Сталин и Мао (Два вождя) - Галенович Юрий Михайлович (книги онлайн полностью TXT) 📗
Возможно, что Мао Цзэдун уже тогда сделал для себя вывод о том, что для КНР практически не существует серьезной угрозы извне (не случайно в начале корейской войны Мао Цзэдун подчеркивал, что эта война будет носить лишь сугубо локальный характер); во всяком случае, при том условии, что КНР не будет находиться в союзных отношениях с СССР или что эти отношения, как станет ясным внешнему миру, существуют только на бумаге. Для Мао Цзэдуна договор 1950 года был только бумажкой в части военного союза с Советским Союзом; Мао Цзэдун не собирался действовать в военном союзе с СССР, во всяком случае, не желал следовать за военной политикой СССР. Об этом свидетельствовала политика, которую Мао Цзэдун проводил уже в 50-х годах. Да и Сталин своей осторожностью в ходе корейской войны, своим нежеланием ставить СССР под угрозу прямого военного столкновения с США, продемонстрировал, что и он не намерен подвергать безопасность СССР угрозе ради рискованных действий Мао Цзэдуна; в этом смысле договор 1950 года был «бумажкой» и для Сталина, и для Мао Цзэдуна. В целом же Мао Цзэдун с самого начала, с момента образования КНР, на словах будучи вынужден говорить о том, что он «склоняется в одну сторону», то есть встает на сторону СССР в его противостоянии с США и Западом в целом, по сути дела, взял твердый курс на то, чтобы в военном отношении не находиться ни в какой форме обязательного союза, а далее и сотрудничества с СССР, исключая заимствование у Советского Союза новой и новейшей технологии и вооружений, и прежде всего изобретений в области ядерной и ракетной военной техники. Не случайно обмены и сотрудничество в этой области прекратились позднее всего, то есть в 1965 году. Мао Цзэдун ставил перед своими специалистами и учеными задачу вынуждать Советский Союз оказывать помощь КНР, одновременно активно и упорно добиваясь того, чтобы как можно быстрее стать и в этих областях независимым от СССР государством. Итак, очевидно можно сказать, что Сталин стремился заставить Мао Цзэдуна хотя бы формально и хотя бы на протяжении двухтрех десятилетий состоять в едином военном лагере с Советским Союзом, а Мао Цзэдун предпочитал быть совершенно отдельным государством, не имеющим со Сталиным, с СССР союзных отношений и в то же время использующим ситуацию для того, чтобы вызнавать и ставить себе на службу военнотехнические секреты СССР.
14 февраля 1950 года посол КНР в СССР Ван Цзясян устроил в московской гостинице «Метрополь» прием по случаю подписания советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи.
В литературе, изданной в КНР, это событие описано следующим образом.
Прием был назначен на 6 часов вечера. Были приглашены более 500 человек.
Обычно Сталин никогда не посещал такого рода приемы. Поэтому присутствовавших волновал вопрос о том, будет ли он на сей раз гостем посла КНР.
Ровно в 6 часов 30 минут Сталин приехал на прием вместе с членами Политбюро ЦК ВКП(б).
Мао Цзэдун встретил Сталина в дверях зала, где проходил прием. Они обменялись рукопожатиями, осведомились о здоровье друг друга, затем прошли на свои места за столом.
Решение о присутствии Сталина на этом приеме было принято на заседании Политбюро.
За банкетным столом Сталин сказал с улыбкой Мао Цзэдуну: «Мне сказали, что вы выразили пожелание о том, чтобы я присутствовал на этом приеме. Это против правил, принятых в Советском Союзе. Мы обсудили этот вопрос на заседании Политбюро и согласились нарушить обычай. Поэтому я с радостью буду с вами на этом банкете».
Мао Цзэдун сказал: «В вашем возрасте, учитывая состояние здоровья, вы могли бы просто для вида побыть здесь немного; вам не обязательно быть здесь до конца».
Сталин ответил: «Вам ведь тоже не просто было приехать сюда к нам. Да и Политбюро согласилось. Я с радостью буду вашим гостем».
Практически помещение, где проходил прием, было поделено стеклянной перегородкой на две части. В той, что поменьше, сидели Сталин, Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай, члены Политбюро ЦК ВКП(б). Остальные гости находились за перегородкой и сначала не имели возможности слышать то, что говорилось за главным столом. Однако вскоре по указанию Чжоу Эньлая стеклянную перегородку убрали, и получился один большой зал.
Чжоу Эньлай выступил на банкете первым. Он пожелал, чтобы советско-китайская дружба продолжалась из поколения в поколение, отметил, что братское единение двух партий и государств является величайшим вкладом в дело мировой революции, поблагодарил СССР за бескорыстную помощь, сказал, что Китай хочет учиться у старшего брата.
Сталин выступил на приеме, будучи в прекрасном расположении духа. Он призвал хранить дружбу и братские чувства, связывающие Советский Союз и КНР, отметив, что об этом уже говорил Чжоу Эньлай, выразив и его мысль. Конечно, продолжил Сталин, социалистический лагерь должен быть таким, каким его обрисовал Чжоу Эньлай; к сожалению, сегодня здесь не хватает одного из членов социалистического лагеря; не была приглашена Югославия по той причине, что она сама себя отрезала и поставила вне социалистического лагеря. В этой связи Сталин выразил сожаление, сказав далее, что наша сила в сплоченности.
Сталин и Мао Цзэдун в ходе банкета желали друг другу здоровья. Прием продолжался допоздна.
Существует свидетельство историка, изучавшего архивные документы, что прием 14 февраля 1950 года устраивал в гостинице «Метрополь» в Москве не посол КНР Ван Цзясян, а премьер ГАС КНР Чжоу Эньлай. При этом Чжоу Эньлай приглашал Сталина на свой прием «вместе с супругой». [173]
Вряд ли можно предположить, что Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай не знали о семейном положении Сталина. Нельзя исключать и того, что это был мелкий укол с их стороны, проявление желания хотя бы немного и тут уязвить Сталина (тем более что Чжоу Эньлай, устраивая другой прием от своего имени в Москве 18 сентября 1952 года, также приглашал на него Сталина «с супругой»).
Уже упоминавшийся выше Н. Т. Федоренко в своих воспоминаниях привел тоже описание этого приема и того, что ему предшествовало.
Н. Т. Федоренко писал:
«— Нам хотелось бы, товарищ Сталин, устроить небольшой прием после подписания договора, — обратился Мао Цзэдун с просьбой во время очередной встречи.
— Естественно, — сказал хозяин.
— Но не в Кремле, а в другом месте, например в «Метрополе».
— А почему не в Кремле?
— Видите ли, товарищ Сталин, Кремль — это место государственных приемов Советского правительства. Это не совсем подходит для нашей страны — суверенного государства…
— Да, но я никогда не бываю на приемах в ресторанах и не посещаю иностранных посольств. Никогда…
— Наш прием без вас, товарищ Сталин… Нет, нет, просто немыслимо. Мы вас просим, очень просим, пожалуйста, согласитесь, — настаивал Мао Цзэдун.
Наступила пауза. Сталин не спешил с ответом. Он как бы сосредоточивался. Мао Цзэдун исповедально ждал согласия хозяина, не сводя с него глаз.
— Хорошо, товарищ Мао Цзэдун, я приду, если вы этого так хотите, — произнес наконец Сталин и заговорил на другую тему».
Н. Т. Федоренко по указанию охраны встречал Сталина у гардероба при входе в зал ресторана «Метрополь».
Сталин разделся и спросил:
«— Как тут дела, все в сборе?
— Да, товарищ Мао Цзэдун и другие китайские друзья уже давно на месте, ожидают вас.
— В таком случае — ведите меня, — сказал он и прикоснулся рукой к моему плечу.
Я сопроводил Сталина в банкетный зал, где его встретили громкими рукоплесканиями и шумными возгласами восторга. Это было всеобщее ликование — и мрачных пессимистов, и очень осторожных оптимистов.
На какой-то миг Сталин остановился, окинул взглядом собравшихся, затем попросил провести его к Мао Цзэдуну, который стоял за длинным столом “президиума”. Они поздоровались, пожали друг другу руки и обменялись общими фразами относительно здоровья и дел. Затем китайские товарищи во главе с Чжоу Эньлаем начали подходить к Сталину, чтобы поздороваться и обменяться рукопожатиями. Настроение у всех было приподнятое. В некотором отдалении стояли Берия, Маленков, Хрущев, Ворошилов, Микоян, Шверник, Суслов, Булганин.
