фирмы и, таким образом, одним из хозяев дома. Покойный П. К. Боткин оставил после смерти своей дела в порядке и далеко не огромный капитал… Безобидно для всех членов семьи, из числа девяти сыновей, он назначил членами фирмы только четырех: двух от первого и двух от второго брака…
Василий Петрович пригласил меня в тот же день к семейному обеду. Изо всех членов фирмы наиболее очевидными представителями дома являлись меньшой брат Петр со своей женой… Даже самый ненаблюдательный человек не мог бы не заметить того влияния, которое Василий Петрович незримо производил на всех окружающих. Заметно было, насколько все покорялись его нравственному авторитету, настолько же старались избежать резких его замечаний, на которые он так же мало скупился в кругу родных, как и в кругу друзей. Кроме того, все только весьма недавно испытали его педагогическое влияние, так как, влияя в свою очередь на покойного отца, Василий Петрович младших братьев провел через университет, а сестрам нанимал на собственный счет учителей по предметам, знание которых считал необходимым…»
К его характеристике В. П. Боткина можно еще добавить, что он сам немало писал. Его сочинения составляют три тома. Особенным успехом пользовались его воспоминания о путешествии — а он объездил почти всю Европу — в частности, его «Письма об Испании».
Что касается жизни и деятельности одного из самых знаменитых, а вернее — самого знаменитого русского клинициста, Сергея Петровича Боткина, они слишком хорошо известны, чтобы мне нужно было долго на них останавливаться. Сергей Петрович был гордостью русской науки. И как врач, и как человек он пользовался огромным уважением. Напомню только, что он окончил медицинский факультет Московского университета, был на Крымской войне и за границей, потом поселился в Петербурге, где получил кафедру в Военно-медицинской академии и где прошла вся его научная и врачебная деятельность. Сергей Петрович очень любил музыку, сам был прекрасный музыкант и с большим талантом играл на виолончели. Как многие из Боткиных, он был общителен, и его дом, где гости бывали по субботам, являлся большим культурным центром. Его сын, дипломат П. С. Боткин, в своих воспоминаниях «Картины дипломатической жизни», вышедших в 1930 году в Париже, описал свою молодость и жизнь в отцовском доме, где постоянно бывали и профессор Менделеев, и профессор Герьэ, и Салтыков-Щедрин, и Антон Рубинштейн, и И. Ф. Горбунов.
